Марсельская сказка

– Давай оставим это. Я задал тебе вопрос. Что ты предлагаешь?

Чёткий ответ уже сформировался в моей голове, и неважно, был ли он тщательно обдуманным или случайно вызванным всплеском адреналина. Я воровато огляделась по сторонам и, наклонившись к Реми, тихо сказала:

– Мы могли бы… угнать чью-то машину?

Глаза его широко распахнулись. Он даже приоткрыл рот, блуждая удивлённым взглядом по моему лицу. Разумеется, я не обдумала этот ответ, у меня и в мыслях не было угонять чью-то машину, но если бы он сейчас согласился, клянусь, я не дала бы заднюю.

Вот только Реми вдруг расхохотался. Заливисто и громко – да так, что его было не остановить. Люди стали оглядываться на нас, а он стучал ладонью по столу, согнувшись пополам от неконтролируемого смеха и, казалось, даже не слыша мои просьбы замолчать немедленно.

– Угнать? – сквозь приступы хохота процедил он. – Боже, ты не перестаёшь меня удивлять!

– Да тише ты! – шикнула я, шлёпнув его по ладони.

– А в полицейский участок в Париже ты тоже на угнанной машине приедешь?

Тогда стыд и захлестнул меня. Он утащил меня на самое одно, окрасил мои щёки в пылающий алый, заставил обиду разлиться в душе жгучей лавой. Ах, ну какую же глупость я сморозила! Я ведь даже не умею водить! Гилан предлагал дать мне частные уроки, но я отказалась, объяснив это тем, что не собираюсь настолько прямо участвовать в преступлении против экологии. Какой же глупой наш водитель, должно быть, счёл меня. Глупой и инфантильной. Такой же, какой сейчас считает меня Реми.

Внезапно мужской смех, который я посчитала бы притягательным, если бы не сгорала со стыда, затих. Я подняла голову, уставившись на Реми, и не на шутку испугалась: он смотрел куда-то за мое плечо, сощурившись и сжав губы в тонкую полоску. Это выражение лица я уже успела выучить, и ничего, кроме неприятностей, оно не предвещало. «Бестирийцы», – вспыхнула в голове мысль, полностью парализовавшая моё тело.

– Чёрт возьми, – Реми резко подскочил со стула и, не позволив мне обернуться, наклонился ко мне, быстро и почти неразборчиво зашептав: – Прошу тебя, Эйла, подыграй мне.

Недоумение захлестнуло меня, когда Реми отстранился. Сдвинув брови к переносице, я обернулась, чтобы увидеть, как он, расставив руки в стороны, идёт навстречу незнакомому мужчине. Они громко поприветствовали друг друга и обнялись, что позволило мне лучше разглядеть незнакомца: это был невысокий мужчина лет пятидесяти, в дорогом костюме, который буквально трещал на нём по швам, но уже многое говорил о его статусе, его бесформенные губы растянулись в широкой улыбке, а маленькие тёмные глаза светились радостью, как у ребёнка. Я встала со стула, посчитав неприличным наблюдать за ними издалека, и сложила руки в замок. К счастью, моё белье уже высохло на этой поистине адской жаре, что не давало мне повода смущаться и прятать свой взор.

– Кто это прелестное молодое создание, Реми? – спросил мужчина, разглядывая меня, как статуэтку в музее.

Но едва я успела открыть рот, чтобы представиться, как Реми подошёл ко мне и, устроив руку на моей талии, прижал меня к себе. Сердце моё испуганно ёкнуло и тотчас остановилось.

– А это моя супруга. Эйла, – гордо сказал он, и я, наконец, зашевелилась, пытаясь высвободиться из объятий. Что он, чёрт возьми, себе позволяет? Я побледнела, побагровела, колени мои подкосились. – Мы обручились на прошлой неделе, а сейчас у нас медовый месяц. Моя красавица жена настояла на путешествии по югу Франции. Как я мог отказать ей? – Реми повернулся ко мне, ещё крепче прижав к себе и тем самым предотвратив все мои попытки борьбы. – Любимая, познакомься, это месье Бартем Верн. Когда-то давно я работал на него. Славное было время.

