Поединок трех сердец

– Уходи, прошу тебя! – Венеция вышла из оцепенения, ее глаза были сухими, а голос обрел твердость. – Я хочу… мне нужно побыть одной.

– Хорошо, – Роберт нехотя согласился с таким приговором. – Когда я смогу тебя увидеть? Завтра? В какой час ты принимаешь?

– Разве теперь это имеет значение? Эридж твой, ты можешь приходить, когда захочешь! А сейчас прости, я хочу прилечь.

Бейли словно сбросил с души камень. Одним махом он отрубил гидре все головы! Новости принесли Венеции боль, но зато теперь она никогда не подпустит к себе Хантера. Чувствительная женская душа не позволит ей связать свою жизнь с человеком, имеющим внебрачного ребенка и бросившим его мать. Миссис Милз заработала полученные деньги – она оказалась великолепна в своей роли: умная, хитрая и безжалостная соперница! Роберт покинул Эридж с неприятным осадком только из-за того, как выглядел его поступок в глазах самой Венеции. Но это теперь было не так важно. Завтра он утешит ее, увезет, покажет мир, будет дарить цветы и много, бесконечно много любви! Главное – дождаться завтрашнего дня, другие препятствия он умело убрал со своего пути.

Глава 23

На часах было одиннадцать, когда экипаж покинул пределы графства. Венеции чудом удалось задремать, и она проснулась во время остановки – кучеру требовалось сменить лошадей и взять новых пассажиров. Все, кто хотел размяться и перекусить, высыпали на улицу, но встревоженная беглянка не смогла бы сейчас проглотить ни кусочка. Свой отъезд она спланировала еще вчера, это было спонтанное, вынужденное решение. Раз уж Эридж перешел к Роберту, оставалось только искать кров у чужих людей – тех, кто не был знаком с графом или его другом.

К счастью, Венеция вовремя вспомнила о письме подруги. С Вайолет они вместе воспитывались в пансионе, но приятельнице повезло удачно выйти замуж и стать женой члена парламента. В последнее время подруга жаловалась, что совсем не справляется с отпрысками, а муж постоянно находится в разъездах, оставив ее тремя детьми. И если младшим мальчиком занималась нянька, то найти пристойную гувернантку для старших близнецов оказалось невообразимо сложно. Это была та самая удача, которая позволяла Венеции исчезнуть.

Вайолет не относилась к излишне любопытным людям, гораздо больше ее интересовали безобидные сплетни и собственная жизнь. Такой подруге не обязательно было рассказывать обо всем, достаточно написать, что Маршал спустил все до копейки и должность гувернантки будет с благодарностью принята. Миссис Маршал собрала чемодан – только самое необходимое, выехала на рассвете и пропала из Эриджа еще до того, как ее кинулись разыскивать. Конечно, к приезду Венеции в Ривед-хаусе не будут готовы в полной мере, но письмо было должно обогнать гостью, на что она искренне надеялась…

Трудностей и неудобств на новом месте миссис Маршал не боялась. Больше всего она опасалась, что в дороге ее нагонит кузен или тот, кого она еще вчера считала женихом. Приметив позади всадника, Венеция замирала от ужаса, но каждый раз это оказывался незнакомец, и постепенно страх сменился усталостью и душевной пустотой. Она старалась гнать от себя мысли о том, что сейчас происходит в Эридже, о взбешенном Роберте и о Хантере, который не ожидает найти дом пустым.

Время тянулось бесконечно долго, как и однообразные пейзажи за окном, и Венеция с нетерпением ждала момента, когда покинет экипаж. Она мечтала о чашке горячего чая, пыталась представить своих будущих воспитанников и надеялась, что подруга не растеряла прежнего гостеприимства. В юности Венеции доводилась дважды гостить у Вайолет, они спали в одной комнате, делились нарядами и сердечными тайнами. Конечно, спустя столько лет, приятельница должна была измениться, но эта тревога оказалась совершенно напрасной.

При встрече восторг и радость Вайолет были такими неподдельными, как будто им по-прежнему было пятнадцать лет.

– Боже мой, я едва тебя узнала! – защебетала хозяйка Ривед-хауса. – Ты представить себе не можешь, как меня удивило твое письмо! А уж как обрадовало! Ты настоящее спасение для меня, я просто счастлива, что у близнецов будет такая гувернантка. Меня, – она беззаботно рассмеялась, – они не слушаются совершенно! Дик не желает учить буквы, и Бенджамин горазд на такие проказы! Но что это я все о себе, теперь вижу, что тебе самой нужна помощь. Овдоветь так рано, это ужасно… я тебе так сочувствую, не представляю, как бы я пережила смерть моего дорогого Альберта!

На этот монолог, в котором смех сменялся огорчениями, а радость – новыми заботами, достаточно было отвечать одним-двумя словами. Для гостьи это было большим облегчением, куда лучше слушать трескотню Вайолет, чем делиться своими бедами. Но какой бы беззаботной не казалась хозяйка, она не могла не заметить усталость и вымученную улыбку подруги.

