Имаго

– Что? – я отняла телефон от уха и взглянула на дисплей. Я точно туда, куда надо, попала?

– Ну, триппер, сифилис, гонорея. Что ты подцепила? А, я поняла, подожди. Лобковые вши.

– Эй! – я покраснела от обиды, – что это ещё за разговоры?!

– Извини, я не знаю, чем лечить твои напасти. Всего хорошего, Оливия.

– Я в тюрьме! – закричала я первое, что пришло в голову.

В телефоне повисло молчание. Послышался какой-то треск, шелест, и я, зажмурившись, молила всех богов, чтобы Джи не сбросила звонок. Но вместо того, чтобы прервать беседу с непутевой подругой, она вдруг заговорила тихим тревожным голосом:

– Что ты натворила, Йеллоувуд?

Я почувствовала, как мои плечи, напряжённо поднятые с начала разговора, начинают опускаться. Если Фиоре говорит в таком тоне, да еще и задает подобные вопросы, значит, она меня простила.

– На самом деле, я не в тюрьме, но у меня неплохие шансы туда попасть, – мой голос дрогнул, – если завтра ты не подтвердишь моё алиби в полицейском участке.

– Разумеется, блин, я скажу все, что потребуется! – воскликнула Джи. – Выкладывай.

Я рассказала ей обо всем, чувствуя, как говорить мешает тугой комок в горле. Внутри что-то крепко сжималось – мне было безумно жаль Зои Кинг. Мы были не очень хорошо знакомы, но в последние несколько дней достаточно сблизились. Да и она предложила мне пожить у нее, когда узнала, что за беда приключилась с квартирой – причем безо всякой задней мысли. На ум пришла та новость с убитыми детьми, и я похолодела, но темпа рассказа не сбавила.

Джи выслушала меня очень внимательно, временами перебивая ради того, чтобы что-то прояснить или повторить. В конце она вдруг всхлипнула:

– Лив, девочка моя, ну почему ты всегда попадаешь в какую-то задницу?

– Джи, ты меня прощаешь за то, что было вчера? – я сморгнула непрошеные слезы.

– Черт, да конечно! Это я должна извиняться, я вела себя как последняя тварь. Прости меня, пожалуйста. Конечно, я дам показания завтра – давай, я заеду за тобой?

– Я буду ждать.

– Я люблю тебя, Лив. Не волнуйся, милая, мы все уладим.

Я судорожно вздохнула и, сбросив вызов, вытерла мокрые щёки. Мы все уладим. Мы правда все уладим. Парень, сидевший на скамейке рядом, посмотрел на меня как на идиотку. Я быстро провела пальцами под глазами: нет, тушь, вроде, не потекла.

Что ж, пока я в настроении, мне нужно сделать ещё один звонок. Я прижала телефон к уху, и сердце в груди взволнованно затрепетало.

– Лив! Я так скучала по тебе!

– Холли…

– Ма не выпускает меня гулять, – грустно сказала она. – Целыми днями к нам приходит какой-то дядя. Он осматривает меня, говорит с мамой… он неприятный. Мне кажется, этот дядя что-то замышляет. Мама говорит, что он врач.

– Хм. А как родители поживают? – не то, чтобы мне была интересна Шерил, просто правила приличия не позволяли умышленно обходить ее стороной в разговоре.

– Па заболел, – грустно сказала Холли. – Он почти не спит, много ест. Ма говорит, что у него грипп, но я почему-то не верю ей, – она понизила голос, – мне кажется, она отравила его.

– Холли, я не думаю, что Шер… твоя мама на такое способна, – я ощутила, как под ложечкой неприятно засосало.

Заболел? Грипп? Джейкоб Йеллоувуд никогда не болел ничем, кроме ветрянки в детстве. То, что я сказала, не было правдой – Шерил способна на любую пакость, если что-то встанет у нее на пути. Только вот чем ей мог насолить Джейкоб, собственный муж?

– Лив, – Холли вдруг заплакала в трубку, чем окончательно встревожила меня, – пожалуйста, пообещай мне, что ты приедешь за мной, если что-нибудь случится!

– Я…

– Обещай!

– Обещаю, малышка.

