Пристанище пилигримов

– Ты будешь последним в этом списке, ублюдок, – прошептал я. – Много я вас, тварей, израсходовал, но я ни о чём не жалею.

– Смотри, как бы тебе самому не наткнуться на перо, – ответил он и зловеще расхохотался.

С первыми лучами солнца они исчезли, как едкий удушливый дым. Я лежал, расхристанный, раздавленный, измученный, на мокрых простынях, и жуткая пустота осталась во мне после столкновения с потусторонним миром. Она была невыносима. С этим чувством прожить хотя бы час – это уже подвиг. Теперь я понимаю, почему мужики вешаются после запоев. У них не хватает твёрдости духа, чтобы пережить это состояние полного физического и духовного упадка. После такой ночи многие полезли бы в петлю, но не я… Меня можно напугать, но сломать меня никому не под силу. Я же телец по гороскопу, а значит – воплощение упрямства. Я буду жить назло всем чертям.

– Ты через два дня уезжаешь домой, – сказала Мансурова, выходя из ванной.

– А почему так резко? Что случилось? – спросил я, запинаясь на каждом слове; я как будто разучился говорить за эту ночь. – Или ты поверила Калугину, что я был с этой Аней? Между нами ничего не было, клянусь тебе. Он просто меня сливает.

– При чём тут Аня? Одной больше, одной меньше, – стальным голосом парировала жена. – Мы вчера разговаривали по телефону с Татьяной… – Я сперва не понял, с какой Татьяной она разговаривала и какое отношение это имеет ко мне, но всё встало на свои места после этих слов: – … и решили, что ты отправляешься в Тагил, потому что ты ей нужнее, потому что она не может без тебя… Ну а я как-нибудь проживу… без тебя… Эдичка.

Она смотрела на меня стеклянными глазами, и ни один мускул не дрогнул на её лице. Она была абсолютно уверена в своём решении. Но, честно говоря, я был крайне удивлён и даже не думал, что она способна на такой поступок. Видно, я плохо знал свою жену.

– Почему ты отдала меня этой ведьме? – спросил я с улыбкой.

– Потому что я устала за тебя бороться… Таня кричала в телефонную трубку: «Елена Сергеевна, ну зачем Вам нужен этот идиот?! Вы с ним совершенно разные, а мы как клавиши с одного рояля». И тогда я задумалась: «Действительно, а зачем мне нужен чемодан без ручки? Какой смысл его тащить за собой, если всё равно придётся бросить?»

– Ты знаешь, я очень повзрослела за этот год, – молвила она после некоторой паузы. – Я поняла, что не могу на тебя рассчитывать. Я стала самодостаточной, как атомная подводная лодка.

– Подлодкам тоже нужен экипаж, – заметил я.

– А он у меня есть… Это мои ребята, которые меня во всём поддерживают.

Она развернулась на каблуках и вышла из номера – хлопнула дверь. Так закончилась целая эпоха в моей жизни.

– Собирай чемоданы, муженёк! – услышал я совершенно отчётливо хрипловатый прокуренный голос из-под кровати, и далее – необузданный дьявольский смех.

Мурашки ужаса побежали по всему телу: к этому невозможно привыкнуть.

После фееричного ухода Мансуровой появился Калугин – в ярко-розовой рубахе, в чёрных наутюженных брюках, а так же чёрный галстук был до предела затянут на его жилистой шее. Он был настолько энергичным и бодрым, что действовал мне на нервы. Его громкий скрипучий голос, как перфоратор, долбил стенку моего черепа. Хотелось вышвырнуть его из номера.

– Короче, ты уезжаешь 25 сентября, в понедельник, потому что в воскресенье поезд до Нижнего Тагила не ходит. Ты уезжаешь в 18:10 от Туапсе, – поведал Калугин о моих планах на будущее. – Так что придётся подождать.

– Да я особо не спешу.

– А я думал, ты торопишься к своей любимой девушке. Ну прямо изнываешь от тоски.

– Хорош прикалываться.

– Продукты в дорогу я тебе лично соберу, – заверил он. – Какие-то особые пожелания есть?

– Без расстегаев никуда не поеду, – пошутил я.