– Господи, да я тебя совсем заговорила, ты ведь с дороги и, конечно, очень устала. Сегодня будешь отдыхать и я не хочу слушать никаких возражений! Пойдем скорее, я прикажу приготовить тебе бульон с гренками!

Несмотря на поздний час дом, куда прибыла новая гувернантка, был полон жизни. Дети, которым полагалось уже укладываться спать, носились по комнатам, стараясь улизнуть от горничной, кухарка заявилась с вопросами о покупке дичи на завтра, а нянька – с жалобами на плохое молоко для малютки.

– Вот видишь – Вайолет развела руками и улыбнулась – я непутевая хозяйка и мать. Вся надежда на тебя, моя дорогая подруга!

Эти радужные надежды Венеция не разделяла, но на следующий день поднялась пораньше, чтобы быть готовой к знакомству и маленькими сорванцами. Завтрака пришлось ждать долго, на улице лил дождь и нагонял на гостеприимную хозяйку сон.

– Пойдем, я покажу тебе классную комнату – она подавила зевок. – Дети сегодня тихие. Это хорошо, но ты можешь быть с ними построже, если будет нужно!

Вместе они поднялись наверх, в комнатушку, где стояло два письменных стола, полка с книгами, глобус и другие принадлежности. Вайолет поспешила за детьми, а Венеция, предоставленная сама себе, подошла к окну и с грустью взглянула на улицу. Как ей не хватало зелени парка и милого пейзажа Пембрук-холла, того самого окна, через которое Роберт пробирался в спальню. Мысли о нем отозвались болью в сердце и заставили вновь испытать стыд и угрызения совести. Нет, этому надо положить конец! Решительно вернувшись в комнату, Венеция стала рассматривать корешки книг, выбрала несколько из них и положила на учительский стол. Как раз вовремя, потому что подруга притащила – иначе это нельзя было назвать – обоих мальчиков, совершенно не желавших заниматься.

– Прекратите немедленно, вы оба! – сердито заговорила Вайолет. – Знакомьтесь, это миссис Маршал. Она будет вашей гувернанткой и ведите себя пристойно!

– А что мисс Грей уже не будет у нас жить? – спросил один их близнецов, высвобождая руку.

– Ты болван, Дик, я же тебе говорил, она слишком старая! – вмешался второй и между членами семейства снова началась перепалка.

Словно ничего не замечая, Венеция села на стул возле окна, взяла одну из детских книг и открыла, неспешно переворачивая страницы. Мальчишки, привыкшие к крикам и замечаниям, вскоре замолчали и стали поглядывать в сторону гувернантки с интересом.

– А что это у вас за книга? – наконец спросил более разговорчивый Бенджамин. – Можно посмотреть?

– Конечно, – Венеция еле заметно улыбнулась.

Вскоре две кудрявые головы прижались к ней с обеих сторон, и сорванцы с любопытством стали разглядывать картинки. В классной комнате впервые за два года наступила тишина. Вайолет поверить не могла, когда до самого обеда к ней никто не прибежал с жалобами и слезами, обошлось без драк и капризов.

– Ты просто создана для того, чтобы воспитывать детей! – в голосе подруги звучало восхищение. – Я обязательно напишу Альберту, чтобы он повысил твое жалование. Это ведь несправедливо, разориться и все потерять!

Венеция постаралась пропустить замечание мимо ушей. Напоминание о зависимом положение и бедности никак не могло утешить, но выбирать в ее положении не приходилось. Правда, против ожидания никаких мучений с мальчиками испытать не пришлось. Дети, одаренные любопытным и цепким умом, быстро нашли с миссис Маршал общий язык и без труда учились, хотя и не обходилось без проказ.

Дни были заполнены заботами, не давая времени на печаль и, если бы не ночи, когда Венеция ворочалась без сна и старалась подавить слезы, пребывание в Ривед-хаусе можно было бы назвать спокойным и даже счастливым. Из Пемберли не приходило никаких новостей, да их и не могло быть, раз Венеция не оставила своего адреса. Письма от мужа Вайолет тоже были редкостью, но в один из дней она вбежала в классную комнату бледная и вся в слезах.

– Что произошло? – Венеция поспешила выпроводить близнецов и усадила подругу на стул.

– Альберт… боже мой, это ужасно!

Из невнятных слов ничего невозможно было понять, только когда причитания и всхлипывания прекратились, бедняжка смогла рассказать о происшествии. Ее муж, который сейчас находился по службе в Лондоне, оказался одним из тех, кто поддерживал «непопулярные» реформы. О чем конкретно шла речь, Вайолет не имела не малейшего понятия, да это сейчас и не играло большой роли. Ситуация обострилась до того, что при выходе из здания в Альберта и нескольких из его соратников стреляли, а один из близких друзей погиб на месте.

– Объясни мне, – Венеция сочувствовала подруге всем сердцем. – Что с твоим мужем? Он пострадал? Ранен?

– Нет! – Вайолет поднесла платок к глазам и шумно вздохнула. – Все благодаря одному офицеру охраны, который закрыл его собой. К счастью, рана у него тоже несерьезная, но могло случиться все, что угодно!

