О, Камбр! или Не оглядывайся в полете!..

– Феи-феи, – заворчал Балюня. – И в прошлый раз без них не обошлось, ты вспомни…

Тут в дом вихрем ворвался разъяренный Руфус.

– Ну, какого чвакла болотного ты меня сорвал?! Что стряслось?

– А, Руфус! Познакомься, это Бальмон Сбырки из Клюквина. Балюня – это мой лучший друг Руфус.

– Очень приятно, – церемонно кивнул Руфус.

– Можно просто, Балюня, – пробасил тот и так хлопнул Руфуса по плечу, что он аж присел.

– Ага, Балюня, – криво улыбнулся Руфус, потирая плечо. – Так вот зачем ты меня позвал, Камбр? Познакомить хотел?

– Нет, Руфи, у нас беда, Шамбр пропал…

– То есть как пропал!

Камбр вздохнул и пересказал историю с запиской.

– Что?! Феи? Не верю! – Руфус взъерошил и без того всклокоченную шевелюру и в крайнем волнении дернул себя за нос. – Чтобы феи?! Да у тебя жар, Камбр! Лучше бы ты в полицию позвонил, чем бредни мне тут рассказывать.

– Это у тебя жар, – буркнул Камбр, – а в полицию я уже звонил, они меня к бабушке послали.

И он пересказал свой разговор с дежурным. Пока Руфус, мрачнея, слушал Камбров рассказ, Балюня распаковал один из тюков и извлек на свет большую бутыль розового клюквинского вина, банку знаменитого клюквинского варенья из лепестков нечайной розы и зеленых игристых орехов, пакет сушеных марукатиц и настоящего громадного песчаного краба, какие водятся только у моря Румусов, с зажатым в клешне изумрудом чистейшей воды. Камбр, хоть и был ужасно расстроен, невольно залюбовался изумрудом, да и краб ему чрезвычайно понравился. Балюня же разлил вино по чашкам, которые притащил из кухни вместе с чайником и кастрюлей Ризиных тефтелек, все еще источавших божественный аромат.

– Ну вот что, – сказал он, указывая на стол, – мало ли что случается, а голодным оставаться не след. От нас пока ничего не зависит. Как было сказано в записке? Дождись карнавала? А карнавал начинается завтра. Значит, нужно подождать до завтра. Посему садитесь-ка ребята, выпьем за знакомство, да закусим, да обсудим ситуацию со всех сторон…

Карнавал начался с парада масок. На площади Конформистов, главной площади Дурмунурзада, собралось несметное количество народа. Толпа шумела, галдела, свистела. Стайки мальчишек шныряли туда-сюда, обстреливая друг друга свистящим горошком и скользкими липучками. Четыре самых знаменитых мукезских оркестра наяривали марши. Вдруг все стихло. Грянули фанфары, и на возвышение перед Дворцом разногласий поднялся новый мэр Дурмунурзада Сурим Пекер. Он простер руку и начал приветственную речь.

– Дорогие мои дурмунурзадники и дурмунурзадницы! Я, ваш любимый мэр, рад приветствовать вас на этом поистине всенародном празднике – зимнем карнавале…

