Марсельская сказка

Его слова только загнали меня в тупик.

– И как этот дом ещё не обжили всякие бродяги?

– О том, что здесь можно оставаться и о местонахождении ключа от двери знают лишь несколько человек, – проворчал он, а замок тем временем всё никак не поддавался его грубым рукам. – Да чтоб тебя!

Реми нервничал, а я вдруг запоздало осознала:

– Постой, ты сказал… что?! Оставаться на ночь? Мы не можем потерять ещё один день! Мне нужно в Париж! Срочно!

Дверь вдруг распахнулась с таким скрипом, что я невольно поморщилась. Реми обернулся ко мне, и взгляд его мгновенно пригвоздил меня к полу. Это было весьма… дипломатичное послание прикусить свой язык и не выступать. Возможно, в какой-то степени он был прав, но ведь и я была права тоже! Нам нельзя здесь оставаться, нужно двигаться дальше! А что, если бестирийцы знают об этом месте? Я бросила испуганный взгляд на будильник и осознала, что время едва перевалило за семь утра. Он хочет, чтобы мы остались здесь на весь день? Все мои вопросы немой волной ударились о спину Реми, когда он вошёл в дом, а я проследовала за ним. В нос ударил запах сырости и пыли. Я содрогнулась от воспоминаний: в том подвале пахло так же. Пройдя дальше, мы оказались в маленькой комнате с прогнувшимся диваном, столом посредине, парой шкафов, узкой дверью, ведущей невесть куда и огромным сундуком под окном. Дневной свет сюда почти не проникал, а в редких его лучах танцевало бесчисленное множество пылинок. Мне тотчас стало не по себе.

– В сундуке есть консервы, – вдруг сказал Реми, проследив за моим настороженным взглядом, и поставил свой саквояж на пол у дивана. – Захочешь позавтракать или пообедать – угощайся. Туалет за этой дверью. Больше никаких удобств здесь нет. Крыс, кстати, тоже. Электричества тут отродясь не было, но есть лампа, можешь зажечь её вечером.

Дурное предчувствие царапнуло душу.

– Почему ты говоришь так, словно оставляешь меня здесь?

Тёмная суровая фигура Реми вдруг двинулась к двери, и глаза мои в ужасе распахнулись.

– Реми?

– Я пойду на ферму, – он схватился за металлическую ручку. – Узнаю, едет ли кто завтра в Марсель.

– Но ты сказал, в Марселе нас и будут ждать!

– Ты и впрямь не понимаешь? Если бестирийцы явятся на ферму, им доложат о том, что мы были там. И о том, что мы направляемся в Марсель.

– Хорошо, но тогда куда поедем мы? И как мы будем добираться? Что, если бестирийцы тебя перехватят? Нет, я не останусь здесь. Я пойду с тобой. Вдруг ты решил меня здесь оставить? Из-за вчерашнего, например!

Черты его лица ожесточились, и сам он весь будто превратился в олово, холодное, тёмное и непробиваемое. Я застыла на месте, но когда он шагнул назад, за дверь, мне пришлось подорваться с места и ринуться к нему, бросив будильник на пол.

– Ты не посмеешь! – выкрикнула я, когда дверь захлопнулась прямо перед моим лицом. Ударив по деревянной поверхности ладонями, я услышала, как провернулся в замочной скважине ключ, и как этот самый замок стукнулся о дверь, когда Реми его, очевидно, отпустил. Ужас захлестнул меня с головой, меня затрясло, слезы хлынули из глаз. – Ах ты мерзавец! Ты нарочно запер меня здесь! Я тебя ненавижу! Будь проклят тот день, когда я увидела тебя!

Он ушёл, ушёл, я слышала его удаляющиеся шаги! Страх сковал мои конечности, но в какой-то невероятной агонии я ринулась к окну и, отодвинув занавески, с изумлением уставилась на его удаляющийся силуэт. Чёртова решетка! Я бы выбила стекло и выбралась отсюда, если бы не она! Ударив по пыльному стеклу ладонью, я закричала во всё горло:

– И не возвращайся!

