– Они передали вам это – Ауэл посмотрел, нет ли за дверью охранника и убедившись, что нет, вытащил из пояса железную нить и положил ее под тряпку, что лежала на полу. – Они долго думали, как вам помочь и в итоге решили, что это может пригодится.
– Спасибо. Это может и пригодилось бы. Но теперь нет времени. И из этих казематов не выбраться. Единственное, что я могу попробовать, это развязать драку, чтобы погибнуть в битве, как воин, а не на плахе, среди воров. Передайте моим друзьям, что я благодарен за их труды и рад, что Сефер свел меня с ними. Я позвал священника именно из-за знакомства с ними. Не знай я их, просил бы привести женщину, кусок хорошо прожаренного мяса да крепкого вина.
– Хорошо, Кедир. Теперь исповедуйтесь.
Исповедь прошла быстро. Тем более, для единственной исповеди в жизни человека. Накануне его смерти. Но она была искренней, и наверняка угодной Сеферу.
– У вас осталось минута. – Окликнул охранник заключенного и священника.
– Кедир, я понял, что эта железная нить теперь может использоваться вами только для самоубийства, хотя мы думали, что она вам поможет выбраться отсюда. Мой вам совет: идите до конца. Может быть, вы этими пытками, страданиями, искупите все, что было вами сделано дурного в жизни. Но решать, безусловно, вам.
– Да. Терпеть боль – мне. И за грехи свои отвечать мне. Не буду вам ничего обещать, Ауэл. Как получится. Местные палачи свое дело знают хорошо. Я о них наслышан. И смелости это не прибавляет.
Ауэл вышел из камеры. Кедир остался один. Он был рад произошедшему. Воин никогда не боится смерти, а Кедир был именно воином, но воин редко задумывается о том, что идет после смерти? Новые битвы? Вдруг это будет мир, где можно будет пировать всю ночь с друзьями, проводить время с прекрасными красавицами, а днем опять бросаться в битву, чтобы вечером, за общим столом с почившими и вновь воскресшими друзьями испить кубок хмельного напитка. Или он просто никуда не поведет? Ведь есть люди, которые считают, что мы живы, пока живо тело, которое ест, спит, испражняется. Нет тела, нет и человека. Кедир смотрел на железную нить, что ему принес священник. Воистину, мы никогда не встречаем случайных людей. Если кто-то был в нашей жизни, то только из необходимости, обусловленной тем, что уже произошло и нам нужно с этим справиться, или тем, что ещё произойдет и нам тоже нужно подготовиться, чтобы правильно воспринять грядущее. Также и встреча с Кавэдом и Нааром, повлияла на Кедира. Раньше ему бы и в голову не пришло позвать священника. Теперь ему показалось это необходимостью. Железная нить все продолжала находиться в его руках. Зачем она теперь? Убить охрану? С ней это сделать было бы проще, но, при желании, он и раньше мог это сделать. Живым он едва ли выбрался бы из казематов. Убить себя самому и не дать врагу видеть как он, возможно, будет корчиться от боли и просить прекратить мучения? Разве таким должен быть конец воина, чье имя прославлено во многих краях? Нет, он пойдет до конца. Вытерпит все и враг не увидит страдания на его лице. А когда все закончится, ему будет хорошо. Не важно, что будет значить это «хорошо», Кедир просто решил, что хорошо. И положил нить под тряпку, лежавшую на полу. Возможно, она пригодится следующему постояльцу камеры.
– Выходи, пришло твое время. – Лязг ключей в замке двери, спокойный голос конвоира, ничего не говорит о том, что происходит что-то особенное. Просто утро очередной казни. Кедир выходит молча.
