Пристанище пилигримов

– Мурррр, – промурлыкала она, не открывая глаз. – Ты что… с шашлыков приехал?

– С чего ты взяла? – спросил я сдавленным от волнения голосом.

– От тебя костром пахнет, – ответила она. – Предатель… без меня жрёшь шашлыки… хоть бы кусочек… – И она опять ушла в тёмные воды своего подсознания, а я ещё долго лежал на спине и гладил её упругую ляжку.

А потом был ещё инцидент. Человек пытался ударить меня монтировкой по голове из-за каких-то 50 рублей. Цена вопроса – бутылка водки. Иной раз душа русского человека не видит берегов… и я вновь отмачивал своего «дружка» в керосине.

Не буду рассказывать всю кровавую историю этого ножа, скажу лишь одно, что он неоднократно спасал мне жизнь. С тех пор и по сей день я ношу холодное оружие с собой. Даже летом, когда я в шортах и в майке, я нахожу для него место.

.26.

Мне жутко повезло, и через двадцать минут меня прихватил с собой очень приятный и отзывчивый водитель, который ехал прямиком в Небуг. Я попросил его остановить возле павильона «24 часа». Там я купил пачку сигарет и бутылку «Столичной». Вместо пожилой армянки меня обслуживала молоденькая Сирануш с огромной попой и глазами, как чернослив. Она отозвалась равнодушной улыбкой на мой комплемент: «Ду шат сирун ахчиг».

Когда я вышел на улицу, ливень закончился, а над лужами поднимался белёсый пар. Я крутанул бутылку на просвет (по привычке), но пить не стал. Я почувствовал вкус водки на ментальном уровне, и меня чуть не вывернуло наизнанку. «Фу! Какая гадость!» – подумал я и отправился в гости к Марго. Водка мне нужна была для других целей.

Перед тем как войти в подъезд, я оглянулся по сторонам: во дворе не было ни души. С балкона соседнего дома свешивались оборванные верёвки с бельём. Я поднялся на второй этаж и прислонил ухо к двери, за которой проживали Иван Петрович и Матрёна Сергеевна. В квартире тихо работал телевизор – из динамика слышались невнятные голоса.

Я простоял в позе суриката достаточно долго, прежде чем кто-то прошёл на кухню. Я сразу же понял, что это Петрович: шаги были лёгкие и шаркающие, – его жена, конечно, была в другой весовой категории и ходила по дому тяжелой поступью, вызывая маленькое землетрясение магнитудой в четыре балла. Я услышал, как он тихонько матерится, а потом какой-то металлический предмет полетел в раковину… «Ну что, Ваня, допился?!» – крикнул он, а я со спокойным сердцем пошёл будить Марго.

Мне пришлось долго звонить, прежде чем она открыла дверь. Глаза у неё были как у хомяка. Копна волокнистых дредов была перевязана на затылке красной тесьмой. Она была в лёгком пеньюаре, и большие тёмные соски просвечивали сквозь сиреневый гипюр.

– Вот кого я не ждала, так это тебя, – хрипловатым голосом сказала Марго.

– А кого ты ждала? Бена Аффлека? – развязано спросил я и грубо хохотнул.

– Бену не открыла бы…

– А что так?

Я поставил на тумбочку бутылку водки, а она удивлённо приподняла чёрную изогнутую бровь.

– Слишком смазливый. Я таких мужиков не люблю, – ответила Ритуля, капризно сморщив носик, и тут же сообщила: – Вчера в баре мы праздновали окончание сезона. Д-а-а-а, твоя жена распоясалась по полной… Выпила две бутылки вина, выкурила пачку сигарет, а потом орала русские народные песни.

– У неё не только конец сезона… Окончание целой эпохи под названием Эдуард Мансуров, – пояснил я.

– Решили разбежаться?

– Я так решил. Просто надоело врать.

– Ну и правильно! – радостно воскликнула Марго, словно наш развод сулил ей какие-то дивиденды.

– Ты вчера работала? – спросил я, меняя тему.

– Конечно.

– Эх, жалко, что меня не было, – произнёс я с лёгкой грустью.

Крючком указательного пальца прихватил бутылку и двинулся по коридору на кухню. Марго шлёпала босыми пятками за мной.

– Хотел в последний раз прикоснуться к великому… – продолжал я.

– Прикалываешься? – спросила она.

