Void Requm. Ниер-Винд

– Прости… – выдохнул Эйс, хотя не до конца понимал, за что извиняется.

Ее что-то пожирало изнутри. Ему было знакомо это чувство. Одиночество тоже бывает разным. Иногда ты никому не нужен. А иногда – никто не нужен тебе. Он колебался, к какому из типов отнести Лиз. Потом поднялся на ноги, частично сфокусировал непослушные глаза и уже было отправился обратно, как вдруг…

– Останься, – резко, как приказ.

Эйс остановился, обернулся к ней. Лиз убрала ноги со стены, присела, и с трудом закрыла лицо обезображенной рукой. Ее пальцы напряглись, центр тяжести сместился вперед, она едва не упала на пол. Парень успел придержать ее за плечо. Слишком резко в его шею уперлись ее холодные пальцы, совсем недружелюбно. Он замер. Лиз покачала головой, убрала руку и припала плечом к стене. Эйс сел рядом с ней, недовольно потирая кадык.

– Расскажешь, что с тобой? – он видел вечно непоколебимую Лиз такой впервые. Слабую, валящуюся с ног, словно рассыпающуюся на куски.

– Нет, – сглотнула она. – Просто останься.

– Зачем?

– Заткнись. Они могут попытаться тебя слить, из неприязни или во вред мне. Это не твое место. Скажешь что-то не то – лишишься жизни. Ты всегда будешь чужим, пока не получишь метку. Да и тогда – не факт.

Парень не стал спрашивать, что такое «метка». Он лишь пристально смотрел на шею компаньонки, прикрытую белыми прядями, где за россыпью волос улавливались очертания старого ожога. В виде круглого символа, клеймо с отходящими от краев жилками.

– Твоя рука… – выдохнул он, и не смог закончить.

– Клянусь пустотой, Эйс, еще раз хоть заикнешься, – прошипела она, – и я выброшу тебя из этого же чертового окна.

Тишина. Алкоголь сделал его слишком мягким и разговорчивым. А Лиз за вечер едва ли выпила бокал вина. Ее осторожность и самодостаточность перекрывали попытки излить душу. Холодная и твердая, как сталь.

– Ладно, – кивнул Эйс. – Как знаешь. Тогда… что это вообще за место? Картины движутся изнутри. Это потрясающе!

– Не картины, – погасший голос. – Жидкие зеркала. Если присмотришься, увидишь себя по ту сторону. Это не галерея, а четкий инструмент для оттачивания навыков. Крыло давно заброшено. И подобные игры запрещены.

– Даже для войдов?

– Не каждый войд сумеет вернуться из зеркала в реальность. Особенно, если его порвут на куски по ту сторону.

– Я могу нарисовать новые? Такие же. Вашими средствами?

– Нет. Я не знаю, как они это делали, старая магия, какие-то ритуалы. Просто знай, что больше это невозможно. Да и существ этих больше нет. Годится для рефлексов и практики, не более.

Эйс сглотнул. Так вот почему внутри жили образы живых существ, а не пейзажи и натюрморты. Сознание путалось в вариантах, как можно было поймать столько видов, и упрятать сюда, в старое крыло богами забытого горного комплекса. Да и поймать ли… Живая магия сочилась через это место, и с каждым разом – все больше темная.

– Ты здесь не за этим, – отмахнулась она. – По крайней мере, сегодня. Я в ответе за тебя, пока тебя не скинут на чью-нибудь голову. Устроит ответ? – Лиз впервые подняла взгляд на уровень его глаз. В нем блестело что-то жадное, как старый, неутоленный голод.

– Вполне… – протянул Эйсон.

Они сидели в тишине еще какое-то время. Сюда не доставала ни музыка из зала, ни крики разбредшихся по окрестностям бойцов. Лишь призрачный шелест занавесок и тихое биение мелких прозрачных волнушек о грубые тяжелые рамки полотна реальности. Он не слышал даже дыхания Лиз, которая пялилась в одну точку, под стать трупу. За окном блеснула звездочка. Парень мутно качнул головой, но не стал загадывать желаний. Одно из них уже привело его сюда.

Внезапно, девушка заложила два пальца за ухо, и тихо что-то простонала. А потом спрыгнула с места, пошатнулась и махнула рукой:

– Нас ждут.

Эйс поспешил за ней, давя в себе посылы заработать еще одну болевую точку на шее. Кажется, на ходу Лиз в считанные секунды превращалась в себя обычную – с лица исчезли нотки печали, походка выровнялась, она вновь устрашала своей манерой держаться.

С проводницей лабиринт уже не казался таким запутанным, и парень даже уловил границу заброшенных помещений, в коридоре, заставленном старинными шкафами, полками, и накрытыми полинявшими пыльными простынями. Вскоре они оказались в проходе с ужасной дверью, которая вела в кабинет отца Элизабет.

