Каждый день

– Люди не хотят меня видеть, не готовы принять мое существование и до конца это отрицают.  Для них я – что-то отрицательное, что отнимает жизнь. Хотя на практике, они не хотят банально увидеть себя в зеркале.

– Зачем ты пришел?

– Мне не нужен повод, чтобы увидеть старого друга.

– Какой же я тебе друг? Ведь я тебя едва знаю. Мой единственный друг это Глен, вон тот парень, что невольно будет пытать меня живописью…

Ангел усмехнулся и с улыбкой посмотрел на Глена. В его серебряных глазах не было и намека на какое–либо зло, он и правда, был настроен весьма дружелюбно, как званый гость на этом празднике. К слову в одежде он себе не изменял, на нем бы все тот же костюм, только пиджак фрак стал бежевым.

– Может быть, ты отпустишь меня? – собрав всю наглость в кулак, я задал вопрос, тут же спрятав глаза в пол.

– Только после того как ты отпустишь себя сам! – повернулся ко мне и тихо сказал Ангел.

– Я не понимаю вас, как это отпустить себя!? Я искренни, осознал все, что мог только осознать!

– Ты все еще ничего не понял, но ты на верном пути мой друг…мы еще встретимся, я не прощаюсь. – сказал полушепотом Ангел.

Смерть исчез быстро, словно все это мне привиделось. Но учитывая обстоятельства, что я уже с ним встречался, без сомнения это был он. И наш разговор не был услышан Гленом, он даже не заметил этого. Действительно, люди не хотят видеть смерть, ни в каком виде, ни в виде ангела с огромными крыльями, ни в виде стереотипного черного скелета в плаще.

– Да что это значит, отпустить себя и как это должно произойти… – кричу в сторону уже исчезнувшего посланника небес я.

– А? – слегка удивлен моим поведением Ен.

– О, прости, я слегка задумался, о чем ты говорил? – спрашиваю я.

Дурацкий звон школьного звонка, впервые жизни спас меня. Если не считать случай, когда в 12 лет нас с Гордоном застукали в туалете за курением папиных кубинских сигар, но это не важно. А важно то, что Глен, со всей его ненавистью по отношению ко мне, которая образовалась после моего отказа, уходит на уроки. И мой дорогой художник, с гордым видом, схватив свой холст, поспешил наверх.

– Ты куда…ха–ха…дурак, с этим грузом направился?! Оставь ты его здесь! – кричу вслед я.

– Ничего, обойдусь и без твоей коморки!!! – слегка истерично крикнул мне в ответ Глен.

– Вообще–то коморка не моя, а школьная…ну да ладно… – сказал про себя я, в очередной раз, провожая взглядом юных девятиклассниц.

И как раз, легка на помине, по коридору, к лестнице шли четыре девушка, среди которых – Анна Мария. Посмотрев на себя в зеркало перед кулером, состроив взгляд злобного карлика и обнаружив еще раз, что я в зеркале не отражаюсь, если этого не захочу, моя персона отправилась следить за этими подружками. Да и меня слегка смутил тот факт, что урок идет и этот квартет тоже, идет, во время урока.

Они шли, перешептываясь между собой, хихикали и что–то невнятно объясняли. Между тем, по коридору 2–ого этажа проходил Фрэнк. Взгляд девушек сменился на какую–то расистскую мину. Смотрели они на него, как солдаты дикси на негра–раба, при том, что Фрэнк слегка ирландец.

– Здравствуйте мистер Каннинген! Как приятно вас сегодня видеть, как ваша работа? – из всей компании, доброжелательной с уборщиком в общении оказалась Эн Мари.

Взгляд второй подруги, той, что с рыжими волосами был также весьма доверительным, но она молча стояла рядом с Анной Марией и хлопала ресницами. Остальные были явно возмущены таким общением с уборщиком, они смотрели на Эн Мари с непониманием и упреком, того и гляди что–то не доброе скажут. Хотя меня удивил другой вопрос – фамилия Фрэнка Каннинген?!

– Почему я раньше этого не знал?! Ах да, у него на бейджике только имя и написано… – вспоминаю про себя я, думая над этим вопросом.

– Доброго утра, мисс Льюис. Да все как всегда замечательно, а как ваше увлечение поэзией? Вам понравилась книга, что я порекомендовал? – ответил на вопрос Фрэнк.

– Ох, хотела как раз вас поблагодарить! Вы так сказать открыла для меня Байрона по–новому. До того, в моей школе литература мне была не интересна. Старая учительница не хотела говорить или что–то обсуждать, а только тестами нас заваливала – увлечённо поясняет девушка.

– Очень рад это слышать! Позвольте задать вопрос… – с мудрым взглядом спрашивает уборщик. – А что вы, мисс Форд, мисс Андерсон и мисс Райли тут делаете, хотя идут уроки?

– А–а–м–м… – затрудняется ответить Анна Мария.

– Просто сейчас идет алгебра, а вы думаю в курсе, какой это скучный и отстойный предмет. Вот мы и решили прогуляться. – отвечает одна из двух подружек.