– Ни в коем случае, – ответил я, наливая в чайник воды из-под крана. – Для меня настоящее искусство – это когда встаёт. В прямом либо в переносном смысле этого слова. По сравнению с тобой эта перекаченная Деми Мур смотрится на пилоне, как мужичок с силиконовыми сиськами. Того и гляди, у неё что-нибудь вывалится из трусов.

Марго улыбнулась.

– Фильм «Стриптиз» – один из моих любимых фильмов.

– Я бы удивился, если бы это был «Солярис».

– Ну хватит дурака валять… Зачем приехал? – строго спросила она, и тут же ласково промурлыкала: – Или одумался?

«Куда её понесло!» – подумал я, откровенно разглядывая её выпуклый бюст и загорелые рельефные ляжки.

– Дело у меня есть к тебе, Маргарита, – ответил я официальным тоном. – Дело очень важное, ответственное. Скажу так, судьба моя решается, и от тебя зависит многое.

– Фу, какой ты не интересный! – разочарованно воскликнула она. – А я подумала, что ты решил меня трахнуть. Даже сосочки набухли от таких мыслей.

– Сосочки у тебя, конечно, бесподобные, – согласился я. – Ну зачем ты прикидываешься похотливой дурой? Ты ведь не такая на самом деле. Это у тебя просто – защитная реакция. Своеобразный комплекс. Потому что всю твою жизнь мужики хотели тебя только трахнуть, а твоя душа, твои переживания были никому неинтересны.

– И слава богу, – огрызнулась Марго. – Терпеть не могу, когда лезут в душу.

– Пускай лучше лезут в трусы, – добавила она с циничной ухмылкой.

– Они не видели в тебе человека, – продолжал я, не обращая внимания на её выпады. – А ты для меня в первую очередь – человек, и только потом уже – привлекательная особа. И я уважаю…

– Хватит пороть чушь! Ты меня просто не хочешь! – рявкнула Марго.

Я опустил глаза в пол, чтобы она не видела их выражение, и начал моросить какую-то глупость:

– Поверь мне, Марго… Всё гораздо сложнее… Я очень тебя хочу… Очень… Но я не могу… не могу перешагнуть через… Короче, дело не в тебе.

– Это всё из-за той девицы, про которую ты обмолвился вчера?

– Не совсем, – ответил я и замешкался…

На самом деле всё было гораздо проще… Когда я замолчал, то понял простую истину: сексуальное влечение к женщине формируется на базовых животных рефлексах, и сознание в этом процессе играет второстепенную роль. А ещё я вспомнил маечку Марго на вешалке в ванной, рядом с полотенцами, – я ненароком почувствовал её запах и потом уже из любопытства, совершенно намеренно, окунул своё лицо в этот резкий, неожиданный, неприятный фимиам. Запах женщины может сказать о ней гораздо больше, чем развёрнутый психологический портрет.

Чуть позже она накинулась на меня и повалила на пол, но всё уже было кончено, хотя совсем ещё недавно она была для меня фетишем, смерть несущим ангелом, чёрной пантерой, убивающей винторогих козлов. За сутки до этого я даже мечтать не мог, что она будет рвать «болты» на моей ширинке, а потом раскроется словно небывалая чёрная дарлингтония с красной липкой сердцевиной, губительной для доверчивых мотыльков, – но несмотря на весь этот эротический ажиотаж, мне хотелось закричать: «Умоляю, не трогайте мою писю!» Всё было прекрасно в этой девушке, кроме запаха: он показался мне слишком враждебным, с привкусом крови или сырого мяса.

– Так приходит исцеление, – задумчиво произнес я, глядя сквозь запотевшее окно на улицу; чайник давно уже закипел и отплясывал чечётку на газовой конфорке, но никто не обращал на него внимание. – Болезнь под названием блуд отпускает постепенно. Ты не можешь в одно мгновение очиститься от скверны, которая копилась в твоей душе всю жизнь, но я не теряю надежды… Я свято верю, что когда-нибудь обуздаю свою похоть, а теперь я делаю первые шаги в этом направлении. Не сбивай меня с праведного пути.

– А может, ты сделаешь для меня исключение? – спросила Маргарита, стыдливо запинаясь и накручивая на палец подол ночнушки.

Я подошёл к плите и выключил газ.

– Ладно, – решительно произнёс я. – Чтоб тебе совсем было понятно, я расскажу тебе историю… эдакую притчу. Произошло это год назад. У меня была любимая жена, были очаровательные девушки… Не одна, не две – это был натуральный конвейер… И вот на этом конвейере появилась она. Я сперва не узнал её в бесконечном потоке сисек и писек…