Сын гадюки

– Крохотный такой червячок, который всем отчаянно пытается доказать, что он большой и сильный змей.

– Ой, дурак… – только и смогла сказать проекция.

– Я так понимаю, это означает, что тебе мое предложение не понравилось?

– Правильно понимаешь, – найдя в себе последние крупицы смелости, подтвердил Чаушин.

– Ладно. Я тебя предупредил, что будет, – рявкнул Аскук и бросился на сына.

Сын гадюки отпрыгнул в сторону, но его нога оказалась схвачена зубами змея. Аскук моментально подбросил Чаушина вверх и открыл пасть, готовясь проглотить падающего человека. В этот момент время начало замедляться. В Сыне гадюки пробудились инстинкты мангуста. Он увидел нёбо Аскука и крепче сжал рукоятку нефритового кинжала. Вот он – самый главный момент. Змей его не видит, потому что голова задрана. Падая в глотку царя змей, Чаушин воткнул кинжал ему в нёбо – туда, где должен быть мозг. В ту точку, на которую указали инстинкты мангуста. Кинжал остался в голове змея, сам Чаушин провалился в пищевод. Аскук упал и начал извиваться, корчась от боли.

Глава 8. Он – это Аскук

Не делать ничего оказалось самым сложным указанием, которое старый шаман когда-либо получал от духов-покровителей. На его глазах умирал один из самых дорогих людей. Как Уомбли мог не делать ничего? Но все же он сидел в хижине Чаушина и ничего не делал. «Духам виднее», – решил шаман. Сидя на земле, старик смотрел на дрожащее тело парня, кожа которого была горячей, словно раскаленные угли. По правую руку от шамана сидела Мека.

Меке было сложно собраться с мыслями. Все происходящее было слишком внезапным. Она просто пришла в поселение, чтобы наконец познакомиться с тем юношей, который однажды спас ее от макак и ожирения, а в итоге стала свидетелем душераздирающего зрелища. Еще утром она и предположить не могла, что ее герой – сын грозного Царя змей, и именно сегодня им предстоит знакомство, исход которого, по всей видимости, будет весьма печальным. Мека десятый раз гоняла в памяти свою первую встречу с Чаушином. Как можно было додуматься сказать «захлопни варежку»? Очевидно же, что спаситель не мог понять ее слов. Когда-то подобный разговор закончился целой войной. А она… Хотя какая теперь разница? Мека уже сделала все, что могла. Остается лишь надежда, что духи ошиблись или Уомбли их не так понял. «Он старый, может и перепутать», – подумала Мека, а затем увидела, как кто-то открыл дверь со стороны улицы. В хижину вошла Тэхи.

Когда Тэхи укусила родного сына, она до вечера осталась сидеть на ветке, с которой упал Чаушин, и не сразу поняла, что произошло. До этого Тэхи не спала несколько дней, чтобы не видеть Аскука. Гигантский змей приходил к ней во сне. Тэхи чувствовала, что Аскук что-то задумал, и держалась как могла. Днем, уйдя на излюбленное место, которое Тэхи называла Змеиным деревом, сама не заметила, как сон сморил ее. Во сне мать Чаушина набросилась на Аскука. Ее прыжок начался во сне, а закончился в реальности. Сын не должен был становиться жертвой укуса. Этот яд предназначался для Аскука. Во сне казалось именно так, но Аскук вновь ее обманул.

Перед закатом Тэхи отважилась спуститься и вернуться в поселение. Она была уверена, что племя дружно разорвет ее на части или закидает камнями. Мать Чаушина желала себе такой участи. Однако никто ее даже не заметил. Ни один человек из племени куроки понятия не имел, что следы на лодыжке Чаушина оставлены зубами Тэхи. До нее никому не было дела. Людей волновала судьба молодого пастуха.