Тут в динамике что-то щелкнуло и в дальнейшем ничего кроме бу-бу-бу, ррр, воу-воу разобрать было невозможно. Снова грянули фанфары, возвещая о начале парада, и… под марши полковых оркестров на площадь, кривляясь, кувыркаясь и прыгая, вышли клоуны. За ними ровным строем, четко печатая шаг, шли Балинные Коты в Башмачках и Кошечки-хаврошечки, Куколки-мяукалки, Барбариски, Заразочки всех мастей, целое стадо Мордоворотов с тяжелыми торбами, в каждой из которых непременно сидела маленькая Девочка в Синей Шляпочке, обязательно что-то жующая и время от времени выглядывающая наружу с невыразимым воплем. Вслед за ними тянулись не столь стройные и впечатляющие, но совершенно бесконечные ряды Дворников, вперемешку с Дырками от Бубликов и Фигами в Карманах, Одинокие Гитаристы, Ходики и Чайники со Свистками всевозможных модификаций. А так же Цветные Шары, Кубы и Призмы, символизирующие счастье, достаток и дружбу между народами. Веселье шло своим чередом. Уже отзвучали приветственные речи не только мэра Пекера и генерала Флоссера, но и директора театра Лажериза, издателя Корка Букинга, почетного учителя Мухобоя Флайтера и почетного графомана Каброна Мекуса, уже наорались до хрипоты мальчишки, навизжались всласть девчонки. Толпы горожан, подогретых легким сфаронцским (хотя некоторые, конечно, подогревали себя не какой-то там шипучкой для дошколят, а хряполкой и «Шизнутым кроликом» более на их взгляд соответствующими моменту), вовсю отплясывали зажигательную дрыгу под бравурные мелодии военных оркестров и с удовольствием раскупали у фей-топтушек булочки, крендели, пирожки и конфеты, а у фей-хлопушек – трещетки, свистки и глиняные игрушки с секретом.

Камбр уже раз десять обошел всю площадь вдоль и поперек, но нигде не нашел даже следов Шамбра. Он был в отчаянии. Всю ночь они с Руфусом и Балюней обсуждали, как быть и что делать. Но так ни к чему и не пришли. Утром Камбр помчался на площадь. Там еще никого не было, и он топтался у Дворца разногласий, вызывая подозрения бдительной охраны. Денек выдался как назло морозный и ветреный, Камбр продрог и в конце концов, не выдержав, вернулся домой погреться. К тому времени Руфус и Балюня уже ушли. Как они написали в записке: «на поиски ребенка». Камбр быстро перекусил, выпил полстакана хряполки и отправился обратно на площадь. Как раз к речи мэра поспел. Но вот уже и дрыгу все желающие оттанцевали, и дареная военными бочка вина выпита, а Камбр, как ни старался не мог отыскать сынишку.

Оркестры начали играть что-то разудалое и внезапно смолкли. Сначала мальчишки а потом и все остальные присутствующие на площади жители славного града Дурмунурзада посмотрели на небо, да так и замерли: над площадью парил настоящий Золотой дракон, и золотые чешуйки его шкуры сверкали и переливались в лучах солнца всеми оттенками желтого и красного. Площадь завороженно застыла. Дракон сделал пару кругов и плавно приземлился прямо на подиум перед Дворцом разногласий, нервно хлестнул хвостом, так что со ступеней Дворца взметнулась мраморная крошка, и провел лапой с жуткого вида когтями по деревянному настилу. Раздался скрежет, народ отшатнулся. Дракон прищурил зелено-желтый глаз и открыл пасть.

– Слушайте меня, дуркане, – загремело вокруг, – слушайте и запоминайте: грядут перемены. Наберитесь терпения и готовьтесь к худшему. Гоните из своих сердец злобу и отчаяние. Труд и терпение – только так сможете выстоять вы в грядущих испытаниях…

– Чудо, – то и дело шелестело в толпе, – чудо!

Но Камбру было не до чудес. Он искал Шамбра, и даже золотой дракон не мог его отвлечь. Убедившись, что сына возле дракона нет, Камбр просто повернулся к нему спиной и начал протискиваться сквозь толпу к зданию банка, стоящему напротив Дворца разногласий.

– Где-то здесь среди вас бродят потерянные души, – услышал он и остановился. – Души эти тоскуют по любви и пониманию.

Камбр вздохнул, втянул голову в плечи и еще решительнее принялся продираться сквозь толпу, которая внимала, казалось, каждому драконьему слову. Дуркане словно окаменели, даже расшалившиеся мальчишки замерли, а воздух уплотнился, стал еще более холодным и вязким, дыхание тысяч мукезцев сгустилось, превратилось в густой туман, который приходилось разводить руками, чтобы увидеть хоть что-нибудь. И вдруг!..

– Папа-папа! – закричал на всю площадь золотой дракон. – Папа! Это я! Я – Шамбр!

