Поединок трех сердец

В ответ на этот ласковый выговор полковник смутился и не сразу нашел что ответить. Он не мог отвести глаз от предмета своей любви и с болью отмечал, что Венеция похудела и выглядит очень уставшей. И все-таки она была ему рада – вне всякого сомнения, и это придало Хантеру мужества.

– Давайте прогуляемся в парк, – предложил он и легкая рука оперлась по подставленный локоть.

Какое это было облегчение и счастье – вот так уединиться среди толпы, чтобы просто брести, беседовать, а заодно развеять все сомнения и потаенные страхи. Не прошло и получаса, как Хантер узнал все то, что тяготило Венецию. Она не устояла перед его осторожными вопросами и тактичной заботой. Все это снова напоминало о том, ради чего миссис Маршал покинула дом и принесло с собой новую невероятную догадку.

– Я все еще думаю, что эта история с адвокатом скрывает что-то другое. В дело вмешался некто мне неизвестный, и я могу назвать его моим спасителем. – она выжидательно взглянула на полковника, но он сам был озадачен. – Скажите честно, Мэтью, это ваших рук дело, или речь о каком-то невероятном совпадении?

– Если бы я знал, что вас притесняют в собственном доме … поверьте, мне никто не помешал бы сделать все возможное, но сейчас вы награждаете меня незаслуженно.

Эта фраза, произнесенная тихим голосом, совсем не убедила миссис Маршал и, хотя на интриги Хантер был не способен, вера в его внезапное вмешательство придала силы и избавила от ужасного груза. Она не стала больше добиваться ответа, а вместо этого увлекла своего молчаливого спутника к тенистой дорожке, чтобы еще часа или два посвятить приятному уединению и беседе.

Глава 21

Хантер поселился в гостинице и несмотря на уговоры Венеции отказывался стать ее гостем. Причин для это было несколько: он не хотел утруждать ее расходами и позволять слугам сплетничать за спиной. Решение было правильным, но позволяло им видеться лишь изредка и только на короткий срок. Во время своих визитов полковник справлялся о здоровье миссис Маршал, рассказывал последние новости, но на самом деле его все больше тревожило ее состояние. Долги, визиты и требования кредиторов, риск потерять дом – все это легло непомерным грузом на хрупкие плечи вдовы и подтолкнуло Хантера к поступку, на который он еще долго не посмел бы решиться.

В один из вечеров гость выглядел особенно задумчивым и даже мрачным. Его взгляд то и дело останавливался на хозяйке, а уголки губ вздрагивали, словно удерживая слова, готовые вот-вот сорваться с языка.

– Полковник, я вижу, что вы сегодня не в духе, скажите, в чем дело? Я начинаю опасаться, что вы скрываете от меня плохие новости.

– Нет, – он словно очнулся и подавил вздох. – Ничего такого, чего бы вы не знали. Я не перестаю думать, том, что будет, если Эридж пойдет с молотка. Немыслимо, чтобы вы переехали на какую-то дешевую квартиру.

– Честно говоря, я давно к этому готова. Вы не поверите, как мало я привязана к дому, он давно стал для меня напоминанием о прошлом горе и унижениях.

– Что же вы намерены делать? Этого нельзя так оставлять.

– Дела моего мужа в полном беспорядке, мне остается только продать часть обстановки, чтобы вернуть некоторые долги. Но если я не смогу сохранить Эридж… остается старый охотничий домик, во всяком случае как я слышала на него никто не претендует.

– Вы не можете жить в таких условиях с вашим хрупким здоровьем. Я буду чувствовать себя причастным, виноватым в том, что ничего не предпринял. – Хантер избегал взгляда и говорил так взволнованно, что это не могло укрыться от Венеции.

Испытывая душевное смятение, он зачем-то встал, прошелся по комнате, снова опустился в кресло и, наконец совладав с чувствами.

– Позвольте мне говорить с вами прямо.

– Конечно, – волнение начало передаваться Венеции, и она уже не знала, чего ожидать от продолжения беседы.