Войдя в хижину сына, Тэхи оперлась спиной на стену и с немым ужасом смотрела, как действует ее яд, но надолго ее не хватило. Не в силах смотреть на этот ужас, Тэхи закрыла глаза и тут же провалилась в сон. Ее тело, измученное многодневной бессонницей, было не в силах сопротивляться.

Сын гадюки лежал на подстилке из лопухов. Лицо его скривилось в гримасе. Было видно, что где-то в сознании Чаушина идет борьба за жизнь. Уомбли решил встать и пройтись вокруг хижины, чтобы размять ноги. Старый шаман сделал несколько шагов к выходу, но остановился, увидев яркую вспышку изумрудного света. Кинжал, лежавший на груди Сына гадюки, сверкнул через ножны. С улицы послышались раскаты грома, молния через окно осветила комнату.

В своем сне Тэхи снова была двенадцатилетней девочкой. Ее дом казался огромным, словно предназначался для великанов. Бамбуковый лежак, с которого пять лет не вставал парализованный отец, пустовал. «Видимо, в этом сне отец уже умер», – подумала маленькая девочка и начала тревожно озираться по сторонам. Где же Аскук, который уже семь лет не покидал ее снов? Дом залит солнечным светом, и нет ни одно местечка, где мог бы притаиться Царь змей.

Дверь отворилась, и в помещение зашел Олучи, отец Тэхи, живой и невредимый.

– Папа! – с радостным криком бросилась к нему маленькая девочка.

Олучи присел на колено и вытянул вперед руки, сжимающие маленькую веточку.

– Я помню, что обещал тебе его.

– Бизоновое дерево? – не веря своим глазам, спросила Тэхи и забрала подарок у отца.

Она бережно вертела ветку, рассматривая каждый треугольный листик с зазубринами по краям, каждый зеленый черешок. Ее переполняла радость, потому что папа выздоровел. Потому что он не обманул. Потому что ее детская мечта исполнилась. Тэхи вновь была счастливым ребенком, как до начала войны. И тут на улице раздался гром.

Раскат грома заставил Тэхи вздрогнуть. Она обнаружила себя сидящей на земле, между Уомбли и незнакомой девушкой из кано. Но то чувство радости, которое переполняло ее во сне, осталось с бодрствующей Тэхи. Ее грудь вздымалась от глубоких вдохов. Такой простой процесс, как дыхание, вдруг стал казаться самым лучшим занятием в мире. Она чувствовала себя живой. Такой живой, какой не была, наверное, со дня ранения Олучи.

Новая вспышка молнии осветила какие-то странные белые частички на земле прямо под Тэхи. Она сгребла находку ладонью, поднесла к лицу и разжала пальцы. В руке Тэхи лежали четыре змеиных клыка. Ее клыка.

Стены затряслись от раската грома.

– Аскук покинул мои сны! – радостно сказала Тэхи. – Я чувствую себя свободной от прошлого!

Мека посмотрела в лицо Тэхи, на ее улыбку, затем на четыре змеиных клыка в ее руке и сразу все поняла.

– Вот что имели в виду духи, когда говорили «Он умрет», – Мека повернулась к Уомбли: – Он – это Аскук.

Мека обняла Тэхи, и обе заплакали от радости. «Беды позади», – роняя слезы на землю, думала Тэхи и все сильнее прижималась к незнакомке, которая по какой-то причине здесь и переживает наравне со всеми. Змеиная жизнь закончилась, она больше никого не ужалит, никогда. Сегодня лучший день в ее жизни! Сейчас Чаушин очнется, была уверена Тэхи, сейчас он…

– Он умер… – грустно сказал Уомбли, глядя на бездыханное тело Чаушина, которое остыло в считаные мгновения.

Глава 9. Сын гадюки и Брат бизона

Бескрайние саванны – место, куда никто из куроки не ходит без веской причины. Похороны соплеменника – достаточно серьезный повод, чтобы ступить на территорию царства львов, аллигаторов и ядовитых тварей. Между куроки и львами существует негласная договоренность: люди отдают своих мертвых соплеменников на съедение королям саванн, чтобы те не приходили за живыми.

