40 ножевых

– А ваш муж пишет?

– Да, он прекрасно сочиняет стихи и пишет прозу, только никак не может пробиться. Как Петя говорит, народу нужны дешевые детективы и пошлая порнография, а истинное творчество никому не нужно. А Петя же очень талантливый. – Глаза Полины повлажнели, и она отвернулась от Ники.

Ника же задумчиво перечитывала текст объяснения Полины Сосновской и понимала, что обстоятельства исчезновения школьного учителя ей ой как не нравятся. У него явно была вторая жизнь, в которую он Полину посвящать не стал. А там могла быть и другая женщина, и какой-нибудь криминал. И лучше бы Петр Иванович просто сбежал от жены, ребенка и истеричной матери, а не лежал бы хладным трупом где-то в безвестности, присыпанный снегом до самой весны.

Отпустив Полину, Ника вернулась в кабинет, где Макс все еще мучился с Натальей Евгеньевной. Гражданка Сосновская увещевала Макса, говорила, что ему срочно надо арестовать малолетнюю распутницу Полину, которая укокошила ее сына и закопала его в огороде. Потом Наталья Евгеньевна начала рыдать, размазывая по лицу сопли, остатки туши и алой помады, и говорила, что жизнь ее святого Петечки пошла под откос именно из-за этой дряни Полины. Преображенский клятвенно пообещал заявительнице во всем разобраться, отправить Полину на полиграф и провести розыскные мероприятия в огороде бабы Лизы – хозяйки дома, где жили учитель с женой. После этого Наталья Евгеньевна наконец-то покинула их кабинет, и соседи вздохнули с облегчением.

– Господи, как она меня утомила! – Макс на всякий случай проводил мать пропавшего учителя прямо до дверей отдела, вернулся в кабинет и, дабы обезопасить себя и Нику от внезапного возвращения заявительницы, закрыл дверь изнутри на замок.

– Слушай, а ситуация с этим Петром Ивановичем непростая, – задумалась Ника.

– Да, поди, свалил из своего курятника, – махнул рукой Макс. – Нашел себе даму без заморочек и ушел к ней под покровом ночи. А с женой побоялся объясняться.

– Думаешь? – Нике стало обидно за приятную во всех отношениях юную Полину. – Неужели от таких уходят? Умная, красивая, молоденькая, на мужа своего разве что не молится.

– Да достала она его своей любовью. Вот он и свалил от нее к той, которую любит сам, – начал философствовать Макс. – Надо будет, конечно, на всякий случай сделать у него дома осмотр. Ты, случайно, в Глухарево в ближайшее время не собираешься? А то бы сделала за меня осмотр их дома, – жалобно посмотрел на Нику Макс.

– Нет, не собираюсь. Отрабатывай своего безвестника сам, – улыбнулась Ника. – Мне от тебя хватило трупа из теплотрассы. Я увязла в нем, как в болоте. С ним бы разобраться и начать жить по-человечески.

– С нашей работой по-человечески мы жить никогда не будем. Только когда уволимся, – хмыкнул Макс, включая чайник. – У нас никакого печенья не завалялось? – поинтересовался он, наполовину исчезнув в шкафу.

И наши герои ушли на чайную паузу.

На следующее утро Ника нервно допечатывала обвинительное заключение, когда на ее рабочий телефон кто-то позвонил. Ответив на звонок, Ника несколько минут не могла понять, кто именно ей звонит и что именно звонивший хочет ей сообщить, потому что трубка мужским басом несколько раз сказала ей только одно: «Рыжие волосы, длинные рыжие волосы».

– Не поняла вас, извините, – переспросила Ника.

– У той бабы в пуховике на трассе были длинные рыжие волосы, я вспомнил.

Тут следователь Речиц поняла, что ей звонит один из фермеров, допрошенных ею в «Тракхаусе». Тот самый, что видел на дороге загадочную незнакомку.

– Спасибо за информацию, – пробормотала она и судорожно начала прикидывать, кто из потенциальных фигуранток может похвастаться длинной рыжей шевелюрой. Светка Чеботкова – блондинка, фельдшер из ФАП – шатенка… Стоп!

Тут у Ники в голове стал складываться простой и понятный паззл.

Рыжая Катерина Медкова. Ее светловолосый высокий муж в камуфляжном костюме. Старенькая «Нива», припаркованная в их дворе, мимо которой они вчера шли. Финансовые проблемы Семена Медкова.

Да вот же идеальные кандидаты на роль криминальной парочки! И, главное, любовный интерес первого потерпевшего Алексея Шевкопляса к Катерине Медковой.

Ника дрожащими руками начала перелистывать запрошенную ею детализацию телефонных соединений Шевкопляса. Вот телефонный номер, по которому он звонил ранним утром в последний день своей жизни. Данные о принадлежности этого номера еще не пришли, но Ника была готова дать голову на отсечение, что это номер Катерины Медковой.

Забыв про обвинительное заключение, Ника быстро оделась и помчалась в геномную лабораторию. Стрелой долетев из Бродска в Энск, она практически бросилась в ноги заведующей лаборатории, попросив ту как можно быстрее проверить один из образцов – тот, что был получен ею в коттедже с флюгером-петушком.

