Надежда и отчаяние

Я запрокинул назад голову и уставился в белый, с мелкими трещинами, потолок. А может пора перестать врать самому себе? Я же снова хочу всего этого. Снова ищу случая напороться на те же грабли, чтобы они были точно такими же, с точно такой же ручкой! Я не хочу… Черт, но здесь мое желание бессильно, ведь мое сердце всю жизнь было сильнее головы. И снова кричать, и бегать от радости, от переполняющего восторга, а потом выть и рвать на себе волосы от отчаяния.

«Бз-з», – дернулся на столе телефон. Я перевел взгляд на экран. «VK. Сейчас». Спустил взгляд чуть ниже. В белой рамочке точно спасительный свет: «Дарья Светлова», еще чуть ниже: «Привет, как дела?». Я растер лицо руками. Что ж, боль стоит всех этих радостей. Что ж, значит я все-таки создан, чтобы страдать.

Часть вторая

Глава первая

Рассеянный грязно-оранжевый свет выхватывал из тьмы вечера остановку – скамейка в окружении разбитого стекла. Я стоял подле урны и стряхивал в нее пепел, созерцая противоположную сторону дороги: люди аккуратно двигаются по бордюру или выходят на проезжую часть, чтобы обойти перекопанный из-за постоянного прорыва трубопровода участок дороги. В том же месте, отражая еле доносившийся до нее свет, находилась огромная грязная лужа.

А вот и мой троллейбус. Зашел. Жёлтый свет, рваные кожаные сиденья, обшарпанные металлические поручни. В троллейбусе сидят разные люди: от школьников, играющих на телефонах в «Brawl Stars», до бабушек с ручными L-образными тележками и кучей пакетов (преимущественно тканевых в клеточку). Видно и людей, которые с усталым видом или закрытыми глазами едут с ненавистной им работы, прислушиваясь только к голосу, который объявляет остановки из хрипящего динамика. Эти люди всегда навевали мне странное, настолько же необъяснимое, насколько плохое чувство. Неужели большинство детей тоже будут такими через сколько-то лет? Неужели и я, так и не добившись успеха, так и не сделав ничего великого, так и не оставив ничего после себя в истории, пойду на работу, которая будет бесить меня с каждым днём всё больше и больше, а потом буду опустошенным ехать домой на автобусе, поскольку ничтожной зарплаты в двадцать пять – тридцать тысяч просто не будет хватать, чтобы купить машину? Неужели я буду вынужден брать кредиты, ипотеку? От этого мне стало плохо. Я достал наушники, зашёл в «VK» и включил музыку. «Кукушка» группы Кино. И правда, в городе мне жить? И что самое главное: гореть ли мне звездой? Звездой…

Вопросы, которые я задаю себе очень и очень часто… В телефоне я бесцельно обновлял новостную ленту – ждал сообщений хоть от кого-то, но прекрасно понимал, что сейчас все чем-то заняты. Они всегда чем-то заняты… Протер запотевшее стекло, чтобы не пропустить свою остановку. Как вовремя я это сделал. Автобус плавно остановился. Я вышел и сразу надел капюшон. Слабо моросящий дождь бил в мою куртку. Я всегда любил именно такой ночной дождик. Он освежает и тело, и дух. На улице уже стемнело, но до разбитого асфальта доносился белый и жёлтый свет горбатых фонарей, редко расставленных вдоль дороги. Где-то во дворах лаяли собаки; приглушенно гудели далекие машины; между домов гуляли порывы ветра, всякий раз врезаясь в меня с явным намерением сбить с ног, затем подхватить, поднять высоко вверх и унести как можно дальше. Рядом прошла шумная толпа из пяти школьников лет пятнадцати: подвороты, колонка с матерной музыкой, от который кровоточат уши… Боже, нас разделяли всего три года, но насколько же далеко я ушел от современного мира… В такие моменты нередко возникает ощущение того, что я лишний.

По пути встретил свою любимую «Пятерочку», логотип которой заливал красным неоном мокрую дорогу. Рядом со входом как обычно кто-то курил. Видимо, охранник или какой-то другой работник. Я решил зайти.

Двигаясь по узким коридорчикам среди полок с товарами, ищу нужные мне продукты. Естественно вспомнил, что холодильник абсолютно пуст, но все равно взял только одну слойку с сырной начинкой и пачку недорогого зелёного чая. На кассе как обычно спросили о наличии бонусной карты и предложили товар по акции, а именно печенье и шоколад. Я по классике отрицательно покачал головой, но попросил открыть стеллаж с сигаретами и взял одну пачку. Паспорт с меня не спросили.

