Слишком живые звёзды 2

Влада смотрела на Алёну, и с каждой секундой ей открывалось всё больше красоты, что таилась в этих ярких зелёных глазах.

Прошло чуть больше месяца с того момента, как Влада оказалась на Чистилище. По воле судьбы, в этот же день она познакомилась с Алёной (точнее, Алёна познакомилась с ней, шандарахнувшись со стула так, что невозможно было не засмеяться!). И за июнь они стали лучшими подругами, каких у Влады никогда, наверное, и не было. Когда-то давно, ещё в средней школе – в классе так седьмом-восьмом – она прочитала в интернете одну очень интересную статью, главной темой которой стало влияние окружения на человека как на личность. Муть скучнейшая, подумала тогда Влада, но уже с первых строк её интерес взлетел до небес. Оказалось, статейка-то действительно ничего! И, как позже выяснилось, написали в ней чистейшую правду – чище была лишь репутация наших любимых чиновников. Тогда, потратив несколько минут своего времени, Влада узнала, что будь человек хоть самым воспитанным джентльменом во всём мире, если засунуть его в общество, скажем так, пяти свиней, он непременно станет шестой. Это закон, отрицать который просто глупо; это одна из аксиом той прекрасной реки, в которой все мы течём, под названием Жизнь. Общаясь с человеком (особенно долгое время), волей-неволей ты всё же начнёшь чувствовать его энергетику и переманивать её к себе. Если он целыми днями ходит как унылая какашка и всё время жалуется на такую жестокую жизнь, то, увы, не удивляйтесь, когда заметите, что сами стали какашкой. Но если… если другой человек излучает позитив (даже в самые трудные минуты!), вы тут же им заразитесь! Это точно-преточно! Мир становится ярче с такими людьми – ценящими жизнь и благодарными, – и ты сам порой не замечаешь, как улыбка всё чаще появляется на твоём лице, как много смеха прибавилось в жизни, а вместо нытья по проблемам ты начинаешь решать их, выискивая способы, а не оправдания.

Алёна была таким человеком. Казалось, девочка, выросшая в детдоме и выживавшая на холодных улицах, не могла быть такой простой в общении, милой и заряжающей морем позитива…но она была. Внезапно Влада увидела в жизни намного больше прекрасного, чем раньше, хотя это прекрасное всегда буквально валялось под носом! И ещё кое-что: Алёна поменяла мышление Влады и открыла ту вещь, от осознания которой перехватывало дыхание. Только вникнув в смысл сказанных Алёной слов, можно полностью поменять взгляд на уже привычную жизнь. И фраза, перевернувшая сознание Влады, звучала так: «Каждое утро, когда будешь просыпаться, помни, что у тебя впереди целый день, который поможет тебе стать лучше, ведь каждый новый день – это новая возможность прожить маленькую жизнь, умещённую в двадцать четыре часа. Цени каждый день, каждое мгновение, радуйся ему и наслаждайся им, пупсик. Тогда у тебя точно всё будет хорошо».

Каждый новый день – это новая возможность… а дальше добавляй что хочешь, всё равно будет верным. Потому что это действительно возможность, а вот для чего – решать уже человеку. Боже, Алёна, как же ты прекрасна! Влада была бесконечно благодарна вселенной за то, что та свела её с таким чудесным человеком.

Сейчас обе они находились в комнате и обе молчали, не произносили ни слова: Алёна сидела на кровати и смотрела непонятно куда, а Влада еле держалась своей маленькой попой на краешке стула и водила кистью по холсту, что стоял прямо перед ней.

– Долго ещё, подруга? Я уже начинаю чувствовать, как моя задница срастается с кроватью.

– Подожди немного, – Влада перевела взгляд с холста на неё и тепло, искренне улыбнулась. – Ты выходишь просто сногшибательной, подруга!

И ведь действительно, ещё ни один портрет не писался с такой лёгкостью. Идея написать портрет Алёны пришла из ниоткуда как бывает со многими блестящими идеями, возникающими тогда, когда их совсем не ждёшь. И если Влада сначала боялась, то теперь все сомнения отпали, потому что… потому что она чувствовала кисть. Да, звучит это странно, но она и вправду чувствовала, как картина общается с ней, как она направляет её руку, водя за волоски кисточки. Это прекрасное чувство. Непередаваемое. Его испытывают за работой творцы, когда вновь создают своё произведение. У всех них разные формы – кто-то пишет ручкой, кто-то вслушивается в пение фортепьяно, кто-то набрасывает карандашом эскизы, – но суть остаётся одной: в моменты творческой работы ты выходишь на какую-то новую, невидимую волну и позволяешь ей вести себя, наблюдая, как перед глазами всё начинает утопать в красоте.

