Поединок трех сердец

Это была сказано таким тихим, надломленным голосом, что Венеция не смогла проявить строгость. Она встретилась взглядом с полковником – всего на минуту – и прочитала в его глазах слишком многое. Испытывая смятение и досаду, миссис Маршал вернулась на место и постаралась отвлечься, слушая рассказ главы семейства. Несмотря на тягостную обязанность оставаться в гостиной, она была благодарна полковнику за молчание. Больше он ничем не выдал факт их знакомства, не обратился к ней по имени, не упомянул Пембрук или Роберта.

Вскоре Венеция настолько успокоилась, что отправилась обедать, почти не чувствуя смущения. За столом говорили в основном джентльмены, обсуждали политическую картину и скорые перемены в стране, грядущую войну с французами, выезд, охоту и множество других вопросов. В этой беседе не пришлось вставить ни слова, и Венеция рассчитывала обойтись дежурным: «Спасибо за приятное общество», когда в столовую вбежала растрепанная и напуганная горничная.

– Простите меня, мэм, – она бросила взгляд сначала на хозяйку, а потом на гувернантку, – но я нигде не могу найти мистера Дика и мистера Бенджамина!

– Что за глупости, Анна, – первым пришел в себя глава семьи. – То есть как не можешь найти, дети были в доме, не так ли?

– Да, сэр, но в детской их нет, я вышла всего на минуту, а когда вернулась, обнаружила, что дверь на веранду открыта. Я сразу стала их звать, вы же знаете, мистер Дик любитель устраивать всякие шалости, он никто не откликается…

Служанка еще что-то объясняла, то и дело начиная всхлипывать, но говорила это уже по пути наверх, следуя за Альбертом. Перепуганная мать вскочила и бросилась следом, что до Венеции, она в неменьшей степени тревожилась и, конечно же, поспешила за родителями. Вскоре стало ясно, что близнецов в самом деле нет в доме. Альберт, как настоящий мужчина не позволял себе показывать страх, но несчастная Вайолет просто сходила с ума.

– Что, если они ушли на пруд?! Боже мой, мои бедные мальчики, они могли утонуть!

– Это маловероятно, я пойду проверю конюшню, а ты, дорогая, оставайся в доме. У вас есть какие-то мысли по этому поводу, миссис Маршал? Что они могли затеять?

– Перед вашим возвращением, сэр, близнецы строили крепость в саду и разыгрывали сражение с Наполеоном. Может быть они сейчас там? Позвольте, я проверю.

– Хорошо, но вам лучше не идти одной. Хантер вы не окажете любезность?

Полковник кивнул и последовал за Венецией, которая торопилась выйти через заднюю дверь в сад.

– Где они могли бы спрятаться? – Хантер оглядывался по сторонам. – Здесь есть дом на дереве, старый колодец, еще что-нибудь привлекательное для мальчишек?

– Насколько я знаю, нет. Мне вообще трудно об этом судить, я ведь не была шестилетним сорванцом!

– Но вы, я слышал, нашли с ними общий язык даже лучше, чем родная мать…

Голос Мэтью тронул ее, как и брошенный короткий взгляд, но сейчас было не время и не место для разговоров. Обойдя сад, Венеция со своим спутником не обнаружила никаких следов и совсем расстроилась, начиная предполагать, как Вайолет, самое худшее.

– Успокойтесь, прошу вас. – Хантер хотел развеять ее тревогу, но не знал, как это сделать – Они не пошли на озеро. Я почти уверен, если это было сражение с Наполеоном, один из них должен сейчас быть в «плену».

– Чердак! – мысль обожгла Венецию, и она опрометью бросилась к черному ходу.

Пройдя наверх, они обнаружили пыльную лестницу, ведущую на крышу и опущенную крышку деревянного люка.

– Оставайтесь здесь, я проверю, заперто ли!

Хантер проворно поднялся по деревянным перекладинам ступеней и толкнул дверцу. Проем открылся, и полковник исчез за ним, оставив Венецию в нетерпении ждать возвращения. Вскоре она услышала возню, голоса, а потом и плач, которые заставили выдохнуть с облегчением.