Почему-то даже жуткий каменный каземат перестал казаться страшным. Кедир вдруг полюбил все вокруг и всех вокруг. Он шел на последнюю битву в своей жизни. Погибнуть при попытке побега из тюрьмы – не такая плохая смерть. Однако в ней нет победы. Кедиру же хотелось вырвать победу из неприятельских рук. Еще бы, ведь люди, осудившие его, предвкушают зрелище, едва не торжество своего могущества. Казнь славного воина покажет всем, что с главами Кар-аб-Дабира нужно считаться. Вот, все казематы пройдены, Кедира подвели к остальным осужденным на смерть. Всего девять человек, но никто не знает, каким он пойдет, но все хотят первыми, чтобы быстрее все закончилось, ведь ожидание смерти – хуже самой смерти. Тем более не хочется смотреть на то, что тебя ожидает, слышать крики, стоны, мольбы о пощаде. Ведь бывает, что во время пыток люди сходят с ума от боли. Если толпа, любующаяся зрелищем, совсем теряет лицо человеческое и вместо него проступает звериная морда, то обезумевших несчастных, могут кинуть на потеху толпе. Кар-аб-дабир был жестоким городом. Воин решил, что будет поносить последними словами своих мучителей и проклянет их. Однако потом передумал. Решил простить и просто молчать, не издав ни звука.
Площадь была хорошо подготовлена для проведения казни. Посреди площади стоял помост, на котором были установлены приспособления для пыток и казни. Наименее угрожающе выглядела большая деревянная колода с топором, которые даровали осужденным быструю и легкую смерть, при условии, конечно, что палач опытный и не промахнется при нанесении удара. Виселица была уже менее желанной. Угрожающе выглядели всевозможные тиски для ног, рук, головы, столы для растягивания, просто столы к которым привязывали жертву, ножи и щипцы, жаровни с углями, котлы с кипящим маслом и водой, в которых людей варили. Кедир готовился увидеть это разнообразие и оставался спокоен. Такое спокойствие воина обрадовало. Нужно было сохранять его до конца, такова первая часть битвы. Кедира не удивило огромное количество людей, заполнивших площадь. Впереди всех сидели какие-то старухи, занимавшиеся вязанием. Они принесли с собой небольшие раскладные стульчики, сели как только было возможно близко к помосту и за разговорами и вязанием стали ждать начала представления. Кроме старух на площади были также горожане всех возрастов, мужчины и женщины, богатые, и не слишком, бедные, просто нищие, были пьяные и трезвые, пришедшие компанией и одинокие. Словом, казни в шестой день недели не оставляли равнодушными никого. Тем более, что казнили не каждую неделю. Стояли также в этой толпе Наар, Кавэд, Ауэл. Вообще они надеялись, что им не доведется увидеть друга среди казнимых, но когда его все же вывели, то все трое просто стали молиться за него, потому что более ничего сделать не могли. Каждого осужденного выводили на помост и зачитывали приговор. Наар про себя отметил, что вина каждого из осужденных у имперских юристов вызвала бы смех или просто улыбку. В Кар-аб-Дабире казнили не за кражу как таковую, а за то, что вор обокрал дом недавно овдовевшей женщины, мать совсем крохотного ребенка.
– То есть, если бы вор обокрал богатого, то его не казнили бы? – Наар пытался разобраться в хитросплетениях местных законов.
– Да, его бы не судили. – Начал ответ Ауэл.– Просто потому что у богатых людей здесь достаточно возможностей самим разрешить свои проблемы. Они бы нашли вора и обошлись с ним не хуже, чем сейчас поступают с этими несчастными.
Вора истязали довольно долго, около сорока минут. Каждый стон несчастного вызывал бурное ликование толпы, будто случалось что-то хорошее, приятное. Старушек в первом ряду забрызгало кровью, но они продолжали вязать как ни в чем не бывало, только платками вытерли следы крови на своих руках и лицах. После всевозможных пыток полуживому мужчине отрубили голову. Толпа кричала, слышался свист. Следующим на помост вывели убийцу, который убил человека в пьяной драке.
– Что, в Кар-аб-Дабире судят всех убийц? – теперь спрашивал Кавэд.