Когда-то Влада мечтала стать художником – профессиональным художником, – но её мечты так и остались мечтами, даже не шагнув в реальность. Лишь на больших переменах из-под её руки выходили захватывающие дух рисунки, а потом терялись в мусорных корзинах. Иногда среди них оказывались чужие портреты (в основном мальчиков), которые Влада тайком рисовала на углу своей парты. Но ни один из тех портретов не создавался так легко, как этот. Казалось, на холсте уже была выписана Алёна, выписана невидимыми чернилами, и Владе оставалось только обвести контуры этого рисунка. Волшебное чувство… волшебное, замечательное чувство! Ты будто отделяешься от тела, и всё твоё существо, твоя душа, которую в этот ты чувствуешь как нельзя остро, сливаются в союзе с чем-то неизвестным, с чем-то потусторонним. Ты отдаёшься этой силе и полностью доверяешься ей, не думая о конечном результате: пусть кисть сама плывёт по холсту – Влада уверена, что каждый мазок не случаен. И из этих мазков появляется Алёна – грациозная, красивая, бесподобная. Её глаза, её яркие зелёные глаза глядят с картины как настоящие – два светлых изумруда, в центре которых сияет искренняя улыбка.

– Я всегда боялась умереть со скуки. Ещё чуть-чуть, подруга, и я точно откинусь. А в этом, кстати, будешь виновата ты. Я сегодня уже два часа позирую, дай мне посмотреть, что там получилось!

– Ну… – Влада с сомнением взглянула на портрет и, немного помявшись, сказала: – Ладно, посмотри, но если я услышу хоть один смешок, я надену этот портрет тебе на голову. Подруга!

Алёна рассмеялась и вскочила с кровати. При этом её кучерявые волосы взметнулись вверх, и почему-то от этого вида у Влады резко сжалось сердце. Маленькая грудь стала ещё меньше, будто рёбра вдруг превратились в резиновые, и кто-то больно (но вместе с тем и приятно) сжал их до маленькой точки. И пока Алёна подходила к холсту, Влада чувствовала, как на неё накатывает жар.

Неужели это всего лишь из-за волнения?

– Я, конечно, ещё не видела ни одного твоего рисунка, но если там будет шедевр современного искусства, я не удивлюсь. Ты как огромный сундук с сокровищами. Вытаскиваем одно, другое, потом смотри на дно, а там…

Она замолкла, как только посмотрела на холст. Влада увидела, как широко раскрылись её глаза, как забавно отвисла нижняя челюсть, и сама повернулась к своему рисунку, пытаясь угадать, какие чувства сейчас испытывает Алёна.

Портрет, хоть и не завершённый до конца, выглядел шикарно. Завораживающе. Это был не совсем портрет – на картине было запечатлено всё тело Алёны, – но именно лицо притягивало к себе взгляд. Тени, созданные Владой из ничего, подчёркивали красоту круглого лица. На нём не было острых скул, но зато каким мягким оттенком розового переливались щёчки, которых так и хотелось коснуться! А глаза… в их глубинах пряталась улыбка, но при этом она не скрывала ничем неприкрытое высокомерие. Его можно было увидеть и в приподнятом подбородке, и в чуть вытянутой шее, но именно глаза говорили: смотри, кто здесь королева. Смотри и не трогай, иначе отрублю пальцы.

Внезапно Владу увидела свою картину как бы со стороны, будто не имела к ней никакого отношения. И увидела написанную ей же Алёну целиком, а не по частям, когда её контуры только-только появлялись. На ней была надета тоненькая белая блузочка, украшенная чёрным горошком. Один её край сполз с плеча и оголил его. Сквозь светлую ткань виднелись полукружия внушительного размера грудей, завидев которые большинство мужчин наверняка почувствует жжение в паху. Полнота Алёны не уродовала её, а даже наоборот – подчёркивала и выделяла все изгибы женского тела. Может, её фигура была далека от общепринятого идеала, но при этом оставалась привлекательной, и Влада готова была поспорить, что многие представители сильного пола предпочли бы эти аппетитные бёдра и крупные ягодицы, чем её костлявый зад и ножки-спички, которые могут сломать при одном неудачном падении.

