Ветер Кайласа

– Хули Цзин, – представилась женщина и встала.

Через месяц раненый научился без помощи учителя ходить по горной местности, прореживать кусты редиса в огороде и лепить глиняные статуэтки Нефритового императора. Он с удовольствием слушал молитвы, которые денно и нощно повторяла женщина. Ее спокойный, размеренный голос успокаивал душу и сердце юноши.

К третьему месяцу Ли Фэн тренировался и бегал по пологим склонам, словно молодой жеребец. Он поправился, вывел щетину с лица и научился завязывать монашеский халат, как истинный даос.

– Молодец, – похвалила однажды ученика Хули Цзин, расчесывая тяжелые рыжие волны перед сном.

Фэн втянул аромат яблок, который разлился в хижине. От сладкого запаха и присутствия женщины у него закружилась голова. Неопытный принц выпалил:

– Ты вкусно пахнешь. Я хотел бы уткнуться в твои локоны и вдыхать их благоухание до утра.

Даоска ахнула. С тех пор как двести лет назад она поднялась на парящий Кайлас, ни один мужчина не видел ее лика и не вдыхал аромата. Да и принца она приняла лишь потому, что он был безнадежно слеп.

– А-Фэн, – замурлыкала Цзин и потянулась к прекрасному лицу ученика.

Мужчина отпрянул.

– Почему отстраняешься? Ты же сам желал этого? – молвила искусительница и дотронулась кончиками пальцев до его скулы.

Фэн покраснел до корней волос, покрылся испариной. Неожиданная перемена в учителе смутила, но он твердо решил следовать светлому пути, а страсть и привязанность могли разрушить душевную гармонию, которую он только начал выстраивать.

Чтобы не обижать наставницу, принц наклонил голову так, чтобы пальцы Хули Цзин легли на его макушку. И потом тихо шепнул:

– Вы так добры ко мне, учитель. Я рад, что рядом со мной есть старший наставник и добрый друг.

Женщина убрала руку и, связав волосы в тугой хвост, вышла. Ее дух был спокоен, как полуночное озеро в безветрие. Уверенность в ученике возросла настолько, что она решила научить парнишку самым сложным заклинаниям и боевым приемам.

«Раз моя демоническая сущность искусительницы не подействовала, значит, Ли Фэн и вправду избрал путь дао», – с улыбкой подумала она и присела на край парящего острова для медитации.

На следующий день парень проснулся поздно. Сны о ночных приключениях с пышногрудой Хули Цзин ослабили тело молодого мужчины. Он, словно в бреду, простонал и проворочался до самого рассвета.

Открыв невидящие глаза, принц почувствовал на запястьях холод браслетов.

Потрогал. Действительно, два широких металлических кольца опоясывали руки.

– Это Оковы сердца. Заклинание подействует тогда, когда ты встретишься с сильными эмоциями. Браслеты привяжут тебя к человеку или месту, которые вызывают столь сильные чувства. Зная причину, ты легко освободишься от последствий.

Фэн неопределенно хмыкнул. Он не собирался возвращаться на землю, а здесь в облаках причин нервничать было немного.

Наручни оказались удобными и не доставляли хлопот владельцу. Даже наоборот: сила магических ударов увеличивалась, когда они проходили через островное железо. В придачу к оковам прилагался двуручный цзянь из точно такого же металла. Эфес меча имел форму снежинки и оканчивался кистью белого цвета.

Ощупав леденящее руку оружие, неопытный даос назвал его самым подходящим именем «Шуанхуа».

– Теперь мы неразлучны, мой верный товарищ, – с гордостью обратился Ли Фэн к мечу и вложил его в позолоченные ножны.

Прошло пять лет.

Монах-даос и вечно молодая Хули Цзин тихо жили на парящем острове, медитировали на заснеженных вершинах Кайласа и наслаждались аппетитными булочками из собственной печи. Жизнь текла спокойно и размеренно.

Наручни ни разу не дали знать о себе, лишь многозначительно поблескивали в свете ночного и дневного светил.

Молчаливый мужчина больше не мечтал о троне, справедливости и женщине рядом. Теплый хлеб заменил остальные радости бытия. Он все больше молчал, уходя в себя и получая наслаждение от внутренней работы мысли. Удары меча становились все более четкими, быстрыми и бесстрастными.

Сила слепого монаха превысила те пределы, о которых он мечтал в молодости. И теперь имя Фэн как никогда раньше подошло для невероятно проворного и выносливого мужчины.

В разгар знойного лета на Кайласе появился гость.

Золотоглазый парень в желтом ханьфу рода ванов поднялся до вершины и стряхнул снег с длинных, распущенных волос. Заколку он потерял, когда взбирался по канату на парящую землю, и поэтому тяжелые пряди свободно резвились на пронизывающем ветру.

– Сюань, рад тебе, – поприветствовал пришедшего монах в белых одеждах.

Парень удивленно заморгал, пытаясь понять, не мираж ли перед ним. Через пару секунд он удостоверился, что зрение его не подвело, и нахмурился.

На краю обледенелой скалы сидел стройный, широкоплечий даос в повязке слепого. Тонкие, мужественные черты выдавали в нем знатное происхождение, но потертая одежда говорила об обратном.

– Гэгэ, это ты?

– Да, брат, – подтвердил монах. – Что привело тебя на гору? – задал он встречный вопрос юному господину.

– Фэн, тут такое дело. Только я знал, где ты. Только я мог принести тебе скорбную новость.

Фэн поднялся из позы лотоса и подошел к третьему принцу вплотную. Невысокий и гибкий, подобно ивовой ветви, Сюань поднял голову.

– Ван Вэньмина казнили. Он пять лет пробыл в заточении, но не признался, как помог тебе сбежать. Вчера одна из наложниц Луна умерла, и тот так разозлился, что решил отыграться на старике.

Ли Фэн вздрогнул. Чтобы сдержать порыв ярости, он шумно выдохнул и сжал кулаки.

Лун, проклятый Лун достал его сквозь время и пространство. Лживый император знал, чуял, что наследник жив и сделал все, чтобы нанести новый удар.

Сюань сел на колени перед монахом и захныкал. Сердце мягкосердечного парня разрывалось от жалости. Он так желал прекратить мучения страны! Так мечтал о свободе народа! Но страх и жалость к матери не давали поднять меч против старшего брата.

Наручни Фэна затрещали. Искры заметались вокруг магического металла, и мужчину пригвоздило к снежному насту. В сердцевине металла проснулась могучая сила, которую подпитывали эмоции отринувшего блаженное спокойствие даоса.

Под ногами братьев затрещал камень.

– Беги в хижину, зови Хули Цзин, – приказал монах и попытался оторвать ладони от промерзшего камня.

Сюань кивнул и побежал вниз по тропе. Что происходило, он не понимал, но Фэн просил помощи, значит, он был обязан помочь.

Парящий Кайлас затрясло, остров накренился. Парень зацепился руками за выступ горы и повис, мотыляясь в воздухе, словно летучая мышь на ветке. Где-то под ним, сквозь горную породу, прорвался белый свет и ударил в землю. Часть скалы с грохотом отвалилась и начала стремительно падать. Вслед за каменными глыбами к посевным полям метнулась человеческая тень.

И вдруг свет погас. Парящий остров медленно поднялся на обычную высоту и выровнялся. Птицы, напуганные камнепадом, вновь подлетели к знакомым скалам.

Писк и неразбериха воцарились над пиками Кайласа.

Высокая полуобнаженная девушка с красной шевелюрой схватила за ворот Сюаня и затащила обратно на скалу.

– Что это было? – заплетающимся языком спросил принц.