Дочь полка

С тыла к фронту пробираться

С той, немецкой стороны.

Как с немецкой, с той зарецкой

Стороны, как говорят,

Вслед за властью за советской

Вслед за фронтом шёл наш брат…

Дальше Катя не успела прочитать. В палатку забежала запыхавшаяся Алёна Маренко. Она хотела, что?то сказать, но дыхание перебилось от волнения совсем. Горнеева, сделав громкий вдох, подняла голову с рук и, прищурившись, потёрла своё помятое лицо.

– Что случилось? – спросил Павленко.

– Алён! – позвала подругу Мария Фёдоровна.

– Там наши немца поймали! – хриплым голосом проговорила та.

Все в медпункте резко оживились.

– Как немца? – отвлёкся от написания письма Воротов.

– Он ошивался неподалёку от лагеря.

– Шпионил что – ли? – проснулась полностью Горнеева.

– Нет, – помотала головой та и обвела взглядом всех в палатке. – Он пытался связаться с нашим.

Повисла гробовая тишина. Катя медленно опустила газету на ноги, забыв даже начало главы. «Они поймали языка?» – догадалась она. – «Тогда он им сейчас всё мигом расскажет. Но, зачем было говорить о предателе всем?»

– ДА НЕ МОЖЕТ ТАКОГО БЫТЬ! – ударил изо всей силы по кровати кулаком Дмитрий.

За ним от ступора отошли остальные раненые: «С каким нашим он связаться мог?! … Где он союзника у нас нашёл?! … Чтобы свои Родину и Сталина предали?! … Такого у нас нет и не будет! … Выкусят эти фрицы пусть! … Враньё! Всё враньё!»

– Вы хотите сказать, что то, что говорил сам товарищ командир – ложь?! – наконец не выдержала такого натиска Маренко. – Он никогда не врёт!

Снова наступила тишина. Катя заметила, как бойцы стали смотреть на друг друга с подозрением. Наверное, они думали: «А не он – ли предатель?» или «Почему на меня смотрят, как на предателя?» Нет, в медпункте теперь было не скучно, здесь было страшно находиться! Катя боялась, что сейчас они просто поубивают друг друга! Настолько у солдат был пугающий и настораживающий взгляд. Она обернулась к Маренко, которая по?прежнему стояла возле выхода и мысленно обратилась к ней: «Ну зачем? Зачем вы это им сказали?» Но девочка даже не подозревала о том, что Алёна, не зная того сама, помогла осуществлять план по выявлению врага.

А атмосфера всё накалялась. Кате казалось, что в медпункте стало заметно жарко. Она даже вспотела от волнения, хотя ей?то волноваться было не о чем. Кто будет подозревать в союзе с врагом ребёнка, который только этой осенью попал в батальон? Вот кому нужно было сейчас волноваться, так это медсёстрам, которые не хуже девочки, опасались того, что солдаты сейчас набросятся друг на друга. Но всё же нашлись и те, кто не потерял голову:

– В любом случае, братцы, – оглядел всех товарищей Николай Лурин. В его голосе чувствовалось напряжение, – кулаками мы ничего не решим. Мы не в том положении, чтобы выяснять отношения и к тому же, – он сделал секундную паузу, – среди нас есть женщины и дети.

Катя удивилась тому, как Николай понял намеренья своих товарищей и опасения её и врачей. Может, у него тоже была драка на уме? Или ему знакомо это напряжение перед ней? Катя этого не знала и в данный момент она была просто рада, что солдаты немного успокоились и вернулись к своим делам. Но напряжённая атмосфера, хоть и малость ослабилась, продолжала летать по всему медпункту.

Глава 19

Крыса попадает в ловушку

Время близилось к рассвету, все в батальоне, наконец уснули, а то до ночи требовали, чтобы эта «немецкая погань» всё поскорее сказала. Но всё требует жертв, даже таких. Посреди палатки, где обычно, работали связисты, стоял стул. Для такого события, даже его притащили. На нём сидел, подрёмывая, человек, одетый в немецкую форму. Пленный был связан по рукам и ногам и безоружен. Вход в палатку охранялся двумя бойцами, которые тоже, судя по всему, не прочь были бы поспать. Лицо пленного было не видно, так как голова была опущена вниз. Охраняемый начал тихонько посапывать. Вдруг в его затылок прилетел сточенный синий карандаш, с помощью которого, обычно, переводили зашифрованные послания. Солдат вздрогнул и посмотрел в сторону стола, где из?за деревянных ящиков, выглядывал Сорокин. Иван погрозил пленному кулаком, по его губам можно было отчётливо прочитать: «Я тебе посплю!»

– Прости, – прошептал Фокин одними губами и улыбнулся.

Тот закатил глаза и снова скрылся в своей, так скажем, засаде. Да, немцем, из?за которого и была вся эта суета являлся никто иной, как Егор – полиглот, практически без акцента говоривший на немецком языке. Впечатление произвёл он ошеломительное: его протащили по всему лагерю к палатке связистов. Это не составило совершенно никакого труда: нужно было всего – лишь нашему «немцу» опустить голову вниз и окружить его Воробьенко, Сорокиным и Макаренко со всех сторон, чтобы невозможно было распознать лицо. И чтобы озлобленные солдаты не добрались до него в порыве чувств и не сорвали всю операцию. Понизив голос, Егор повторял лишь одну фразу: «Ich werde dir alles erzahlen, nur nicht qualen!», что в переводе значило: «Я всё скажу, только не бейте!» Конечно, окружающие были в «восторге». Но главная цель была в том, чтобы весь этот спектакль заметил сам предатель. Далее, его действия имеют весьма предсказуемый характер: либо, он попытается доложить своим союзникам о критической ситуации или сбежать из лагеря вообще, либо, он придёт сюда, чтобы освободить языка.