Пояс украшал чёрный ремень, отражающий сияние флуоресцентных ламп крошечными блёстками. Ноги обтягивали светло-голубые джинсы, и именно в них ноги Алёны (её ляшки, как выразились бы мужчины) выглядели невероятно привлекательно. Сексуально, если на то пошло. Владе было некомфортно думать так о девушке, но почему-то (на один короткий миг) ей захотелось нарисовать Алёну голой. Нагой. Обнажённой. Называйте как хотите, суть остаётся одной.

Неписанными оставались лишь ступни и пол, являющийся сейчас пустым белым пространством. Но даже на этом этапе работы Влада гордилась картиной, но не собой. Она только поддалась ведущей её силе и наслаждалась процессом, как любой хороший творец наслаждается созданием чего-то нового. Несколько дней и ночей на холсте появлялся маленький мир, в центре которого сидела величавая восемнадцатилетняя красавица. Красавица, сверкающая светло-зелёными глазами.

Влада расплылась в улыбке и повернулась к стоящей рядом Алёне. Ей пришлось поднять голову, чтобы заглянуть в лицо подруге, но то, что она увидела, заставило её замереть.

Алёна плакала. Тихо, без всхлипов, не в силах оторвать взгляд от холста.

– Боже… – Вырвалось из её слегка дрожащих губ. – Это… это просто…волшебно.

Жар. На кожу вновь начал накатывать жар – огромными волнами, что накрывают тебя с головой. Владе вдруг стало тяжело смотреть в эти яркие глаза цвета чистых изумрудов, но она уже не могла смотреть на что-то другое. Теперь весь мир уместился в двух прекрасных изумрудах.

– Как ты это нарисовала? Ты… ты правда видишь меня такой?

– Да, – голос не дрожал, но при этом пропитался мечтательностью. – Я всегда говорила, что ты безумно красива.

– Я думала, ты льстишь мне. Ну… из-за лишнего веса там… ещё чего-нибудь, не знаю.

– Дорогая, – Влада коснулась её ладони и чуть сжала её, пустив свои пальцы меж чужих, – у тебя шикарная фигура, она мне нравится. Говорю это тебе от лица всех скелетов мира и тощих задниц тоже. Ты лучшая, Алён. И я написала тебя такой, какой действительно вижу. А вижу я настоящую красавицу.

Несколько секунд они молча смотрели друг другу в глаза, еле дыша, боясь спугнуть тишину. Воздух между ними медленно накалялся… и каждый вдох казался чем-то невероятным. Светло-зелёные глаза вглядывались в тёмно-зелёные и тонули в них, пока всё вокруг меркло подобно выцветающей фотографии. Два сердца поймали ритм друг друга и забились в унисон. В унисон… Два сердца забились в унисон.

Алёна наклонилась, и в самый последний момент Влада поняла, что сейчас произойдёт, но уже было поздно. Их губы соприкоснулись. Их слюни мигом смешались. Их языки сначала робко поздоровались друг с другом, но уже через пару секунд задвигались смелее, изучая чужое нёбо. Поцелуй был невероятно сладким – такой Влада не испытывала никогда в жизни. Казалось, по дёснам пробегал сахар. И, может быть, этот внезапный порыв любви (или глупости, или непонятно чего) удалось бы прекратить, может, Влада нашла бы в себе силы отодвинуться и сказать «нет», но тут Алёна сделала то, что отсеяло разум, оставив лишь чувства: она накрыла скулы Влады своими ладонями, и от этого просто жеста что-то в голове резко переключилось.

Ещё несколько секунд удивление металось в сознании, после чего всё тело заполнил неистовый жар.

Их губы всё же смогли отлипнуть друг от друга – медленно, плавно, с тонкой ниточкой общей слюны. Глядя в широко раскрытые тёмно-зелёные глаза, Алёна сказала:

– Я давно этого хотела. Но твой портрет… точнее, мой портрет… Влада, ты чёртова волшебница! Ты единственная, кто видит меня такой.