Месье Верн уставился на меня с широкой улыбкой. Розовощёкий, с залысиной на седеющих волосах и с открытым взглядом, он не был похож на человека, которого я могла бы опасаться. Мозг мой яростно заработал в попытке найти хотя бы одну причину, по которой Реми устроил это дешёвое представление, но в конечном итоге я решила ему довериться. Пусть и с огромным трудом, я расслабилась в руках своего «мужа» и протянула руку месье Верну.

– Очень рада знакомству с вами, месье, – пролепетала я, стараясь не думать о чужой ладони на своей талии и о коже, полыхающей от прикосновения даже через ткань платья.

– О, это абсолютно взаимно, мадам Атталь! – месье Верн поцеловал мою протянутую ладонь и отстранился, тряся головой, как радостный щенок. Я с прищуром воззрилась на напряжённого, но улыбающегося Реми. Атталь. Теперь мне известна его фамилия. – Как же тебе повезло, Реми, твоя супруга – настоящий клад. Надеюсь, причина по которой ты не позвал меня на свою свадьбу, и в самом деле веская?

«Реми – хороший актер», – заметила я, когда не встретила с его стороны ни намёка на растерянность. Он приглашающим жестом указал в сторону нашего стола и, когда все мы сели за него, разговор продолжился:

– Ради бога, Реми, в какой дыре вы остановились? И где официанты? Хотя чёрт с ними, я всё равно ненадолго. Так что там со свадьбой? – месье Верн поправил свой уродливый терракотовый галстук.

– Свадьбы не было. Мы лишь обручились в церкви, даже кольца купить не успели, – Реми с наигранной нежностью взглянул на меня, и что-то в моей душе перевернулось, это было так странно, так непривычно. Я поёрзала на месте, изо всех сил стараясь держать язык за зубами. – И разве я знал твой адрес, чтобы отправить тебе приглашение? К слову, почему ты здесь, а не в Париже? Как продвигается торговля?

– Замечательно, Реми, просто замечательно! Настолько, что на днях я приобрёл себе неплохой особняк здесь, за городом. Ах, сегодня ведь состоится приём по такому прекрасному случаю, вы обязаны прийти, – он откинулся на спинку плетёного стула и погладил выпирающий живот. – Луиза давно мечтала о жилье где-нибудь на юге, а теперь ты понимаешь, как непросто отказать любимой женщине в её прихоти. Кстати, она здесь, застряла в антикварной лавке, а я решил осмотреть окрестности, и гляди, какая удача! Сто лет тебя не видел! Право, Реми, ты меня поразил! Так возмужал. И прости уж, но я думал, ты никогда не женишься!

Я улыбнулась, стараясь не расхохотаться. Он никогда не женится! Угрюмый, холодный, упрямый, несносный, просто невыносимый… эта женщина должна быть или безвольной дурой, или слепой идиоткой. Иная его тяжёлый нрав просто не стерпит!

– Будь уверен, я тоже так думал, – Реми усмехнулся, и когда наши взгляды встретились, он одарил меня тёплой, но, я уверена, лживой улыбкой. – Пока не встретил её.

– И? – месье Верн оглянулся к торговым лавкам, явив нашему взору свою мерцающую на утреннем солнце залысину. – Какие планы дальше? Вернётесь в квартиру в Марселе? Или продолжите путешествие? После того, как наши с тобой пути разошлись, я от тебя ни весточки не получил.

Глаза мои округлились в немом удивлении. Значит, у него есть квартира в Марселе? Тогда почему он здесь, почему жил в доме Зоэ? Боже, как много информации о нём я получила из нескольких минут болтовни этого мужчины! Полагаю, если бы у нас была возможность пойти на его приём, месье Верн раскрыл бы абсолютно все карты.