Будто у меня был хотя бы один шанс спастись, если он не посмеет вернуться…

Глава 15. Между штилем и штормом

Чтобы сложить идеальный пасьянс, мне не хватало шестёрки пик, двух вальтов – крестового и червей, бубновых дамы и туза. Эти пять карт, вероятно, навсегда останутся гнить в подвале водонапорной башни, и если бы не моё упорство, кто знает, быть может, я гнила бы там вместе с ними.

Хотя чем моё заточение у бестирийцев отличалось от времяпрепровождения здесь, в запертом рыбацком доме?

Испуганный огонёк в лампе дрожал от малейшего сквозняка, и пока море нашёптывало мне красноречие угрозы, тиканье будильника капало на мозги. Я сидела на холодном деревянном полу, отсчитывая минуты до возвращения Реми, но с каждым проведённым здесь часом и с каждой новой тенью, ложащейся на эти сырые стены, надежда моя угасала. Было около семи вечера, и сумерки поглотили эту маленькую комнату, отчего каждый предмет здесь сделался ещё более устрашающим, чем казался прежде. Особенно сундук под окном. Я заглянула в него, когда истерика моя утихла, а голод, наоборот, дал о себе знать, но, наткнувшись на несколько банок древних сардин, клубок рыболовных сетей и пару огромных рыбьих черепов, с ужасом захлопнула крышку и больше к нему не приближалась. Впрочем, сомневаюсь, что волнение, тесно граничащее с паникой, позволило бы мне поесть. Взгляд почти не отрывался от окна, как бы я ни пыталась себя отвлечь. Действительно ли Реми оставил меня здесь навсегда? Нет, конечно же, нет. Теперь мы в одной упряжке, и бестирийцы станут разыскивать его с не меньшим рвением, чем меня.

Наглые мысли атаковали. Почему же он не взял меня с собой? И почему так долго не возвращается? Что, если на ферме его поймали бандиты? Боже, как же безрассудно было с его стороны туда соваться! Я бы точно не позволила ему совершить такую глупость, как идти в тыл врага, чтобы запудрить фермерам мозги… Сердце больно грохотало в груди при одной только мысли о том, что его могли поймать. Что же мне тогда делать? Ждать, когда сюда заявится другой рыбак? Но ведь на это могут уйти дни…

Нет, успокаивала себя я, Реми не глуп и последователен. Он знает эту местность, знает жителей, и главное – знает, что делает. Однако это не отменяло того факта, что я чертовски злилась на него, и если бы не весьма медитативное занятие и отсутствие выбора, я бы продолжила крушить эту милую комнатушку, разнесла бы в щепки весь этот чудный дом. Реми несколько удивится, когда вернётся и увидит вываленное на пол скудное содержимое шкафов, перевёрнутый диван, разбросанные на полу карты и разгневанную меня.

Если, конечно, вернётся.

– Глупый мерзавец, – сорвалось с моих губ, когда я в двенадцатый раз решила разложить пасьянс. – Упрямый, холодный кретин, – зубы заскрежетали друг о друга, а карты в руке нещадно смялись. – Да пусть катится на все четыре стороны. Мне и здесь хорошо. Всё лучше, чем в Роузфилде.

В глазах вновь защипало, но едва следующие слова сорвались с моих губ, как замок на входной двери брякнул с обратной стороны, послышалась возня с ключом. Широко распахнув глаза, я схватила с пола своё единственное орудие – тяжёлый металлический будильник, и бросилась к дивану, прячась за его спинкой. Кровь зашумела в ушах, а пальцы, сжимающие холодный корпус будильника, предсказуемо задрожали. Трусиха! Снова прячешься и снова одна!