Так было задумано природой, что львы оказались на вершине пищевой цепи. Этот вид ест всех остальных, а его – никто. Поддерживая свой статус королей среди хищников, они регулярно нападают на всех животных, обитающих в этой местности. Когда куроки поселились на теплом краю Баобабовой рощи, львы стали наведываться к ним раз в несколько месяцев: они убивали пару человек и уносили их тела.

Основатель племени Кичи в преклонном возрасте завещал после смерти скормить свое тело львам, а затем проследить, как скоро они наведаются в деревню. Соплеменники выполнили наказ вождя.

Львы не появлялись дольше обычного раза в два. Люди начали относить все трупы соплеменников в саванны, оставляя их на одной и той же поляне. С тех пор как это стало традицией, короли саванн забыли дорогу в поселение куроки. Про умерших стали говорить: «Пришел его черед кормить львов».

На этот раз пришел черед Чаушина. Племя провожало его в последний путь. Позади людей вышагивало стадо бизонов с Чингисханом во главе. Четверо охотников несли на плечах бамбуковые носилки с мертвым телом.

Согласно традиции, на ритуальной поляне кладут носилки. Люди стоят вокруг и скорбят об усопшем, пока не появятся львы. Но в этот раз львиный прайд уже ждал людей. Увидев, что звери на месте, куроки пошли в сторону деревни сразу, как только носилки опустились на землю. Лишь Тэхи никуда не собиралась. Она села рядом с телом сына и попросила оставить ее здесь, чтобы покинуть Мир живых вслед за Чаушином. Никто не попытался ей помешать или отговорить. Она имела такое право, все это понимали. Люди отходили от поляны все дальше, львы подбирались все ближе. Тэхи зажмурилась и обхватила голову руками в ожидании того, как острые клыки начнут рвать ее на части.

Двумя часами ранее, когда Уомбли, Тэхи и Мека молча сидели в хижине Сына гадюки, ожидая исхода битвы с Аскуком, в Междумирье Чаушин беспомощно барахтался в брюхе гигантского змея. Он вонзил кинжал в голову врага, но сам провалился прямиком в пищевод. Рана кровоточила. Змей захлебывался собственной кровью, в которой тонул и его сын. Нужно вырезать путь наружу, вспоров брюхо Аскука, но нечем. Кинжал остался в нёбе гигантского змея. Извиваясь в предсмертной агонии, Царь змей ломал кости проглоченной жертвы, перемалывая их на мелкие осколки. Боль была невыносимой. Чаушин и Аскук умирали медленно и мучительно.

Можно ли считать Чаушина победителем в этой битве? Добрая половина мира духов сказала бы, что это даже не битва. Так, мелкая стычка. Но раз один дух умер от руки другого, в игру вступают правила Междумирья: победитель получает силу и мудрость побежденного. За кем числится победа, всегда решает Междумирье, и оно выбрало Чаушина за то, что тот первый нанес смертельное ранение. Хотя какой прок с этой победы, когда жизнь уже закончилась?

Аскук прекратил корчиться. Взгляд его потух. Рядом с телом гигантского змея из ниоткуда появился жнец, слуга смерти. Жнецов легко узнать по черному балахону с большим капюшоном, полностью скрывающими их тела и лица. Когда кто-то умирает, жнецы тут как тут. Они открывают портал в Мир мертвых.

– Пора! – сказал жнец, вытянув вперед руку.

Костлявые пальцы, обтянутые бледной, как мел, кожей, сжимали горловину больших песочных часов. Последняя песчинка упала в нижнюю чашу. Под гигантским змеем раскрылась огромная воронка темно-синей энергии.

