40 ножевых

– Ника Станиславовна, вы на выезд едете? – заглянул в кабинет жизнерадостный Кеша. – Можно мне с вами?

– А? Что? – Ника никак не могла сосредоточиться, судорожно пытаясь понять, допустила ли она ошибку, отпустив Чеботкова, или нет.

– Кеша, подожди у себя в архиве, если что, мы тебя позовем на выезд, – пришел Нике на помощь Макс. Он видел, как сильно она расстроилась.

Кеша, огорченно шмыгнув носом, вышел из кабинета.

– Макс, ты можешь тоже выйти на минутку? Мне надо переодеться, – попросила Ника своего друга.

– Я выйду сейчас. Ты сама-то как? Давай я с тобой поеду? – спросил Макс.

– Да, давай. Вдвоем быстрее управимся. Спасибо, Макс, – кивнула ему Ника. – И Кешу давай с собой возьмем, ему полезно будет. Огнестрел, криминал, «темняк». Будет о чем написать в отчете о практике.

Дежурка приехала через двадцать минут. За это время следователь Речиц собралась и пришла в себя. К сожалению, а может быть и к счастью, у следователя практически не остается времени на то, чтобы рефлексировать и посыпать голову пеплом. Надо собрать волю в кулак и двигаться дальше.

Ника встала перед зеркалом, тщательно застегнула свою теплую, но уже очень потрепанную куртку для выездов, натянула на голову шапку, спрятав под нее рыженький конский хвостик, и пробормотала под нос свою личную мантру, помогавшую ей с первого дня работы в Следственном комитете:

– Я следователь, а не тряпка.

Выйдя из отдела в сопровождении Макса с дежурной папкой и Кеши, несшего за ними Никин следственный чемодан, следователь Речиц поняла, что сейчас меньше всего желает общаться с Турусовым, готовым сесть на своего любимого конька – почему она не стала обращаться в суд с ходатайством об аресте Чеботкова?

Сообразив, что слушать это все будет невыносимо, Ника крикнула водителю дежурки:

– Поезжайте вперед, мы за вами на моей поедем!

После чего следователи вместе с Кешей загрузились в машину Ники и двинулись по трассе Бродск – Глухарево.

По дороге рефлексия Ники из-за допущенной ею ошибки усилилась. У каждого следователя, как и у каждого врача, есть свое кладбище. Кладбище загубленных уголовных дел. У некоторых оно совсем маленькое, у кого-то очень большое. Особенно часто Нику мучила совесть, когда она вспоминала уголовные дела, расследованные ею во время первого года службы, когда нехватка опыта, и следственного, и жизненного, мешала разобраться даже в довольно примитивных ситуациях. Лица и имена потерпевших, которым она тогда не смогла в полной мере помочь, до сих пор иногда всплывали у нее перед глазами.

Но Ника понимала, что если увлечься самокопанием, то можно зарыть себя с головой. Знать, помнить, критиковать себя за ошибки – это путь к профессиональному росту, а ныть, жаловаться и страдать – путь к профессиональной смерти. Поэтому она решила, что разрешит себе предаться анализу своей возможной ошибки с Чеботковым потом, когда убийца будет пойман и изобличен, и не минутой раньше.

Недалеко от места, где Ника еще позавчера осматривала сожженный грузовик, дежурка остановилась. Ника последовала ее примеру, припарковалась у дороги, про себя обрадовавшись тому, что взяла с собой Кешу, и именно молодой и бодрый практикант потащит тяжелый чемодан по рыхлому снегу.

По пути к месту происшествия Ника в полной мере насладилась разглагольствованиями полковника Турусова на тему того, что не надо было отпускать Чеботкова.

– Вот говорили тебе умные люди, что это он, надо было его дожимать, – журил Нику Турусов.

– Что же ваши сотрудники его не дожимали? Времени у них было вагон. Вон все новогодние праздники могли дожимать, если у вас такая уверенность, что это он – убийца, – парировала Ника. Она уже пришла в себя и приготовилась держать удар. – Ну-ка, какие оперативно-розыскные мероприятие ваши подчиненные провели по моему поручению? Какие доказательства причастности Чеботкова добыли? – продолжила она.

– Ника, ну ты чего опять завелась-то? – решил перевести все в шутку Турусов. Крыть ему особо было нечем.

– А дорога, по которой мы сейчас идем, – это же сверток к Гусиному Броду? – прервала молчание Ника.

– Да, к нему самому, – ответил полковник Турусов.

Ника, Макс и Кеша пошли вслед за Турусовым вглубь леса. Там перед ними предстал грузовик-рефрижератор, стоящий прямо посреди дороги, двери рефрижератора были открыты. Внутри кузова лицом вниз лежал труп мужчины. Его спина была буквально в клочья разворочена выстрелом. Вокруг машины слонялись опера, эксперт-криминалист, следователь-криминалист Топорков, и человек десять праздных зевак из числа местных жителей.

– Следы уже затоптали намертво, – нахмурилась и без того мрачная Ника.

– Мужики сегодня утром ехали из Гусиного Брода, нашли, – кивнул Турусов в сторону двух бородатых местных жителей, дававших в стороне объяснениям операм.