Он даже не улыбнулся.

– А ты что сегодня такой нарядный? – спросил я. – В розовой рубахе, в галстуке… Откуда он вообще в твоём гардеробе? Директор махнул с барского плеча?

– В роль вхожу. Белогорский уходит на повышение, в команду губернатора. Он уже всем дал понять, что я его приемник. – Он сказал это с некоторым безразличием, но в глазах его метнулись отблески тех самых костров тщеславия.

– А я вчера ещё подумал: что они там обсуждают с такими заговорщицкими лицами, словно готовят государственный переворот?

– Я чувствую, – сказал Калугин, – что губернатор пытается нашего Володьку в какой-то блудняк затащить.

– Он поэтому усы сбрил?

– Что?

– Забей. Это старая шутка. – Я махнул рукой. – Ты мне вот что скажи: поможешь найти этих тварей? Ну хотя бы машину пробей в Небуге, Ольгинке, Новомихайловском…

Андрей выпучил на меня глаза от удивления.

– Ты опять за своё? Мы же с тобой уже всё обсудили. На хрена козе баян – золотые клавиши? Даже если тебе это не приснилось… даже если мы их найдем… зачем?

– Я не могу их просто так отпустить.

– Тебе итак фартонуло соскочить. Всё уже в прошлом, Эдуард… Просто уезжай в Тагил и забудь.

– А эти твари будут разгуливать по земле? Будут убивать и насиловать?

– Ой! Не сгущай краски! Пускай этими отморозками занимаются соответствующие органы, а ты не обязан. Тебя никто не уполномочил бороться с преступностью. Впишешься в эту историю – и угреешься сам. Или тебя уже наверняка грохнут. Возможно, люди очень опасные, ведь ты их совершенно не знаешь.

– Я тебя понял, Андрюха. Такой здоровый конформизм. Да? Моя хата с краю – ничего не знаю. Проще сделать вид, что ничего не было.

Я задумался на секунду и уверенно сказал:

– Я их сам найду.

– У тебя на это два дня, – сдавленным голосом сказал Калугин и поднялся с кровати. – Но если ты попадешь в историю, на меня не надейся. Я тебя вытаскивать не буду.

И тут мы встретились глазами…

В тот момент абстинентное сознание сыграло положительную роль в моём восприятии происходящего. Мы всего лишь встретились глазами, и вся эта шарада сложилась сама собой. В одну секунду я распутал этот клубок. Господи, какая простота! Я даже увидел на мгновение, как этот демон выходит из своего подъезда в Небуге, на той же улице или в соседнем дворе. В лучах восходящего солнца я увидел радугу и ракету на детской площадке, увидел летящие по ветру простыни, словно стаю белых лебедей, увидел его обезьяний профиль под козырьком кожаной кепки, и на заднем плане мелькнула тёмно-синяя «девятка». А ещё в тот момент я понял, что этот зловещий персонаж – всего лишь марионетка в чьих-то руках. У меня возникло впечатление, что его намеренно подставляют под меня, но я не исключал иной подоплёки: вполне возможно, что меня подставляют под него. Я хотел сыграть с ним в русскую рулетку: после нашей встречи должен остаться только один из нас.

– Ну хотя бы одну передачку с Ленкой соберите, – на полном серьёзе попросил я, с трудом выползая из-под одеяла. – А теперь мне нужно поблевать, побриться, смыть с себя всю эту запойную накипь. Иди, Андрюша, иди… Мне неловко.

У меня были непривычно тонкие ноги и грязные плавки. Калугин смотрел на меня с удивлением и жалостью.

– За прошедшую неделю от тебя ничего не осталось, – молвил он в полголоса. – Ты горишь как свеча.

– Нормально всё.

– Как ты собрался с кем-то разбираться в таком состоянии?

– Ты не представляешь, насколько быстро я восстанавливаюсь. К вечеру я уже буду в отличной форме. Нужно поесть, искупаться в море, и главное – посрать.

– К твоему сведению, на море – сильный шторм, – сообщил Калугин.

– Тем более надо искупаться, – сказал я уверенно. – Ничто меня так не наполняет энергией, как шторм.