– Скучный и отстойный? Неужели? Очень интересно мисс Андерсон. – фальшиво удивляется Фрэнк. При этом его речь остается приятной, а слова изящно исходили из его уст. Мне кажется, он слишком мудр, чтобы отвечать неприятным сарказмом на такой же тон этих девиц.

– В–ы…понимаете… – невнятно говорит что–то Анна Мария.

– Подруга, пойдем, нам пора! – подталкивает компанию вторая подруга, судя по всему, Райли.

– До свидания девушки, удачного дня! – попрощался мистер Каннинген, взяв в руки свою швабру и продолжив свою работу.

Я же попрощался с ним заочно и устремился за квартетом красивых девчонок, в надежде их не потерять из виду. Меня интересовала Анна Мария, что–то не очень похоже, что эта кроткая и милая девушка способна прогуливать уроки. Ее рыженькая подруга тоже не производила такого впечатления, поэтому меня очень сильно привлекли темы их разговора. Да и они не сильно смогли уйти далеко, остановившись возле питьевого крана. У них состоялся не очень добрый диалог.

Я оказался случайным гостем на этой «светской беседе», без приглашения. Но даже если бы меня на нее пригласили, вряд ли бы пригласительное письмо до меня дошло бы. И все же, эта процессия взбудоражила мое любопытство.

– Подруга, ты чего это с уборщиком дружбу водишь? – спрашивает Андерсон.

– Да уж, ведь он мог нас заложить учителям! Ты о чем думаешь! – поддерживает Райли.

– Н–о–о…вы сами! – пытается защищаться Эн Мари.

– Никаких но! Это правила нашей школы! Соблюдая их, ты станешь звездой, а если нет – будешь, как этот уборщик…бедной и забытой! – продолжает Андерсон.

– Какая мудрая мысль…философия прям… – иронизирую идя вслед за ними я.

Еще примерно минут десять эти подружки, из разговора которых я узнал, что Андерсон зовут Лена, а Райли зовут Эмели. Как забавно, снова услышать это имя. А рыженькую зовут Дебора, она к слову продолжала испуганно стоять и молчать. Зато эти двое показывали мастерство своего ораторского искусства, что помогло мне примерно понять иерархическую и элитарную структуру нашей школы. А точнее, старших классов. Они, в свою очередь, составляют класс «красавиц», которые входят в, так называемое «общество звезд». Анна Мария стала невольной заложницей своей красоты, ибо: ее признало красавицей все мужское общество и пол школы знает о влюбленности Уильяма в Эн Мари. Похоже на какую–то политическую борьбу кланов или партий в ранних США конца XVIII и начала XIX веков. Подростки с чертами аристократов, что может быть хуже для просвещённого и демократического общества нашей великой нации, хотя я иронизирую.

Но потом разговор этих «аристократок» переместился в сторону мальчиков, кто кому нравится и все вот это прочее.

– От этих сплетней умереть можно… – продолжаю вставлять свои фразы я.

Ну и наступила очередь Анны рассказывать о своих симпатиях. Вернее, как рассказывать, выслушивать хвалебные речи о «школьном Цезаре», Уильяме.

– Нам что, больше поговорить не о чем!? – с улыбкой и смехом говорит Анна Мария.

– А что, о чем еще? О поэзии как ты что ли…ха–ха–ха! – комментирует Райли.

– Тем более, Вильям по уши в тебя влюблен. А? Чем не кандидат! Считай «мисс винсенская школа» получишь! – с гордостью продолжает нахваливать Лена. – Он красив, умен и думаю богат!

– Это не все что нужно для хорошего парня! Многие забывают про искусство…литературу, живопись… – продолжает утверждать Анна.

– Какие–то у тебя…странные мысли о парне…того и гляди тебе должен нравится наш уборщик! – смеется Эмели.

И тут моя голова ухватилась за слово «живопись». Никогда не думал, что девушке может нравиться парень, который увлекается живописью. Хотя после хиппи и графитиста, который отождествлял себя с Пикассо, меня трудно чем–то удивить.

Одновременно с этим, Дебора перебила разговор этих двух юных леди и поспешила забрать Анну Марию на урок, мотивируя это тем, что все–таки один урок посетить надо, чтобы не сильно приставале. Какой все–таки это был гениальный ход, сработало быстро. Моя слежка подошла к концу, а в прочем, как и этот урок. Но даже после всего вышесказанного, Дебора и Анна что–то обсуждали, но мне это уже было не интересно.

Пока девушки расходились по кабинетам, мне в голову пришла мысль. Вот такая неожиданная и безрассудная мысль, словно лампочка над головой в мультике. Надо помочь Глену с его этим искусством, это должно с подвигнуть девушку на симпатию к моему другу, а самого Ена – к долгожданному смелому шагу. Пока это единственное, чем он может ее привлечь. Да и для меня это идеальный шанс развлечься. Чем призрак не шутит…