И тут к ней подошел Топорков.

– Зря, похоже, ты этого Чеботкова отпустила. За ним поехали уже. За старое взялся, зуб у него на этих фермеров, что ли?

– Почерк тут другой. Того порезали, этого застрелили. Ружья я что-то у Чеботкова не припомню.

– Спрятал, наверное. Обыск надо у него снова делать! – настаивал Топорков.

– По поводу обыска согласна. Со мной Макс, я его сейчас к Чеботкову попрошу съездить, пока я тут осмотр делаю. А судебный медик еще не здесь?

– Рябоконь со мной приехала. У меня в машине сидит, сейчас ее позову. – Топорков двинулся в сторону Гусиного Брода, и Ника поняла, что большая часть следственно-оперативной группы подъехала к лесу со стороны этой деревни, то есть та дорога была популярнее той, на которой сейчас стоял рефрижератор.

Макс уехал делать обыск по «неотложке» у Чеботкова, а Ника вместе с Ольгой Даниловной и экспертом-генетиком приступила к осмотру грузовичка. Осмотр трупа в месте обнаружения особых результатов не принес. Кроме огнестрельной раны на спине, других повреждений на теле убитого не было. Стреляли в него, судя по внешнему виду раны, скорее всего из дробовика. Кровавый след вел от вытоптанного участка рядом с кабиной фуры к рефрижератору, застрелили потерпевшего именно там. Эксперт-генетик скрупулезно обработал кабину и дверцы рефрижератора, собрав на отрезки липкой ленты микрочастицы. Возможно, следствию повезет, и убийца оставил на месте преступления свои следы. В бардачке кабины были также обнаружены документы на имя Евгения Кротова – вот и еще один фермер с Алтая.

– Мы связались с его женой, та же ситуация, что и с Шевкоплясом. Повез в Энск товар, продал его, обратно ехал с крупной суммой. Денег нигде нет, – подошел Коля Ткачук к Нике.

Она уже заканчивала писать протокол осмотра, краем глаза поглядывая, как эксперты упаковывают изъятые предметы. В этот момент у Ники зазвонил телефон.

– Да, Макс, – ответила она. – Что нашли? – не поверила она сразу тому, что сказал ей Преображенский. – Пусть опера везут его в отдел, будем задерживать, – выдохнула шокированная Ника.

При обыске в доме Чеботкова нашли обрез охотничьего карабина «Сайга» со следами производства недавнего выстрела. Она ошиблась. Этот Чеботков оказался не так-то прост.

Работы сегодня предстояло много, поэтому Ника не отказалась от предложения Макса Преображенского на обратном пути отобедать в знаменитом в среде дальнобойщиков и голодных сотрудников правоохранительных органов заведении «Горячие беляшики». Кеша от поедания фастфуда категорически отказался и остался в машине караулить вещдоки.

Для придорожного кафе «Горячие беляшики» выглядели более чем достойно. Старомодный интерьер в стиле девяностых годов, на стенах сомнительного вида картины с изображением львов и полуобнаженных девушек. В меню беляши, пельмени и вареники. Все добротно, провинциально и без каких-либо намеков на модный нынче хай-тек.

В заведении было многолюдно. Ника и Макс протиснулись между дальнобойщиками, которые лакомились местными яствами, не снимая верхнюю одежду, и решили разделиться. На Нику по причине почти полного аншлага была возложена миссия занять столик. А Макс пошел к витрине с беляшами, чтобы сделать заказ.

Ника заметила стол в углу, быстро за него села и на всякий случай обозначила свое присутствие, положив на стол шапку.

Она оглянулась на прилавок-витрину, Макс вовсю кокетничал с двумя продавщицами в изумрудно-зеленых форменных халатиках. Судя по довольному хихиканью Преображенского и девушек, разносившемуся по всему кафе, шуточки Макса наконец-то нашли свою целевую аудиторию.

«Господи, это, похоже, надолго», – подумала Ника. Но голод в Максе возобладал над желанием проявить себя галантным кавалером, и буквально через пару минут перед Никой и ее визави уже дымились тарелки с пельменями и беляшами.

– Ох, как вкусно, – пробурчал Преображенский с набитым ртом. – Ты чего не ешь? Все расстраиваешься?

– Ну да, как-то не могу в себя прийти. Я правда была уверена, что Чеботков ни при чем. Старею, теряю хватку. – Ника задумчиво взялась за вилку и закинула в рот один пельмень. – О, правда, очень вкусно! – прокомментировала она.

– Да не расстраивайся так. Со всеми бывает. Сначала я обосрался с этими ножевыми на первом трупе, потом ты с этим Чеботковым. Несчастливое какое-то дело.

– Ну да, у него и номер на 113 заканчивается, – грустно усмехнулась Ника.

– Кстати, Ника Станиславовна, я сейчас встретил девушку своей мечты. – Макс явно был воодушевлен.

– Продавщицу беляшей?

– Нет, еще лучше. Владычицу беляшей. Видишь вон ту, что повыше в зеленом халате? – Макс нагнулся поближе к столу и восторженно зашептал: – Она хозяйка этого кафе и сногсшибательно красивая девушка. Я решил пригласить ее на свидание.