– Слава Богу! – с души миссис Маршал свалился камень. Сама она давно привыкла рассчитывать только на себя, но бедная подруга не выдержала бы роли вдовы. – Ты должна успокоиться, все уже позади.

– Да, ты права, я нарисовала себе столько ужасов! Милый Альберт, какое счастье, что он через три дня будет дома!

Дальнейшее заняла новая вспышка эмоций, на этот раз счастливых. Глава семейства избежал смерти, надо заказать службу в церкви, послать к мяснику, чтобы устроить праздничный ужин и – какая радость – похвастаться, наконец, успехами детей!

За всеми этими хлопотами сами уроки с близнецами пришлось отложить. Совершенно невозможно было заниматься в такое суете, и Венеция предпочла забрать мальчиков в сад, чтобы они могли порезвиться на воздухе. Пока сорванцы возводили крепость из камней и выстраивали армию солдатиков, она могла беспрепятственно погрузиться в свои мысли. Картина предстоящей встречи любящих супругов живо напомнила о собственных разбитых надеждах. Сейчас она могла бы уже носить имя миссис Хантер и заниматься обустройством служебной квартиры мужа. Как ни странно, это ранило даже больше, чем подлая выходка Роберта, который всегда был импульсивной и страстной натурой. Скрытность, с которой полковник утаил свои отношения и побочную дочь, растущую в пансионе, граничила с двуличием. Нет, его она никогда больше не хотела бы видеть!

– Миссис Маршал! – из задумчивости ее вывел голос Бенджамина. – Смотрите! Кажется, это отец!

Гувернантка, которой полагалось следить за опрятностью и поведением детей, с огорчением заметила, что брюки близнецов измазаны песком, а руки едва не по локоть в грязи. Стараясь привести их в порядок, она пропустила момент, когда в ворота въехало два всадника. Лишь когда хозяин со своим спутников вошли в дом, Венеция позволила близнецам закончить прогулку. Шумная компания заняла весь холл: слуги высыпали встретить хозяина, Вайолет тараторила без умолку, готовая повиснуть у мужа на шее, а дети прыгали рядом, одновременно что-то выкрикивая.

– Ну довольно! – глава семейства вынужден был прекратить это бедлам. – Давайте пройдем в гостиную, и прошу тебя, дорогая, окажи моему другу и спасителю должный прием. Проходи, Хантер, чувствуй себя как дома!

Глава 24

Услышав знакомую фамилию, Венеция чуть не лишилась чувств. Она повернула голову, чтобы взглянуть на гостя, но все сомнения, даже если они были, развеялись в ту же минуту. Перед ней стоял никто иной, как полковник, и он сам только сейчас заметил ее присутствие. Спокойное лицо Мэтью вспыхнуло, он был так потрясен и растерян, что не с первого раза последовать уговорам хозяев пройти в дом. К счастью, гувернантке не было нужды делить с ними гостиную и участвовать в разговоре, и она воспользовалась своим правом, чтобы убежать наверх.

Ах, если бы можно было совсем не показываться сегодня в гостиной, сказаться больной или уехать по срочным делам. Все что угодно, лишь бы не встречаться взглядами и не общаться с человеком, так ее обманувшим! Увы! Чрезмерная участливость и восторженность Вайолет не оставляли для этого ни одного шанса, и в подтверждение тому явилась горничная с приказом спуститься вниз. Венеции пришлось подчиниться и, хотя она тянула с визитом сколько могла, в конце концов пришлось войти в шумную, залитую светом гостиную.

– Ну наконец-то! – воскликнула Вайолет, – Альберт, познакомься, это и есть наш ангел -хранитель, моя дорогая подруга миссис Маршал. Венеция, прошу не стой в дверях, как чужая, ты почти член нашей семьи!

Такой прием заставил испытывать еще большее волнение. Вряд ли хозяин дома согласится с подобными смелыми утверждениями, особенно видя гостью впервые! Венеция была готова к довольно сухому приему, но обнаружила, что даже член парламента может быть приятным и гостеприимным человеком. Он не болтал без умолку, как его прекрасная жена, но встретил гувернантку близнецов куда сердечнее, чем обычную служащую. Это особенно располагало, поскольку близнецы никак не выглядели воспитанными и тихими детьми.

Пока Дик крутился рядом с отцом и отвлекал его от разговора, живой и любопытный Бенджамин взял в оборот полковника. Он без всякого стеснения забрался к нему на колени и был вне себя от восторга от формы, задавая тысячу вопросов. Когда же речь зашла о содержимом карманов, Венеции пришлось прекратить это безобразие и вмешаться.

– Я попросила бы вас, юный джентльмен, прекратить атаковать вашего гостя. Вы ведете себя некрасиво! – при этом Венеция вынуждена была подойти и взять подопечного за руку.

На Хантера она старалась не смотреть, но все равно чувствовала на себе жгучий взгляд, от которого на щеках загорелся румянец.

– Оставьте, прошу вас, Бенджамин совсем мне не мешает!