Внутри оказалось светло и просторно. Триумвират в неформальной обстановке занял место за столом, Алан с явно плавающим взглядом стоял у стены. Элизабет закрыла за Эйсом дверь и тихо кашлянула.

– Уже поздно, но мы должны решить все это сегодня, – бесцеремонно начал Садмур. – Видишь ли, – обратился он к Эйсу, – полный курс подготовки длится около пяти-семи лик. Он включает полный комплект владения всеми видами холодного оружия, стрельбу, тренировки памяти, интуиции, развитие магии и остальные премудрости… Все должно оттачиваться долгое-долгое время.

– …но? – вопросительно глянул на него Эйс.

– Так как времени в обрез, мы рискнем обучить тебя всего за один. Физическая база, единичный стиль, несколько дополнительных аспектов… Ты получишь только основные знания, а остальное – на практике.

– Годится, – кивнул Эйс.

– Это не школа, парень, – сказал Джонас. – И мы не делаем тебе одолжение. Мы тратим на тебя время, взамен – ты посвящаешь нам свою жизнь.

Эйс промолчал. Здоровяк усмехнулся, и эта усмешка могла означать все, что угодно. Вперед вышла Рейя. Молчаливая, странная, она вызывала внутри потаенные чувства страхов, причем – самых различных. То, как о ней отзывались Алан и Карен, о ее магии… Ее образ сплетался в кого-то, способного заставить тебя навсегда исчезнуть одним лишь щелчком пальцев. А если это место питается ее магией, то и подавно. Она плавно остановилась прямо перед ним, и уже не сводила взгляда с его глаз:

– Пытаешься сбежать от реальности, а попадаешь из одного кошмара, в еще больший, – мягкий женский голос. – Не бойся, дорогуша. Маленький тест определит, попадешь ли ты под мое крыло.

В следующий момент лба коснулся ноготок, окружающий мир ярко вспыхнул и померк. Эйса вихрем унесло куда-то вниз, в бесконечную пропасть. А рядом фейерверками разыгрались золотые всплески. Что-то холодное и липкое потекло по лбу, отделяя кожу и плоть от кости, разум пронзали ледяные иглы. Когда в новой вспышке мир вернулся на круги своя, Эйс жадно хапнул ртом воздух, приложил ладонь к лицу. Мокрое от холодного пота. Кончики пальцев тряслись. Он слишком давно не чувствовал холод так отчетливо.

Рейя хмыкнула, и демонстративно медленно отошла в сторону. Остальные внимательно смотрели на нее.

– Решимость перекрывает страхи, – молвила та, – личность и энергетика устойчивы. Расположенность к магии отсутствует, – чародейка махнула рукой, и опять развернулась к нему. – Сознание и тело подверглись изменениям. На нем лежит след пустотника, и цепочка реакций отторжения продолжает пожирать его изнутри до сих пор.

Эйс убрал руку от лица, и начал вникать в суть разговора. Он не мог так быстро раскрыть все свои карты. Как она вообще?.. Хватило одного прикосновения? Дескол нахмурился:

– Ха, особенная птица у нас. Насколько все далеко?

Рейя цокнула пяткой по полу, звякнув браслетом, и скользнула взглядом по пареньку. Зрительный контакт мог бы вылиться в целый диалог, вот только Эйс ничего в себе не слышал, а могла ли чародейка читать мысли…

– В норме, – не отводя глаз ответила она. – С ним можно работать.

Женщина наделила улыбку некоторым теплом, и присела в кресло. Дальнейшее было не по ее части. Садмур хмурился:

– Не нравится мне то, как ты сказала это, Рейя. Ты заглянула достаточно глубоко?

– Там стоит блок, Садмур, если ты понимаешь, о чем я, – промурлыкала чародейка. – А ты понимаешь. Скольких из войдов нашего времени коснулся пустотник? Даже из тех, что сейчас в этой комнате. Ну? Не заикайся, Садмур, то, что ты сделал с дочерью, нельзя назвать ритуалом. Кто-то еще, кто-то из нас?

Эйс бросил короткий взгляд на Лиз. Холод. В ее глазах горел холодный огонек.

– То-то же, – удовлетворенно кивнула женщина. – Мне интересно, что из этого выйдет.

Триб размял пальцы, пару раз кивнул, и дал отмашку. Дескол вышел вперед:

– Кем ты себя видишь?

Парень помотал головой и прищурился. Здоровяк прикрыл лицо рукой:

– Мы – не тупая гвардия. И не притон. Обучим ровно тому, чему сам пожелаешь, но так, как не сможет никто и нигде в этом долбаном мире.