Расплатившись, я вышел и двинулся домой.

Уже поднося ключ к домофону, я в очередной раз задержался взглядом на объявлениях. Снова хотят снять квартиру в моем районе, снова кто-то может починить мой компьютер или поставить новые окна, снова кто-то может помочь с тараканами, алкоголизмом и наркозависимостью, снова кто-то готов платить мне кучу денег за простейшую работу.

Усмехнувшись, я открыл дверь.

Подниматься пришлось по темной лестнице. Какой-то урод снова выкрутил лампочку. Какие-то уроды снова отключили лифт. Открыл дверь, кинул чай и булку на небольшой столик в прихожей; по приземлении они недовольно прошуршали своими упаковками; затем туда же отправились и ключи, отвечая мне злобным металлическим грохотом. Единственная грушевидная лампочка в прихожей, свисавшая с потолка на проводе, периодически моргала. Снова забыл купить новую… Взял покупки, пошел на кухню, выключив свет позади себя, чтобы лампочка могла продержаться ещё денёк-другой. Налил воду; щелкнул чайник. Сам же взял сигарету, зажигалку и пошел на балкон. Проходя через зал, я включил телевизор. Пусть тихо бубнит. Я не могу находиться в тишине даже во время чтения книг.

Наконец я на балконе. Смотрю кругом – город скоро погрузится в сон. В домах рядом горит оранжевый кухонный свет, чьи-то островки тепла и уюта, где мелькают парные силуэты. В моей ж комнате сплошная темнота. Что ж, наверное, среди миллионов этих серых девятиэтажек, среди тысяч этих стеклянных квадратиков, среди сотен этих панельных сот найдется хотя бы один человек с такими же проблемами как у меня. Но если честно, я не особо в это верю. По улицам ещё бродят люди, проносятся машины. «И куда они только идут в такое время?» – первое, что приходит в голову. Наконец я поднес зажигалку к сигарете, выдал искру и затянулся, на несколько минут отогнав все пагубные мысли о своей никчемной жизни.

Потушив сигарету о металлические перила балкона, я зашел обратно в квартиру. Чайник как раз вскипел. Кинул пакетик в кружку, залил кипятком и подошел к окну. За ним послышался отдаленный радостный смех. Глаза уперлись в эти темные силуэты, двигавшиеся в ночи. В такие моменты как никогда сильно ощущаешь, что находишься в клетке. В клетке ума. День ото дня я стараюсь найти из нее выход, стараюсь преодолеть то, что давит на меня неимоверно сильно, то, что тормозит меня, но день ото дня у меня ничего не получается. «Нет тюрьмы страшнее чем в голове», – сказал величайший музыкант.[3 - Строчка из песни «Стань птицей» группы Кино] Но очень жаль, что он не сказал, как из нее выбраться.

Из раздумий меня вывел звук пришедшего сообщения. Я обернулся, отошел от своих фиолетовых занавесок, и подошел к ноутбуку, который одиноко, точно светлячок в пропасти, светился на столе. Сердце дрогнуло. Это написала она.

«Привет. Как ты?»

Я смотрел на этот набор букв и не мог поверить своим глазам. Я открыл переписку и много раз обновил страницу, чтобы убедиться, что это не какой-нибудь баг браузера или чего-нибудь еще (моего мозга, например). Затем поднес вспотевшие пальцы к клавиатуре и начал набирать, выстукивая характерный звук.

«Приве-е-ет! Я нормально, а ты как?»

«Отлично, я тоже! Что делаешь?»

И так постепенно завязался легкий живой разговор, растянувшийся на три часа. Три прекрасных часа, сопровождаемые перестуком клавиатуры и чаем. В кое-то веки клавиши клацали не уныло… Мы разговаривали обо всем: о любимых авторах и книгах, актерах и фильмах, музыкантах и песнях, о технических и гуманитарных профессиях, об алкоголе и коктейлях, которые она иногда любит сделать с подругой (я навсегда запомнил: яблочный сок, «sprite» и водка), о том, что порой нужно себя баловать какими-нибудь покупками (я пообещал ей, что когда-нибудь накоплю и попробую этот чертов «Pringles»). Мы говорили обо всем. Любая тема, даже самая незначительная и ничтожная, становилась захватывающей. Любая тема что-то рассказывала о ней. Я шутил, даже позволял себе шутки на грани («может тогда ты побалуешь меня» – «ха-ха-ха, я подумаю))»), делал комплименты, после которых она записывала голосовые сообщения, в которых умилялась им. Я позволял себе то, на что в жизни бы даже не решился, сгорев от чрезмерного волнения. В интернете-то я не обязан быть таким, каким в жизни. Я прокрутил в голове последний год своего существования и задался вполне резонным вопросом: а есть ли я в жизни? В интернете-то я точно есть… Да, я позволял себе то, чего в обычной жизни давно не делал: я улыбался, глядя в монитор, глядя на эти маленькие буквы, сложенные в столь приятные предложения, глядя на эту аватарку в строке чата.