– Сейчас неподходящий момент, и я вовсе не уверен, что когда-нибудь обстоятельства будут мне благоволить. Но все-таки, я рискну, надеясь, во всяком случае на ваше прощение. Миссис Маршал… Венеция, вы выйдете за меня замуж? Я могу предложить вам роль жены офицера и свое жалование, хотя оно и не так велико.

Предложение было таким неожиданным, что хозяйка Эриджа совсем растерялась. На ее щеках вспыхнул румянец, сердце болезненно сжалось, и она никак не могла заставить себя произнести хотя бы слово. Милый Хантер! Она питала к нему самые лучшие чувства и знала, что всегда может положиться на него, но выйти замуж…

– Я понимаю, – заговорил полковник, не дожидаясь ответа, – это не такая выгодная партия, на какую вы можете в будущем рассчитывать. И знаю, что вас не привязывает ко мне ничего, кроме дружбы, но могу пообещать: я сделаю все, чтобы вы никогда не пожалели о своем выборе.

– Мэтью, – она не дала договорить и взяла его за руку. – Вами руководит забота о моем будущем, и нежная дружба, и я высоко это ценю, поверьте! Но скажите честно, разве этого достаточно для счастливого брака?

– Я говорил, что меня считают косноязычным – он неожиданно покраснел, – но мне казалось, вы все понимаете, замечаете, даже при всей моей неловкости. Мной руководит вовсе не жалость и сочувствие, я люблю вас, Венеция. Уже давно, и даже не знаю, как это случилось! Доброта, которую вы проявили ко мне в Пембрук-холле, ваша беззащитность перед… но о покойных нельзя говорить плохо. Я пытался, не скрою, подавить свои чувства. Наверное, все стало ясно после пожара, когда я с готовностью отдал бы свою жизнь в обмен на вашу. Вот…теперь, когда мне нечего добавить, скажите, могу я надеяться?

Миссис Маршал переполняли чувства. Такое нежное, такое откровенное признание не могло ее не тронуть, да и какая женщина способна была устоять перед подобной бурей? Благородство, с которым Хантер избежал напоминаний о Бейли, о их недопустимом, несчастливом романе, еще больше возвысило его в глазах избранницы. Охваченная смятением, Венеция заглянула в свою душу. Ее чувства были совсем не такими как с Робертом, при мысли о полковнике не охватывал жар, сердце не сжималось в груди, напротив, его окутывало тепло и нежность. Она молчала, не в состоянии подобрать слов и даже посмотреть в горящие карие глаза.

– Если ответ: «Нет», лучше не говорите ничего! – он поднялся и отошел к окну. – Я хотел сообщить вам сегодня, что меня призывают на службу. Пожалуй, так будет лучше. Я как можно скорее уеду, чтобы не препятствовать вашему счастью.

– Вы уезжаете? Когда?! – Венеция встрепенулась.

– Через две недели. Наш полк возвращается в Вест-Индию.

– Так далеко! – слова сами сорвались с губ. Венецию охватила сотня смутных тревог, страх за дорогого друга и растерянность. – Что, если вас ранят или письма потеряются в дороге?

– Вряд ли я скажу в них больше, чем сейчас! Позвольте мне откланяться…

Не глядя на хозяйку дома, полковник в несколько шагов пересек комнату и взялся за дверную ручку, готовый сбежать по ступенькам лестницы и больше не переступать порог Эриджа.

– Нет, Мэтью, я вас не отпускаю! Посмотрите на меня!

Он повернул лицо, на котором читалась боль и досада на самого себя, свою самонадеянность.

– Прошу вас, вернитесь, – заговорила она уже мягче и поднялась навстречу. – Вы открыли мне сердце, позвольте сделать то же самое и не обижайте сомнениями в моей искренности. Я не та женщина, с которой вы могли бы построить счастливый, полный радости брак. Мое прошлое… вам не надо о нем говорить! Даже если мы сделаем вид, что ничего не было, вы ведь не сможете все забыть, как и я не смогу навсегда похоронить воспоминания. Но если это не станет препятствием, если вы готовы ждать, пока закончится мой траур, а спустя время новая привязанность не изменит ваших чувств… Я поеду с вами в Вест-Индию или куда забросит судьба. Я буду вашей женой, Мэтью.