Портал затягивал в Мир мертвых Аскука и застрявшего в его желудке Чаушина. Сын гадюки не понимал, что происходит. Боль прекратилась. Его тело больше ничего не сковывало, потому что тела он уже не имел. Чаушин чувствовал себя бесконечно маленькой точкой. Эта точка ничего не могла, лишь переживать проносящиеся задом наперед воспоминания. Он ясно видел всю свою жизнь от падения в пасть Аскука до первого вздоха в Мире живых.

Без чьих-либо подсказок стало очевидно: так происходит прощание с только что утраченной жизнью. Еще раз окинуть взглядом произошедшее за почти много лет, и все, финал…

И перед тем самым финалом Междумирье выполнило свои обязательства – передало победителю мудрость побежденного. Чистое сознание Чаушина за один бесконечно малый миг пережило яркую вспышку опыта длиной несколько тысяч лет.

Царь змей был не просто древним духом – его история началась на заре зарождения жизни в Иной Вселенной. Аскук был крохотным червем, плавающим в океанических глубинах Мира живых, грыз наполовину отмершие водоросли и останки своих же собратьев. Подобных ему червей было много, но по неизвестной причине будущий Царь змей оказался особенным. Все вокруг стремились продолжить род. Главной задачей червей было сбиваться в пары и плодить потомство, успеть создать как можно больше себе подобных, пока не умер от старости или не был съеден кем-то покрупнее. Но Аскук не чувствовал в себе таких инстинктов и, в отличие от остальных, не старел. Поколения сменялись одно за другим. Черви все так же копошились на дне, жуя гниющие растительные остатки. Примитивная жизнь занималась постоянным самовоспроизводством.

За это время тело Аскука эволюционировало. Он вырос в размерах, его рот наполнился зубами, на голове появились глаза, тело покрылось грубой чешуей. Будущий отец Чаушина эволюционировал сам по себе, в течение одной-единственной жизни. Он стал большой водной змеей, способной нападать на рыб, обвивать их тела и кусать до изнеможения.

Подводные обители боялись Аскука. Они расплывались кто куда, только лишь заприметив хищного змея неподалеку. Быть хищником ему действительно нравилось. Жизнь Аскука превратилась в постоянный поиск собственных пределов. Ему было интересно, на что способно его тело, до каких размеров он может вырасти, насколько опасным станет для остальных видов. Аскук начал выползать на сушу. Сначала это были короткие вылазки под палящее солнце, которое быстро высушивало еще не привыкшую к солнцу чешую. После многовековых тренировок гигантский змей стал сухопутным существом. Его организм начал вырабатывать яд, делая укусы Аскука смертельными для любого наземного животного.

Будущий отец Чаушина поселился в Баобабовой роще задолго до появления людей в Мире живых. Он стал таким огромным, что запросто глотал взрослых куропаток и маленьких кабанчиков. Животные покрупнее умирали от его ядовитых укусов и съедались Аскуком по частям. Среди зверей у него не было соперников. Даже львы казались ему просто закуской с пушистой гривой, из-за которой есть их особого желания не было, разве что иногда, для устрашения прайда и публичной демонстрации себя в качестве венца эволюции.

Развивалось не только тело, но и разум гигантского змея. Все меньше его радовали рейды по Баобабовой роще и Бескрайним саваннам в поисках поживы. Все чаще всплывал в голове вопрос: «Для чего это все? Что я здесь делаю? Каково мое настоящее предназначение?»

Эти размышления лишали его аппетита и азарта в охоте. Аскук облюбовал себе самый большой баобаб в роще и почти все время проводил на его ветвях. Этот самый баобаб спустя многие годы Тэхи назвала Змеиным деревом. Видимо, было в нем что-то такое, что притягивает змеиные сущности.

Опутав своим телом крону Змеиного дерева, Аскук размышлял о вечном: почему природа сделала это с ним? Какова была задумка Создателя? Такое исключительное создание просто обязано иметь исключительное предназначение. Вот только в чем оно? Кому можно задать подобный вопрос?