– Миссис Маршал, вы мне не поможете? – полковник показался в темном проеме чердачного окошка. – Возьмите мистера… как вас зовут?

– Дик, – мальчик всхлипывал, но держался, хотя его била дрожь.

– Мистера Дика… А мистера Бенджамина, то есть поверженного врага я сейчас освобожу!

Венеция подхватила одного из близнецов и принялась утешать, не ругая и ни о чем не расспрашивая. Он и так был напуган – руки дрожали, брючки разорваны на колене, ссадина на щеке. Наконец, после всех ужасных переживаний внизу оказался и второй брат – еще более бледный, но молчащий, как положено поверженному «императору».

– Где вы их нашли? – голос Венеции невольно стал мягче. Она смотрела на полковника и первый раз видела на его лице такую улыбку.

– Господина «Наполеона» – в старом сундуке, а генерала «Беннигсена» – в образе неусыпного стража, как и положено победителю. Правда, мы не нашли в темноте усыпанную алмазами шпагу, но это можно будет поправить.

Получив вместо взбучки такое поощрение, близнецы воспряли духом. Дик прихрамывал из-за разбитой коленки и Хантер взялся отнести его на руках, взяв обещание мужественно вытерпеть лечение в госпитале.

– Какое счастье, что все обошлось. Если бы не ваши догадки, страшно представить, что могло случиться, – не сразу проговорила Венеция. – Семья моей подруги уже дважды обязана вам спасением.

– Вы сейчас говорите от ее имени? – он остановился и посмотрел своей спутнице прямо в глаза.

– Мне вы тоже оказали услугу. – Венеция сама не заметила, как завязала беседу с человеком, которого поклялась избегать. Она смутилась и тут же отвернулась, чтобы взять за руку своего подопечного.

Надо было поскорее успокоить родителей мальчишек, к тому же Венеции не хотелось бередить раны, и самому полковнику, по-видимому, тоже. Больше до самого конца вечера они не оставались наедине. Вайолет не могла унять слез, теперь уже счастливых. Куда более суровым оказался отец и приказал лишить близнецов сладостей на целую неделю, немедленно отправив в детскую. Только когда все улеглось, успокоенная мать обратилась с расспросами и вынудила миссис Маршал рассказать все в подробностях.

– Полковник, – воскликнула она, – вы наш ангел-хранитель! Я могла потерять мужа, а потом и сына. Если бы не вы и не моя дорогая Венеция… Вы должны, нет, просто обязаны погостить у нас! Альберт сказал, что рана была пустячная, но я знаю, вас мужчин, вы все пытаетесь приуменьшить! Пообещайте сейчас же, что останетесь в Ривед-хаусе хотя бы на три дня!

– Я сожалею, но меня призывают дела! – не сразу ответил гость, но в его голосе легко угадывались сомнения.

– Нет-нет, даже не спорьте! Вы лишаете меня огромного счастья. Как еще я могу выразить благодарность?

В ответ Хантер проговорил что-то невнятное и бросил на Венецию взволнованный взгляд. Она покраснела и поскорее опустила глаза на книгу, но и этого оказалось достаточно. Получив безмолвное одобрение, полковник согласился на уговоры, чем обрадовал Альберта и сделал абсолютно счастливой его жену.

Перед тем как отправиться спать, Венеция нарочно задержалась в гостиной, надеясь, что мужчины ее опередят и первыми отправятся отдыхать после дальней дороги. Когда она ставила она полку томик с романтической поэзией, за спиной возник силуэт Хантера.

– Вы все так же любите сонеты? – проговорил он с грустью. – У меня они вызывают слишком много печали. Я вспоминаю Пембрук-парк и… впрочем, это неважно.

– Не стоит из-за прошлого отказываться от книг. Иногда только они и могут составить компанию!

– Может быть, но единственное, что читаю каждый день – письмо, которое мне передали в Эридже. Я хотел бы на него ответить, но не знаю, имею ли право.