– Да нет, просто нужно…

– Тшшш… – Она подошла к двери и заперла её на замок, не сводя взгляда со своей подруги. Со своей заливающейся жаром подруги. – В Лас-Вегасе наступает ночь, дорогая. А это означает, что приходит время платить по счетам. Твоя работа бесподобна. – Алёна вновь подошла к Владе. – И я хочу попытаться отблагодарить тебя, детка.

Их языки снова встретились, а уже через несколько секунд на пол спустилась белая, украшенная чёрным горошком блузка.

Маленькие ладошки Влады впервые коснулись оголённых грудей Алёны, и именно в этот момент мир полыхнул огнём.

* * *

Лесбийский секс прекрасен.

Теперь Влада могла смело это утверждать. Ни один мужчина не принёс ей столько удовольствия в постели, сколько принесла Алёна. Женщина знает, как довести другую женщину до оргазма и обеспечить лучшие накатывающие на тело волны наслаждения. Мужчинам этого не понять. Даже самые опытные самцы в нашей галактике имеют лишь слабое мутное представление о чувствительности женского тела; да, может, они и понимают, где нежно надавить языком, а где слегка поводить, но только женщина может доставить такое удовольствие, которое способно испытать сама.

При этой мысли Влада улыбнулась и тут же почувствовала себя счастливой. Действительно, сейчас, лёжа на сдвинутых по центру комнаты кроватях, чувствуя на своём лобке чужую ладонь, она чувствовала себя счастливой. Наверное, это было сумасшествием, но и пусть. Скорее всего, то, что они, лучшие подруги, занялись друг с другом сексом, совсем неправильно, но и на это плевать. Влада не видела никакой вины за содеянное: ни своей, ни Алёны.

Им было хорошо, а это самое главное. Всё остальное не имеет значения.

– Ты так стонешь, подруга, что в следующий раз придётся вызывать бригаду Святцев, чтобы они хоть как-то успокоили тебя.

Владу тут же прорвало на смех. Она не хотела смеяться… но всё равно смеялась, ничего не могла с собой поделать. Смех так и лез наружу! Никогда в жизни не было так хорошо, так приятно просто дышать! Каждый вдох, каждый чёртов вдох насыщал лёгкие сладким ароматом магии, и от этого аромата хотелось растаять. Какой же всё-таки прекрасной бывает жизнь!

– Тебе, кстати, действительно нужно набрать в весе. А то ты совсем худышка-худышка. Теперь будешь есть по полторы порции на всех приёмах пищи: одну свою и половину моей. Мне как раз нужно похудеть.

– Нет! – Влада выкрикнула это так резко, что сама испугалась и дёрнулась от неожиданности. – Не вздумай худеть! У тебя как раз такие формы… ты мне нравишься вот такой. – Взгляд остановился на большой груди, что поднималась вверх и опускалась вниз. В теле начал зарождаться пронизывающий мышцы ток возбуждения. – Твоя фигура идеальна для меня. Даже лучше, чем идеальна.

– Ладно, хорошо, соглашусь с твоим лестным комплиментом, но всё равно скажу: тебе нужно поправиться. А то – прости уж меня – соски есть, а сисечки куда-то пропали.

Влада шутливо пихнула Алёну и грозно замахнулась, будто считала, что её маленький кулачок, над которым хотелось только поплакать, и вправду кого-то напугает. Уже через пару секунд она снова легла на спину и решила вытянуться во весь свой рост – сто восемьдесят один сантиметр. Лёгкая дрожь быстро стелющимся ковром накрыла тело, и вновь – в какой уже раз за сегодняшний день – в голове промелькнула мысль: я реально чувствую себя счастливой. Это прекрасно.

– Алёна, – голос звучал сонно, почти угасающий, – вот ответь мне на один вопрос, над которым философы бились тысячи лет. Все они были мужчинами и, думаю, мало что в этом понимали, а ты, наверное, понимаешь, поэтому…

– Господи, подруга, так нудно даже лекции в университетах не читают! Говори, что за вопрос?

– Ну… сейчас, погоди, я сформулирую. – Влада не заметила, как взяла в пальцы правой руки мочку уха и начала её массировать. Она всегда так делала, когда глубоко задумывалась, так что уже не обращала внимания на свои действия. – Блин, это сложно! Я ещё никого не спрашивала об этом.