Каждый день

Глен угрожающе посмотрел на меня – в твоих же интересах, чтобы я не подражал Пикассо, иначе будешь похож на чертежи из этой коробки! – проговорил он.

Он указал мне на старую пыльную коробку. В ней был какой–то геометрический чертеж, скорее всего, для урока математики, где сине–красные квадраты с цифрами напоминают мне об учебе в первом классе. Тогда мама купила небольшую брошюру с занимательной математикой, с фразой "будь как папа".

– И все–таки, дружище, где твоя работа? Конкурс ведь скоро, через 6 дней! – слегка успокоившись, задал я, уже надоевший нам обоим, вопрос.

–Да…знаю я… – отвечает Глен, присаживаясь за табуретку. – У меня слегка…проблема.

– Какая?

– Уильям с дружками мне всю работу испортили. Пытались толкнуть…а там дожь…и тут…лужа…краски…эти придурки. Ну вот теперь твой портрет похож на какое–то произведение сюрреализма. Вряд ли я смогу написать новую… – разводя руками, торопясь и тараторя говорил свой монолог Глен.

Я решил, что надо его поддержать все-таки. Ситуация и правда противная, тут пару слов, думаю помогут.

– Не можешь…не успею…тьфу на тебя! Ты перестанешь ныть! Звук расстроенного пианино и то приятнее. Хочешь всю жизнь быть лишь псевдо–художником, м?! – с напором стал говорить я. – Ну…я жду от тебя ответа! Давай быстро!

– Нет… – тихо отвечает Ен.

– Я не слышу! Или Анна–Мария с Уильямом хорошая пара!? Так и будет, если ты останешься слюнтяем!

– А они тут причем?!

– Все твои хорошие мечты взаимосвязаны… Так ты хочешь, чтобы они сбылись?

– Да…

– Мне снова тебя к потолку прилепить? Я не слышу, черт тебя дери!

– Да!

– Чего да?

– Я нарисую картину! Я также хочу, чтобы мои мечты стали сбываться!

– М–о–л–о–д–е–ц! Вот и превосходно! Кисти в зубы и бегом рисовать! Конечно…если кто–то меня спросит, я даже под пытками буду отрицать сказанное мной!

– А еще я не хочу, чтобы ты когда либо использовал на мне свои способности! – с небольшой долей страха выдал Глен.

– Это еще надо обсудить…

Когда он завершит эту картину, мне не понятно. Чувствую, сегодня он заново написал основу, фон и части тела будущего меня. Он сам так сказал, не показав мне портрета, но успев заверить, что все успеет. Глен бы успел больше, да его спалила Анна–Мария, которая, подобно…мне, кокетливо появилась из–за угла с вопросом – а ты что делаешь и откуда у тебя ключ?

– Откуда она тут взялась?! – раздраженно спрашиваю я во весь голос.

– Не знаю… – тихо, но заметно, сболтнул он.

– Ты дурак!

– Что? – переспрашивает девушка.

– ОЙ…То есть…А…Фр–э–энк дал! Я тут…(пауза, слегка неуверенно) картину рисую… – бормотал Глен, в глазах которого, застыл какой–то страх.

– Вот как! Очень интересно, а что ты рисуешь? – спрашивает с улыбкой дружелюбно девушка.

– Портрет одного…

– Захлопни пасть…меня тут нет! – прерывая, стал нашептывать я, чтобы он не сказал, что рисует призрака, иначе это будет выглядеть странно.

– Портрет…рисую…одного человека из газеты 40–вых годов. – продолжает парень.

– 60–ых…кавалер… – шепчу я.

– А покажешь? – спрашивает Эн Мари.

– Да! Только…когда завершу эту картину. Там пока ничего нет, похоже на какую–то мазню…

– Ну тогда…увидимся на выставке?

– На выставке? А! Да… Ты идешь на выставку?

– Конечно! Ведь я обожаю искусство! Плюс, мне будет приятно увидеть и твою картину, Палмер говорил, что ты неплохо рисуешь.

– До встречи в таком случае…

– Пока!