Заручившись согласием экспертов сделать это исследование как можно быстрее, Ника вернулась в отдел. В их с Максом кабинете она застала удивительного гостя – Павла Петровича Потешкина собственной персоной. Потешкин работал хирургом в районной больнице, с ним у Ники намечалось что-то вроде легкого романа, сошедшего на нет из-за триумфального возвращения в ее жизнь Сергея Погорельцева.

– Паша, привет! Какими судьбами?! – улыбнулась ему Ника.

Потешкин при виде Ники тоже расцвел и подскочил со стула.

– Да вот, пришел к Максиму Николаевичу на допрос по поводу пациента с дробью в голове. Да и остался, чтобы тебя повидать.

– Понятно. Пошли тогда пить кофе и сплетничать! – подмигнула ему Ника. Она бросила дежурную папку на стол, подхватила Потешкина под руку и увлекла его на выход из отдела. – Пошли в кофейню в соседний дом, я заодно пообедаю, – уточнила их маршрут Ника.

– Если ты пообедаешь в пять часов, во сколько же ты поужинаешь? – спросил синеглазый хирург.

– Так далеко я не загадываю, – ответила Ника, заходя в кофейню.

Немного погодя, устроившись в углу с кофе и тарелкой супа для Ники, они продолжили беседу.

– Ну, рассказывай, как у тебя дела? – Ника искренне была рада встрече.

Общение с Потешкиным обладало удивительным психотерапевтическим эффектом. Ему достаточно было улыбнуться, сказать несколько слов и посмотреть на собеседника своими удивительно добрыми глазами, что даже нервные и буйные успокаивались и полностью доверялись ему. Следователь Речиц несколько раз видела, как хирург общается со своими пациентами, они сразу понимали, что попали в надежные руки.

– Похвастаюсь немного: меня приглашают в Энск, в областную больницу. Вот думаю.

– А что тут думать? Надо соглашаться. Из-за чего сомневаешься, если не секрет?

– Не хочется резко менять свою жизнь. Я же местный, здесь родился и вырос. В Энске я жил, только когда в меде учился. Энск для меня слишком большой, слишком громкий. Такой вот я провинциал, – заключил Потешкин. – Ты за своего Сергея еще замуж не вышла?

– Нет, еще не вышла, – снова улыбнулась Ника, хотя, по правде говоря, где-то в глубине души уже ждала или предложение руки и сердца от Погорельцева, или хотя бы серьезного разговора о планах пожениться.

– Значит, у меня еще есть шансы, – просиял Потешкин.

Ника внимательно посмотрела на него и поняла, что тот не шутит. Она сразу почувствовала себя очень неудобно, будто этим совместным походом в кофейню дает своему визави ложную надежду и сознательно морочит ему голову.

Паша моментально считал перемену в настроении Ники и сменил тему:

– Как у тебя дела на работе? Закончила то дело, по которому я тебя в деревню возил?

– О да, перед Новым годом в суд направили.

– Она признала вину?

– Ой, там сложная история, типичная для многих наших жуликов: то было, то не было, тут помню, тут не помню…

Ника и Потешкин проболтали больше часа. На улице стемнело. Кофе уже был допит, и Павел вызвался проводить ее до отдела. И они уже готовы были распрощаться на самой приятной дружеской ноте, как вдруг, перед самым входом в отдел, Потешкин нервно дернул плечами, схватил Нику за руки и развернул ее к себе. Свет фонаря над крыльцом падал на его серьезное и печальное лицо, казалось, что он знает про Нику какую-то нерадостную тайну.

– Ника, послушай меня внимательно. Я желаю тебе только счастья. Не скрою, не радуют меня твои отношения с этим твоим Сергеем, я помню, что у вас уже один раз все не заладилось и привело к расставанию. Помолчи и послушай! – прервал он Нику, пытавшуюся было что-то возразить. – С кем ты найдешь свое счастье – решать не мне. Ты просто помни, что если он тебя снова обидит или тебе будет нужна помощь, ты всегда сможешь ко мне обратиться. Ты поняла меня? – И, не дожидаясь ответа, Потешкин коснулся ее губ своими губами в каком-то мимолетном поцелуе, а потом отпустил Нику, резко повернулся и скрылся в зимних сумерках.

Ошарашенная таким внезапным напором, Ника осталась стоять на крыльце отдела. Надежда на то, что Потешкин может остаться для нее прекрасным другом, развеялась на глазах.

Задумчивая Ника не стала сразу подниматься к себе на второй этаж и заглянула в кабинет Леси Лазаревой. Леся осматривала вещественные доказательства, раскидав кучу окровавленный тряпок, какие-то палки и ножи по всему полу. Но, судя по хитрому выражению лица, последние пять минут Леся смотрела не только на эти предметы, похоже, что она многое увидела в окно, выходящее на крыльцо.

– Я вижу, что у тебя появился еще один поклонник? Это же тот хирург из больницы, который на лошадку похож?

Высокий, мосластый и суровый на вид Потешкин действительно чем-то напоминал коня.

– Ага, это именно он. Видишь, как у меня весело: то густо, то пусто.