Слушая свою прекрасную избранницу, Хантер чувствуя себя так, словно только избежал смертного приговора и вечного мучения в аду. Его пронзительные карие глаза смотрели на Венецию с такой любовью, что она невольно поддалась ответному чувству, пусть и минутному.

– Новая привязанность? – проговорил он, не веря своим ушам. – Об этом не может быть и речи. Что до остального…

Теперь их лица были совсем близко. Хантер мог разглядеть слезинки на длинных ресницах любимой. Казалось, стук его сердца можно услышать даже на расстоянии и бороться с собой стало невозможно. Он склонился к Венеции и их губы впервые встретились. Это был трепетный и нежный поцелуй, такой долгий, что стало трудно дышать. В комнате воцарилось молчание и только несколько минут спустя Хантер решился его нарушить.

– Я приеду завтра утром, – ему нужно было время, чтобы успокоиться. – Хотя, думаю, меня ждет бессонная ночь.

– А как же ваш индийский бальзам, – Венеция улыбнулась сквозь слезы, не отпуская его руки, – Мне говорили, что он справляется с любым недугом.

– Кроме одного!

Полковник поцеловал кончики пальцев невесты и поспешил уйти, пока его не остановили снова и не возник соблазн провести в Эридже весь вечер. Покидая дом, он не верил, что всего час назад был погружен в хандру. Теперь нужно было решить множество дел: попросить перевода из Вест-Индии, навести справки о кредиторах Венеции, чтобы попробовать спасти Эридж, встретиться с поверенным и юристом.

За всеми этими хлопотами Хантер ни разу не вспомнил о том, кто еще недавно стоял между ним и Венецией – о Роберте, чей медовый месяц прервало роковое ночное свиданье. Разрыв их дружбы стал болезненным ударом для полковника. До последнего он пытался сохранить отношения и образумить легкомысленного приятеля, но обстоятельства сыграли против них. Хантер и представить себе не мог, что в тот самый момент, когда он окрыленный возвращался в гостиницу, на пути встанет непреодолимое, неожиданное препятствие и виной будет все тот же распутный, беспринципный граф Бейли.

То, что его на время потеряли из виду, сыграло Роберту на руку. Проще всего было незаметно следить за соперником, скрываясь под чужим именем и не выдавая своего присутствия. Это давалось импульсивному Бейли с трудом. Сколько раз он засыпал с мыслями о пуле, которую так хотелось всадить полковнику прямо в лоб! И все-таки Роберт родился под счастливой звездой, все шло именно так, как он задумал и даже еще лучше.

Неделю спустя после помолвки дела призвали полковника ненадолго уехать. Это был тот самый момент, когда, наконец, можно было открыть карты. К одиннадцати часам к Эриджу подкатил экипаж и из него вышел модно одетый, респектабельный джентльмен. Он направился к парадной двери и позвонил, то и дело поглядывая на небо. Собирался дождь и мокнуть, стоя на крыльце, не входило в его планы. Спустя бесконечно долгие несколько минут щелкнул замок и в дверях показалась неопрятная молоденькая горничная.

– Могу я видеть миссис Маршал? – поинтересовался гость, явно выражая нетерпение.

– Прошу прощения, сэр, но никого не велено принимать. Миссис Маршал в трауре по поводу смерти мужа.

– Я об этом уведомлен. В таком случае, передайте ей мою карточку. Уверен, она изменит свое решение.

Элис не оставалось ничего другого, как пропустить визитера в дом. Она провела его в гостиную, а сама поднялась наверх, чтобы вручить визитку хозяйке. Венеция была в библиотеке и как раз собиралась писать письма.

– Простите, мэм, я знаю, что вы не велели никого пускать, но внизу ждет джентльмен. Он уверяет, что ему не откажете уделить время.

– Какой джентльмен? – миссис Маршал охватили дурные предчувствия. – Я никого не жду!

– Не знаю, мэм, вот его карточка.