– Ты мой друг, тот еще…смельчак. Она тобой интересуется, а ты? – из–за спины шепчу я.

– Знаешь как это не просто?! Мне и общаться с ней трудно. А уж признаваться кому–то в симпатии…! Это тебе не…контрольную написать по физике, тут любо будущее, либо хана!

– Представь себе, знаю! Но это…надо сделать. Разумеется, если тебя тянет именно к ней. А то мы можем поискать…

– Н-Е-Е-Е-ЕТ!

– В-о-о-о-т! Можешь в любой момент все бросить, только вот толку? Не сможешь сейчас с ней, а как с другой получится, если ты опыт не приобрел. Вот в чем ловушка.

Глену мои слова явно не по нраву пришлись, он резко изменился в лице и стал смотреть на меня с выражением лица, словно я сказал ему, что стать миллионером за день очень просто. Или можно одним солдатом выиграть войну.

– Вот скажи честно, если ты весь такой из себя мудрец, какого черта с собой покончил?! – скрыто упрекая, задает мне вопрос Ен.

– Как я уже говорил, все приходит с опытом. А мой опыт пришел ко мне после того, как я пулю в голову пустил. До того, я был таким же импульсивным недотепой как ты! – спокойно объяснил позицию я. – Имел бы такой взгляд, как сейчас, остался бы жив!

Меня до чего этот вопрос раздразнил, что в воздухе буквально на пять минут зависла старая карта штата Техас. Медленно, но верно она приближалась к парню и ни с того ни с сего ударила его по голове так, что очки на пол упали. Снова. Правда в этот раз я успел и подхватить и трещины на них не появилось. Затем я посмотрел на него и грубо, но очень спокойно сказал – и хватит со мной спорить, пока карта не поменялась местами с контрабасом!

– Весьма веский аргумент… – скептически пробормотал Глен, обматывая свою картину полиэтиленовой пленкой и собирая различные предметы себе в сумку.

Порой вечерами, глядя на свое старое, почему–то избегаемое Фрэнком окно, на ум мне приходит вопрос, а что такое смерть? Казалось бы, абсурдно, спрашивать такое человеку, который, грубо говоря, этот аттракцион уже посетил. Кому как не мне знать, как это происходит, но не все так просто. Я – не видел настоящую смерть. Это звучит очень дико, но я чувствую, что это происходит по–другому. Я знаю это, моя душа это знает. Много лет назад, после долгого дня, когда мы с парнями вернулись от очередного похода на озеро, я так быстро заснул, что мне сразу же приснился странный сон. В нем был я, который сидел за каким–то табуретом в центре зала, напоминающим зал заседаний конгресса США, весь украшен золотой лепниной и красным бархатом. А вокруг меня были люди, которых я любил, ненавидел и которым я что–то хотел доказать. Они мне аплодировали, улыбались, а те, кого я завистниками называл, сидели с такими лицами, будто я в золоте купаюсь. Самое интересное, за что и главное, почему они мне аплодируют, я не знаю, в этот самый момент я в эти грезы и попал.

Так о чем же я, приводя в пример картину моих сновидений, думаю, это так и выглядит. Возможно в момент, когда ты переходишь из мира нашего в мир, где твоя душа получит новое назначения, тебе будет отведен такой момент – триумфа. Когда ты будешь сидеть в центре такого зала, а вокруг тебя люди. Все: кого называл друзьями, кому ты что–то хотел доказать, кто тебя считал никем, чье внимание ты хотел привлечь и кого хотел уделать, девушка, в которую был влюблен, но она предпочла другого или прямо тебя оскорбила, все! И тут ты их всех разом впечатляешь чем–то, каким то талантом. Ты в центре внимания, ты один из великих, ты все доказал, ты лучше всех и всего на этот миг и все твои враги повержены, признали твое поражение. Так думаю должен выглядеть переход к тому самому покою, он с этого начинается. Лично я бы хотел играть в этот момент на гитаре и скакать по сцене как Элвис, выделывая всевозможные трюки. И, конечно же, аплодисменты, гора аплодисментов.