– Нет. Он убил в пьяной драке. Поэтому его судят. Здесь каждый день происходит не одна драка, сотни драк. В честной драке, по местным законам убивать можно. То есть в такой, где дерущиеся решили драться по обоюдному согласию. Другое дело если ты, как этот несчастный, убил во время пьяного застолья. Это считается напрасное убийство. Вот оно карается, как видите, строго. Еще также строго карается убийство, если двое, или трое, или больше человек напали на одного. Тогда казнят всех, кто принимал участие в нападении.
– И как, все эти законы помогают?
– Насколько мне известно, людей казнить меньше не стали.
– Похоже, какие законы не установи, их все равно будут нарушать – продолжил Наар.
– Именно так.
– Вы же помните, что в истории Империи был период, когда казнили за карманную кражу. Но наказание отменили, потому что больше всего карманных краж происходило во время казней. – Кавэд пожал плечами.
Далее разговор не шел. Происходящее на помосте отбивало желание говорить. Хотелось уйти с площади, но мысль о том, что очередным несчастным может оказаться Кедир не позволяла никуда уйти. Прошло несколько часов, осталось трое осужденных. Кавэд даже подумывал, чтобы броситься к палачам и попытаться отбить товарища. Попытка заведомо обречена на провал, и скорее всего, на этом жизнь монаха тоже завершится, но это лучше, чем жить, вспоминая свое бездействие, когда пытали твоего товарища. Наар и монах решили подойти ближе к помосту. Пускай он хоть увидит, что они рядом, может это ободрит его в тяжелый час. Ауэл решил идти с ними, друзья начали пробиваться сквозь толпу плотно стоящих людей. Где-то они «работали» локтями, где-то было достаточно устной просьбы. Медленно они пробирались к центру площади. На краях площади начались крики. Иногда бывало, что толпа просила помиловать осужденного, в редких случаях это помогало. Ауэл сказал об этом друзьям.
– Но в случае с вашим приятелем это едва ли произойдет. Даже если толпа вдруг будет просить о его помиловании, Кедир помилован не будет.
Тем временем крики продолжались, но разобрать, что кричат, было невозможно. Кричали на неизвестном Наару языке.
– И что они кричат?
– Они кричат, что в город ворвались какие-то отряды, что они уже здесь, кто-то кричит, что ворота штурмуют, все ворота в городе. Орут даже о гигантских пауках, величиною с лошадь.
Началась паника. Люди начали метаться то влево, то в право, упавших затаптывали. На помосте палачи решили закончить дело без пыток и оставшихся осужденных решили просто повесить. Наар с Кавэдом начали сильнее расталкивать стоявших на пути. Охрана почти сразу разбежалась, так, что со смертниками остались лишь три палача. Похоже, Кедир и сам решил не пренебрегать шансом, который дал ему Сефер. Растерянные палачи, не привыкшие к отпору со стороны своих жертв, оказались плохими противниками. Одного Кедиру удалось скинуть с помоста ударом ноги. Двое других бросились на приговоренных с топором и мечом. Скинутый с помоста, третий палач быстро поднялся, едва не запрыгнул обратно, но Кавэд со всей силы ударил его кулаком по макушке. Палач мешком рухнул на землю. Кедир заметил друзей, это действительно его заметно ободрило. Он даже рискнул атаковать палача, хотевшего зарубить смертника топором. Со связанными руками обороняться было не просто, но Кедир справился. Враг промахнулся, пленнику удалось накинуть ему на шею веревку, связывающую руки и Кедир начал его душить. Наар с Кавэдом подобрались ко второму из двух оставшихся палачей, он был растерян и поддался общей панике, охватившей площадь. Палач хотел бежать, но не мог оставить друга, который уже едва не задохнулся в руках у одной из своих жертв. Эти несколько секунд сомнений оказались решающими. Удар по голове и палач валится на землю, как за минуту до этого упал другой палач. Только теперь Кавэд воспользовался дубиной для ломания костей, стоявшей на помосте, а не кулаком. Тем временем Кедир закончил душить палача. Кавэд мечом разрубил связывавшие его руки веревки:
– Я думал – это конец! – С радостью в голосе, кричал Кедир. – Но к счастью, ошибся!