У Фокина уже стали затекать ноги, шею сильно ломило от постоянного наклона головы. Боец устало выдохнул и задрал голову вверх. Его положение ему казалось крайне неудобным, но солдат ещё не знал в какой позе там, за ящиками скрючился бедный Сорокин. Вот ему?то, на самом деле, можно было посочувствовать. Если бы Егор увидел его, то точно бы сделал выводы о том, что ему даже очень хорошо тут сидится. «И всё?таки, это точно Лунатик», – подумал Сорокин. – «Я даже не удивлюсь. Слишком часто он стал в последнее время ходить во сне. Странный он боец, я об этом Саньку сразу сказал, но разве меня кто послушал?» Тут заговорщики почувствовали, как кто?то приближается к палатке. Фокин резко опустил голову так, что его позвонки хрустнули, а Иван вырвался из своих размышлений по поводу всего этого дела. «Ты к нам или не к нам?» – мысленно обращался к приближающемуся человеку солдат. – «Покажись!». Но фигура, слабая тень которой виднелась на стенке палатки, куда?то стала удаляться. Сорокин с досадой помотал головой.

* * *

– Он? – зевал Макаренко, сидя в зарослях на границе лагеря, где всё было отчётливо видно. – Не он? А нет… Нет, – он привстал и потёр руками под коленями, – точно, точно не он.

– Я тебя сейчас убью, – потёр глаза Александр.

– Простите, товарищ командир.

– Угомонись, – зевнул тот и провёл рукой по щекам, сделав вывод, что ему давно пора побриться, а то с этой всей беготнёй он забыл о таких вещах.

– Лунатик тут не бродит нигде? – выглядывал Михаил.

– Его я, кстати, не видел, – сказал Резанцев и задумался. – Странно… Он почти каждую ночь гуляет, а сейчас нет.

– Думаете он? – с досадой произнёс Макаренко и помотал головой. – Я не могу в это поверить, просто не могу.

– Ничего я не думаю, – повернулся к нему тот.

Но Александр, разумеется, думал то же про всеми любимого Лунатика. И правда, было весьма странным то, что именно сейчас этот ночной гуляка не выходил из землянки. За всю ночь он не показался, а время уже близится к утру. Совпадение? Может быть. Но всё?таки это явление тоже не давало покоя. Он повернулся к Михаилу, который уже клевал носом вниз и посапывал.

– А ну не спать! – шикнул на него Резанцев.

– Простите, товарищ командир! – вздрогнул тот. – Само собой как?то получилось. Я больше суток уже не спал.

* * *

Тень снова стала приближаться к палатке. На этот раз она не собиралась сворачивать. «Так, охрана у нас уже «дремлет» и пропустит», – вспоминал план Сорокин. – «Значит всё?таки ты решил до нас пойти. Санька, ты всё?таки был прав». Фокин исподлобья посмотрел в сторону Ивана и поднял одну бровь. Сорокин еле заметно кивнул и взялся за винтовку.

Тёмная Фигура тихонько зашла в палатку. Она повернулась лицом к Ивану и тот, с удивлением, узнал в этом человеке Николая Родникова. «Что же ты тут делаешь?» – недоумённо подумал Сорокин. Повар держал в руках какой?то кулёк. Егор уже продавливал подбородком свою грудную клетку и зажмурился так, что круги перед глазами замелькали.

– Что? Сидишь? – не оборачиваясь на связанного, сказал наконец Николай. – Эй! Я тебе тут это… поесть принёс. Ты хоть и немец, но голодным оставлять тебя – непорядок. Я оставлю всё на столе. Пусть тебя тут покормят.

«Ну куда же ты лезешь?» – закрыл глаза Иван и помотал головой. – «Ну куда? Коля, Колечка, уходи отсюда со своей добротой! Не сейчас! Ты нам всё испортишь!» Фокин не шевелился, нужно играть роль до конца.

– Ты же не спишь, верно? – повернулся к тому Родников. – А?

Повар положил свёрток и подошёл сзади к «немцу». Фокин продолжал притворяться спящим. Он почувствовал тёплое дыхание товарища возле левого уха. Что?то здесь было не так.

– Schlafst du nicht? (Ты же не спишь?) – прошептал Николай.

Внутри Фокина всё сжалось. «Это как так?!» – недоумённо подумал он. – «У него немецкий почти такой же как у меня! Неужели?…» Страшное понимание навалилось на Егора. Это точно он. Родников точно был предателем. Повар никогда не славился хорошим знанием языка. Наоборот, всегда говорил, что он в нём совсем не разбирается. А тут Николай разговаривал почти без акцента. «Да как же так?» – крутилась фраза в голове у Егора. Но все эти размышления заняли на деле буквально пару секунд.