Холли вздохнула и пару раз шмыгнула. И тут случилось что-то совершенно необъяснимое: внезапно меня захлестнула такая волна животного ужаса, что я невольно вздрогнула. Кожу на затылке стянуло, каждый волосок на теле встал дыбом. Мне казалось, что в затылок смотрит страшное чудовище, но, обернувшись, я никого не увидела. Что же это…

– Лив?

– Холли, – я перевела дух и поёжилась. – Мне нужно бежать по делам, детка. Не грусти и звони мне, когда только захочешь. Я люблю тебя.

– Я тебя тоже люблю, Лив.

Я убрала телефон в карман и нервно заозиралась: никого. Как странно. Мне уже до смерти надоела вся эта паранойя.

***

Вечером все сотрудники «Бино» договорились собраться в любимом клубе Зои на импровизированные поминки, но пришло лишь несколько человек. Выглядящие слишком чопорно среди размалеванных и дёргающихся в танцевальных конвульсиях людей, мы сидели в VIP-зоне, снятой Келлер, цедили мартини и водку, смотрели в разные стороны. Когда в клубе воцарилась тишина, обусловленная неполадками в пульте ди-джея, Анна Келлер, одетая в чёрный брючный костюм и впервые отказавшаяся от развеселых бандан, встала, держа в правой руке стакан, а левую заложив за спину.

– Сегодня мы прощаемся с Зои Кинг, сотрудницей, подругой, возлюбленной. Зои никогда не падала духом; в тяжёлые моменты она всегда была рядом, чтобы подставить плечо. Кто-то из нас знал её хорошо, кто-то – не так давно, но в каждом сердце она, так или иначе, оставила свой след как весёлая, крепкая и неунывающая девушка. Надеюсь, убийце воздастся за его поступки.

– Аминь, – Гарри залпом выпил стопку коньяка и вытер губы рукавом.

Я вновь почувствовала взгляды на себе и нахмурилась. Ничего, завтра Джи даст показания, а с меня снимут все подозрения в убийстве. Видимо, Дорис подумала о том же. Поджав губы, она свирепо сверкнула глазами в мою сторону и отвернулась. Келлер закатила глаза.

– Коллинз, я понимаю, как тебе тяжело, но все же скажу это: я не думаю, что Оливия убила Зои. Насколько я знаю, мотивов не было, а подозревать ни в чем не повинного человека – это плохо.

– Я согласен, – вмешался Гарри, – пока не представили никаких улик, не следует делать поспешных выводов. К тому же, полицейские опросили соседку Лив – наверняка старая сова слышала, что та была дома. Дорис, прекрати строить из себя мученицу, а из Зои – ангела: она трахалась направо и налево, и совсем этого не скрывала.

Дорис, уже изрядно выпившая, а потому легко вспыхнувшая, тут же вскочила, исказив лицо отвратительной, злой гримасой. Недолго думая, она выплеснула содержимое своего бокала в лицо Гарри и ушла, рывком отодвинув стену из свисающих гирлянд. Еще какое-то время было видно черные волосы, блестевшие в свете стробоскопов и прожекторов, но потом чужие спины окончательно скрыли ее за собой.

– Ой-ой, – засмеялся Натан, протягивая Гарри салфетку. – Какой горячий нрав.

– Скоро она успокоится, – Келлер спрятала печальную улыбку в бокал, – а пока мы должны войти в положение и понять. Терять любимого человека очень больно, даже если он был распоследней скотиной… как мой муж.

Гарри неодобрительно хмыкнул. Воцарилось неуютное молчание. Видимо, ощутив неприятную атмосферу, разбрасывающую вокруг свои щупальца, Клэр помешала свой мартини зонтиком и задумчиво сунула его в рот:

– Как вы думаете, Зои и те дети в подготовительной школе… эти убийства как-то связаны?

– Очень может быть, – отозвалась я, – увечья, судя по новостной сводке и словам офицера, похожие…

– Вчера был такой туман, – покачала головой Келлер. – Мне пару раз казалось, что я что-то видела в подворотне у дома, но все это лишь обман зрения. Туман всегда вводит в заблуждение.

Все помолчали, вспоминая вчерашний день. Туман, и сразу два убийства… ведь это только те, что известны: Зои держала бизнес, а дети погибли почти на виду. А сколько ещё не обсуждаемых? Сколько ещё людей было убито вчера?