– Мы тоже решили, что это конец. Но еще не ясно, что происходит. Нужно скорее отсюда убираться. – Торопил всех Кавэд. Тем временем на площадь выехали всадники. Они бороздили человеческое море, будто искали кого-то.
– Это люди Закхаля! – Кедир узнал своих недругов.
– И с ними кочевники. Я узнал их. – Кричал Наар.
Кедир накинул себе на голову маску палача, чтобы скрыть лицо, остальные набросили на себя капюшоны и уже четверо, вместе с подошедшим Ауэлом, поспешили прочь с площади. На улицах Кар-аб-Дабира шли бои. Это была яркая вспышка сопротивления, как иногда сопротивляется организм воздействию болезни, которая глубоко уже в нем угнездилась, но которую организм, по каким-то причинам не замечал раньше. Одна яростная попытка, максимальное напряжение сил. Тщетно. Закхаль не стал проводить осады, переговоров. Его оружием было золото. Злодею было хорошо известно, кого нужно подкупить, чтобы двери крепости открылись сами. Часть его войск постепенно прибывали в заранее город под видом купцов. Так что перед штурмом значительная часть, едва не половина отряда Закхаля была в городе. Ему сообщили о готовящейся казни Кедира, чему он решил помешать. Разыгрывать данную историю с длительной разведкой, переговорами с городскими Отцами Закхаль не хотел. Он чувствовал себя десницей Хунхара, могущественного кагана кочевников. Он понимал, что служа Хунхару, он служит чему-то невиданному, неизвестному до того времени. Эта сила позволяет ему не быть слишком осторожным. Не более, чем это было бы необходимо в пределах здравого смысла. На белой лошади, Закхаль выехал на площадь перед зданием Дома городских Отцов. К нему подъехал слуга.
– Вы нашли того мальчишку и Кедира? Они должны были быть здесь. Мы успели? Кедира нет среди казненных?
– Нет, уважаемый Закхаль. Среди казненных нет воина Кедира. Палачи убиты. Кедир сбежал.
– Растяпы! Отвечаешь головой за поимку этих беглецов. А лучше скажи Городским отцам, что у них сутки на поимки беглеца. Иначе им тоже не сносить голов. И рукопись, мне нужен тот юноша, что забрал у меня рукопись. Он тоже должен быть здесь. А теперь за дело, не стой здесь, как истукан! – Для большей прыти своего слуги Закхаль ударил его несколько раз плетью. Лицо несчастного исказила боль, но он сдержал крик, чтобы не вызвать гнев хозяина и не навлечь на себя новые удары.
Ауэл тем временем вел троих друзей прочь от площади. Теперь четверка шла самыми людными улицами, стараясь не участвовать в драках, на сколько это было возможно.
– Куда ты нас ведешь?– спросил священника Наар.
– К тайному ходу из города.
– Ты уверен, что у нас получится им воспользоваться?
– Нет, не уверен. Я даже не берусь ручаться, что он действительно существует.
– Что это значит?– Кавэд чувствовал, что начинает злиться.
– Это значит, что я узнал о нем из рукописи, но никогда не имел возможности и необходимости это проверить. Я не могу вас отвести к себе, у меня очень небезопасно.
– Хорошо. У тебя не безопасно, но что нам делать в пустыне, без провианта, верблюдов, слонов. Нас погребут пески. – Кавэду все приходилось идти рядом с Ауэлом, чтобы слышать собеседника в общем шуме. Тот пытался уйти вперед, вести за собой остальных. От этого казалось, что Кавэд задерживает Ауэла, что очень злило последнего, мешало ему. Вдруг толпа ринулась назад, передние ряды начали напирать на задние так, чтобы те тоже разворачивались и бежали в обратную сторону. Многие оказались не готовы к такой резкой перемене, были сбиты с ног, их давили бегущие. Несколько минут было невозможно разобрать, что за причина заставила людей развернуться. Но немного позже, через пару минут все четверо увидели далеко впереди огромного паука, около двух метров высотой. Он был похож на одного из тех пауков, от которых Наар с Кавэдом спасались в Высоких горах, на санях, запряженных каменными псами Уадура. Двенадцать маленьких паучьих глаз словно ощупывали толпу, искали что-то. Одновременно, они смотрели в двенадцать разных сторон, выхватывали из толпы отдельные человеческие лица, много лиц сразу, и вместе с этим, паук продолжал двигаться вперед. Он не убивал специально, но своими острыми лапами то и дело протыкал, ранил, попадавшихся на его лапы людей. За ним следовали несколько всадников из отряда Закхаля.