«Слушай, Даш, – быстро набрал я и резко замер над клавиатурой, точно хирург, обдумывающий дальнейший разрез. Лишь спустя две минуты я решился и продолжил: –может быть, мы сходим как-нибудь погулять?»

Я, дрожавший мелкой дрожью с ног до головы, закрыл вкладку и отпрянул от ноутбука, как будто он сейчас взорвется. Прислонившись спиной к стеклу, я присел на подоконник. Посмотрел на часы, висевшие над дверным проемом – они показывали ровно полночь. Я измерял комнату шагами порядка пяти минут, потирая при этом влажные руки. Что со мной происходит? Со мной ведь уже было все это, я уже все это переживал, так почему мне снова так сложно? Так, мне ведь плевать, верно? Ну скажет «нет» и что с того? Ой, да кого ты пытаешься обмануть… Врать самому себе вообще очень глупое занятие.

Наконец я сел за пышущий горячим воздухом ноутбук, открыл вкладку и чуть ли не с закрытыми глазами навел курсор на наш диалог.

«Давай! Я и сама хотела предложить», – погладило меня по лицу сообщение.

«На следующей неделе, на выходных?» – напечатал я.

«Давай лучше через неделю. На следующей неделе я встречаюсь с лучшей подругой».

«Но мы ведь будем с тобой общаться здесь?»

«Конечно, что за вопросы».

Губы непроизвольно растянулись в улыбке. Я почувствовал, что хочу с кем-то поделиться этим, но в то же время ощутил, как будто не должен этого делать. Мне казалось, что это что-то личное и сокровенное. Я подивился сам себе: я уже считаю ее чуть ли не своей. «Какой же ты дурак…» – думал я. Навел курсор на кнопку «переслать». «Выберите кому». «Иван Щеголев».

«А-а-а-а, Ван-е-е-е-к, смотри)))», – написал я ему, распираемый радостью.

«Был в сети в 23:34»

Как обычно: когда не надо, он с «VK» даже не выходит, а как только он понадобился, так сразу не в сети. Я не хотел спать, будучи слишком возбужденным, но так как Даша ничего не писала (что меня расстроило честно говоря), я решил пожелать ей спокойной ночи. Она ответила через пять минут и поблагодарила за хороший разговор. Тут же ответил и Щеголев:

«Опа, опа, ну все, вот и девушка», – написал он. Я вновь улыбнулся улыбкой надежды в экран и ответил:

«Ну, будем посмотреть».

«Слушай, а где ты ее вообще нашел?»

Я рассказал ему.

«Ого, не думал, что такие бывают».

После этого сообщения мне и самому начало казаться, что наша с ней встреча какая-то слишком фантастическая, а сама Даша – слишком хорошая. Я перевел взгляд на баночку с фольгой, стоявшую в углу стола, и неожиданно задался вопросом: «А что, если она всего лишь сон?»

***

– Такая красивая ночь… – вдруг сказала она каким-то робким голосом, посмотрев в небо.

– Да… – ответил я, с трудом оторвав глаза от нее и подняв их вверх, туда, где в темном-темном небе мерцали немногочисленные звезды, которые смогли пробиться сквозь городской смог и свет. – Почему ночью все становится красочней? Почему именно ночью все кажется таким легким и выполнимым? – Я перевел взгляд на Дашу.

– А ты тоже любишь ночи? – удивилась она.

– Ну да, а что такое?

– Любишь ночи, но ложишься спать в девять вечера? – кольнула она.

– Вот такой вот я человек, – развел я руками с улыбкой. – Так ты тоже любишь ночь?

– Да-а, – мечтательно протянула она. – Атмосфера как на свидании.

Я оживился.

– Да вроде нет, какое тут свидание. Не похоже же, – говорил я спокойно, в то время как сердце бешено стучало, а в голове была лишь одна надежда на то, что она говорит это не просто так.

«Зачем она это сказала? Не просто же так…»