Венеция промолчала. Она быстрым шагом вышла из гостиной и не позволила себе оглянуться, чтобы не поддаться иллюзиям и снова не попасть в ловушку. Этот разговор стал последней каплей – день, полный тревог, совсем лишил ее сна. Было уже далеко за полночь, когда, бесцельно бродя по спальне, миссис Венеция различила еле слышные шаги. Она оглянулась и заметила проскользнувшее в проем под дверью письмо. Послание могло быть только от одного человека и миссис Хантер спешно развернула листок, чтобы узнать пусть и горькую, но правду.

Глава 25

Руки Венеции дрожали, когда она принялась за чтение, а в душе происходила невероятная борьба. Хантер не заслуживал оправдания, нет, но отказать в возможности объясниться она просто не могла, а потому начала жадно читать.

«Дорогая Венеция! Я позволяю так называть вас, потому что мои чувства остались прежними, хотя вы и считаете иначе. Пытаться снять с себя вину было бы с моей стороны малодушием, но я попробую, попытаюсь рассказать вам правду, чтобы вы могли судить о моих поступках непредвзято».

Она быстро потеряла цепочку мыслей и снова вернулась к началу письма, перечитывая наскоро написанные неровные сроки.

«Когда в Эридже мне передали вашу записку, а с ним письмо из пансиона для девочек… нужно ли говорить, что я испытал? Вы уехали, разорвав помолвку, и не дали мне шанса сказать хоть слово, поэтому я сделаю это сейчас. Не знаю кто и каким образом узнал об Адели, но то, что вам рассказали правда лишь отчасти. Да, бедная девочка носит мою фамилию, и я оплачиваю ее пребывание в пансионе, но до сих пор мне неизвестно, является ли этот ребенок моим или чьим-то еще. Но вы не поймете всего, если не начать с самого начала.

Шесть лет назад мне не посчастливилось заболеть лихорадкой, и я две недели провел в бреду в госпитале, пока меня полуживого и ослабшего выписали и поселили на квартиру к одной англичанке. Я не буду называть ее имени, скажу только, что это была молодая жена офицера, которую муж бросил, сбежав в неизвестном направлении. Как она жила, как сводила концы с концами – это я понял много позднее, когда ее нежная забота о моем здоровье переросла в нечто большее. Признаюсь, я до сих пор об этом сожалею, тем более что связь была очень короткой и закончилась с отъездом в другой полк.

Только много месяцев спустя, оказавшись в этих краях, я узнал, что бедняжка родила ребенка, после чего бесследно исчезла, подбросив его под порог местной церквушки. В отчаянии я взялся позаботиться о бедной сироте, удочерил ее и дал свою фамилию. Родных в Вест-Индии у меня не было, и я временно оставил девочку на попечение соседки. Только тогда добросердечная миссис Темпл рассказала мне горькую правду. Сколько таких постояльцев как я побывало у бедной матери Адели, жители городка устали считать. Только такой наивный юнец как я мог почувствовать вину и причастность к появлению на свет ребенка, чей отец, возможно, служил вместе со мной.

Впрочем, я не снимаю с себя вину и при любом раскладе не брошу девочку, о которой обязался заботиться. Я не рассказал вам об этом только потому, что мы были едва помолвлены, хотя, зная ваше отзывчивое сердце, должен был сделать это намного раньше. Надеюсь, что это письмо хотя бы немного очистило меня в ваших глазах, остаюсь вашим другом. М. Д. Хантер».

Дочитав письмо, Венеция заметила, что на листок капают слезы. Она была потрясена, растрогана и взволнована настолько, что не находила себе места. Перечитав это откровенное признание во второй и в третий раз, миссис Маршал все больше приходила к мнению, что придумать такое полковник просто не мог. Случайная связь вдали от родины, после тяжелой болезни… для двадцатилетнего офицера с душой Хантера это было так естественно!

Нельзя передать словами, какое облегчение принесло это Венеции! Слезы были слезами избавления и даже радости, но вскоре к ним примешалось новое, незнакомое до этого чувство. Пытаясь заснуть, она вдруг сделала для себя невероятное открытие. Именно теперь, когда он предлагал остаться друзьями, помолвка казалась намного более желанной! Неожиданная встреча с Хантером доказала, что он остался таким же, как раньше: благородным, надежным, верным своему слову. Изменилась лишь она, вернее переменилась в его глазах…