– Порождение Малакка. Раньше я их только в рукописях видел! Но нам нужно вперед!– Ауэл застыл от увиденного, но быстро очнулся от окрика Кедира:
– Вперед никак нельзя. Мы с ними не справимся. Веди в обход!
Ауэл рванул назад, что было сил, так, что за ним едва поспевали. Друзья бежали довольно долго и быстро, но все равно, казалось, что погоня их сейчас настигнет. Наконец проводник дернул Наара за рукав и все повернули в маленький узкий проулок, столь узкий, что Кавэду даже пришлось передвигаться в нем боком. Немного мешало оружие, спрятанное под одеждой. Три клинка беглецы подобрали на улице, один забрали с помоста, в начале бегства.
– Сейчас выберемся. Впереди, кажется, тихо. Во всяком случае тише, чем у нас за спиной. – Все четверо выбежали из переулка на улицу, она оказалась не очень широкой и не мощеной камнем. Благо погода была сухая, а дорога пыльная лучше дороги, которая суть полоса размокшей грязи. Такие в Кар-аб-дабире тоже бывали. Ауэл остановился.
– Минуту. Мне нужно отдышаться. Бежать больше не могу. – Священник присел, согнув ноги в коленях.
– Нет, нам нельзя задерживаться ни на миг. Если ты не можешь бежать, то хотя бы иди в нужном направлении.– Кедир под локоть приподнял обессилившего Ауэла, тот стиснул зубы, но ничего не ответил, лишь пошел в ему одному известном направлении, остальные следовали за ним. Вдруг рядом с Нааром ударилась в землю липкая нить паутины. Идеально белая, тонкая, она казалась воздушной. Трудно было поверить, что она опасна.
– Берегись. – Закричал Кедир. Огромный паук с невероятной прытью слезал с одного из домов, что были перед беглецами. Монстр спешил наперерез Наару и его спутникам. Вдруг с другой крыши, обороняющие город, вооруженные люди стали стрелять из луков по пауку. Несколько стрел даже смогли пробить кожу чудовища в районе брюшка, не защищенную там роговым панцирем, в отличие от головогруди, закованной в естественную броню роговых пластин. Чудовище резко развернулось в сторону стрелявших, в несколько прыжков достигло подножья башни, на которой укрепились обороняющиеся, и начало проворно по ней карабкаться. Сверху на паука полетели стрелы и камни, дротики. Приложив невероятные усилия, обороняющиеся смогли скинуть лезшего наверх паука вниз. Тот едва не рухнул на спину, но в полете успел выпустить плотную струю паутины, зацепившуюся за камни, в верхней части башни. Сильный рывок вырвал оттуда несколько камней. Они рухнули сверху на паука, но это его только больше разлило. Он еще быстрее, чем до этого начал карабкаться вверх, полоску за полоской паутины посылал в защитников башни. Стрелы отскакивали от роговых пластин, покрывавших головогрудь гиганта. Ему удалось взобраться на площадку вершины башни, убить своих обидчиков, но поврежденная ранее площадка не выдержала. Укрепление начало заваливаться внутрь себя, так башня обвалилась на половину, похоронив под своими обломками людей и паука. Однако Наар и его спутники не видели этой борьбы. Как только паук от них отвлекся, они бросились дальше по ставшему свободным пути. У Ауэла даже вновь появились силы для бега.