Дверь с отвратительным скрипом открылась. Я почти справилась с одолевшей меня паникой, поморщилась и задержала дыхание, держа оружие наготове. Кто-то вошёл в дом, остановился в проходе и кашлянул. Осторожно выглянув из своего укрытия, я уставилась на вошедшего со смесью враждебности и облегчения. Плечи мои опустились, и долгий вздох вырвался из груди. Явился. Не прошло и вечности!

Реми тотчас поймал мой взгляд.

– Ты так и будешь тут сидеть? – спросил он и развернулся, чтобы закрыть за собой дверь.

Выбравшись из укрытия, я разгладила складки на платье и бегло оглядела мужчину. Никаких увечий, следов борьбы и погони. Вид уставший, а в руках какой-то бумажный пакет. Едва сдержав любопытство, а затем приступ ярости, я расправила плечи и прошествовала к нему, как королева шествует к своему трону. Что ж, мне хотелось, чтобы это выглядело именно так. Когда я остановилась, между нами не осталось и ярда. Я сложила руки на груди и с вызовом бросила:

– И где тебя носило?

– Что ты тут устроила? – одновременно со мной спросил он.

Всё моё самообладание разбилось о его пренебрежительный тон.

– Ты запер меня здесь! – я всплеснула руками.

– По-твоему, ты этого не заслужила? – спокойно спросил Реми и обошёл меня, чтобы наклониться и поднять с пола пару карт. – А это ещё откуда взялось?

– Не трогай мой пасьянс! – рванув к нему, выкрикнула я. – Значит, это у тебя методы воспитания такие? Да кто ты такой, чтобы меня воспитывать?! Ты хоть понимаешь, что после всего, через что я прошла, снова столкнуться с заточением было для меня сродни самоубийству!

– Сродни самоубийству было бы брать тебя с собой! – он резко обернулся, выпрямился, и мы нос к носу столкнулись с гневом друг друга. – Боюсь даже представить, что бы ты устроила на ферме, если бы я снова пошёл на поводу у твоих прихотей.

Меня будто ледяной водой окатили, а затем снова бросили в самое пекло. Я шагнула вперёд, становясь к нему вплотную, чувствуя, какая ярость исходит от него самого, и это пламя немедленно перекинулось на меня.

– Когда это ты шёл на поводу моих прихотей?! Всё время я за тобой таскаюсь, следую твоим идиотским правилам, ты постоянно затыкаешь мне рот! Да, это было ошибкой, попросить именно тебя помочь мне, но ведь тогда я и представить не могла, с кем мне придётся столкнуться! А теперь пути назад уже нет!

Он открыл рот, набрав воздуха, и резко выпалил прямо мне в лицо:

– Разумеется, это было ошибкой! Ты же всюду несёшь с собой хаос! Тебя ни на секунду нельзя оставлять одну! Да я доверился тебе, оставил дверь открытой в номере, и что ты устроила? Навлекла на нас своих чёртовых дружков. А до этого? Твоё выступление с Фабрисом! Какой безбашенной надо быть, чтобы влезть в тот спор? Да мы бы уже были в Марселе, если бы не твоя мания величия, твоя постоянная жажда говорить о себе, быть в центре всеобщего внимания!

– Ничего подобного!

– О, нет, Эйла, все именно так! – он рассмеялся, и меня передернуло от того, как прозвучало моё имя, сорвавшееся с его уст. – Ты вчера в баре всю свою биографию выпалила, и знаешь, что я об этом думаю? Хреновый из тебя писатель.

У меня затряслись поджилки, а в глазах потемнело от злости. Да как он смеет?!

– Неправда! – выплюнула я, топнув ногой. – На курсе меня все хвалили! Откуда тебе вообще знать о писателях, в твоей-то глуши?! Ты хоть одну книжку за всю свою жизнь прочёл?

– Ах, простите, мадемуазель, не все мы потомки каких-то там лордов!

– Знаешь, можно не быть потоком лордов, но при этом оставаться вежливым человеком, а не последним грубияном!