Камбр резко обернулся и в следующее мгновение уже обнимал сына. Золотая чешуя облаком взвилась вокруг них, а затем медленно осела на снег, и вместо гигантского Золотого дракона на шее у отца повис отчаянно взахлеб рыдающий маленький мальчик.

– Папочка, прости меня! Я не хотел… я не мог… я так по тебе соскучился.

Камбр почувствовал, что ноги у него подгибаются, он сел на снег, крепко прижимая к себе сына.

– Вот мы и квиты, Камбр, – услышал он чей-то мелодичный голос, оглянулся и то ли ему показалось, то ли в самом деле увидел в толпе край фиолетовой шубы подбитой фиолетово-серебристым мехом.

– Папуля, пошли домой.

– В самом деле, Камбр, хватит сидеть на снегу, зад морозить, да и Шамбр замерз, – невесть откуда взявшийся Руфус заботливо кутал мальчика в свою куртку.

– Да-да, пошли, – говорил Камбр, медленно поднимаясь и вытирая глаза. – Руфус, откуда ты взялся?

– Так, мимо проходил…

– А ты не видел тут…

– Пошли-пошли. Совсем заморозишь парня, вот и Балюня ждет.

– Кто? Ах, да!

Все трое направились сквозь толпу к одинокой фигуре, переминавшейся с ноги на ногу. Золотые чешуйки тем временем потускнели, почернели, смешались с грязным снегом, уже никто и не помнил в деталях великолепного Золотого дракона, так поразившего всех мукезцев, мало того, как-то от сознания всех ускользнуло, что легендарным Золотым драконом оказался маленький Шамбр Строфанзен, сын известного поэта.

Вернувшись домой, Камбр хотел было устроить Шамбру хорошую взбучку, но Руфус и Бальмон отговорили его. Взрослые принялись расспрашивать мальчика о его приключении, но ничего вразумительного так и не услышали. Сначала был балинный кот, потом тетя в фиолетовой шубке с каким-то странным мехом, джи… джил… потом… потом… Шамбр так старался вспомнить, что было потом, что от напряжения у него даже слезы выступили на глазах.

– Да хватит тебе, Камбр, парнишку мучить, – не выдержал Балюня. – Надо будет, так вспомнит. Иди-ка сюда, малыш. Мы с тобой пока отец и дядя Руфус ужином занимаются, вот лучше в карушки поиграем или, хочешь, книжку почитать? У меня есть классная книжка.

Камбр, недовольно хмурясь и ворча, что нечего вмешиваться в его с Шамбром отношения, еще немного, и они бы все узнали: и где он был, и что нужно было от мальца феям, и как это он стал Золотым драконом, – отправился на кухню. И тут позвонила Риза. Она как раз уложила Кел и Солли спать и решила узнать, как у Камбра с сыном дела.

– Все нормально! – бодренько отрапортовал Камбр. – Недавно пришли с карнавала, Шамбр там был Золотым драконом. Хочешь с ним поговорить? Шамбр, иди с мамой поговори!

– Алло, мама! Привет! Как ты там? Мы – хорошо! Мы ходили на карнавал. Так здоровско было! Жаль, что ты меня не видела! А к нам дядя Сбырки приехал – папин друг…

Сонно тикали часы в комнате на стене. Тихие разговоры взрослых убаюкивали, и Шамбр, сидя на ковре возле дивана и делая вид, что играет в карушки, на самом деле дремал с открытыми глазами, убаюкиваемый басовитым рокотом Балюниного говорка.

– Шамбр, иди спать.

– Ну пап, ну еще самую чуточку.

– Да ты посмотри, у тебя же глаза слипаются.

– Нет-нет… Ну пап… Ну па-па… А тогда сказку мне расскажешь?

– Хорошо, сказку расскажу. Только ты закроешь глаза и будешь спать.

– Буду-буду!

– Ладно, слушай. Жил-был мальчик. Жил себе как все, ничем особенным не выделялся. И вот однажды пошел этот мальчик на прогулку в темный лес. Шел он, шел и повстречал фею. Была она удивительно красивая, как, впрочем, и все феи… Шамбр, а ты помнишь ту тетеньку, которая увела тебя в лес?