Реми это явно не нравилось. Его актёрская игра дала слабину, когда он сжал губы и свёл к переносице брови – признак надвигающейся бури. Реми быстро глянул на меня и, вздохнув, ответил:

– В Марселе я не живу уже много лет. Тоже решил сбежать подальше от суеты, Бартем, обосновался в одной деревне и продолжил заниматься своим делом, – его взгляд был пустым, будто мыслями он сейчас находился далеко не здесь. Реми словно обдумывал что-то, тщательно подбирал слова. – Говоря о нашем путешествии… знаешь, мы собирались навестить матушку Эйлы в Лиможе, но наше авто не выдержало и половины поездки. Теперь застряли здесь, – он отправил в мою сторону умоляющий взгляд, и от напряжения у меня задёргался глаз.

Что он, черт подери, несёт? Почему я должна в этом участвовать? Желание встать из-за стола и уйти к чёртовой матери пылало в моей груди, но его остужало любопытство – как далеко он зайдёт, неся подобную чушь? И какую цель преследует? Реми просил меня подыграть. Но я не могла даже пошевелиться из-за сплошного недоумения. Лишь сидела, глядя на него, как на последнего идиота из всех, и молчала. Ему стоит быть благодарным хотя бы за это.

– Так что же? Авто не починят? – Верн сложил руки в замок.

– Едва ли, – отмахнулся Реми. – Мы ждём хоть каких-то вестей от механиков уже трое суток. А матушка чахнет в ожидании. Она со мной ещё не знакома… слушай, Бартем, а у тебя случайно не найдётся для меня автомобиля на ходу? – он улыбнулся, и сердце моё заколотилось чаще. Ну, конечно! Конечно, вот, для чего этот цирк! – Нам он только на пару дней. Я заплачу за аренду столько, сколько потребуется, никаких поблажек.

– Какой вопрос, Реми? – брови Бартема подлетели вверх, и он рассмеялся, всплеснув руками. – Конечно, я дам тебе один из своих крайслеров, – в этот миг я почувствовала, как кровь отлила у меня от лица, а дыхание сбилось, и желание закричать во всё горло от счастья захлестнуло меня с головой. – Придумал тоже! Аренда… знаете, милочка, ваш супруг – золотой человек. Он вам что-нибудь рассказывал о своей первой работе? – когда Верн обратился ко мне, мой взгляд загорелся неистовым любопытством, и я подалась корпусом вперёд, готовясь внимать каждому его слову. – Я тогда был на десяток лет моложе и весил на четыре десятка фунтов меньше, а Реми был таким же молодым, как вы сейчас. Могу поклясться, у нас был лучший ассортимент на рынке в порту, а всё благодаря Реми. Пока он вставал до рассвета и уплывал на чахлой лодке в море, чтобы достать мне свежайшую рыбу, я купался в деньгах. Только конкурентам это не нравилось. Подослали они нам одну сволочь… в самый торговый пик! Какая-то пожилая бестия орала и плевалась, что отравилась нашей рыбой, но быть такого не могло, я за этим особенно следил! В общем, поползли слухи, лавку пришлось закрыть… те, кто в этот бред не поверил, заманивали Реми в свои лавки, всё-таки, такого рыбака днем с огнём не сыскать. Но он не пошёл. Меня не предал. А потом я женился, уехал в Париж, дела там пошли намного лучше, несмотря на кризис, между прочим. Так мы и растеряли друг с другом связь. Реми наверняка не рассказывал вам эту историю, он по натуре своей человек замкнутый, но вы это и без меня знаете.

Впервые за всё время его рассказа я позволила себе посмотреть на Реми. Поразительно… этот поступок, то, что он не предал Бартема… конечно, он раскрыл его с другой стороны. Более того, это было чем-то наподобие возмездия. Утром Реми увидел меня почти обнажённой. Сейчас кто-то почти обнажил его. Почти, ведь я по-прежнему не знала о его жизни ровным счётом ничего. Понимала лишь одно – Верн поступил неправильно, уехав в Париж и не вернувшись за Реми после того, как его дела пошли в гору. Реми заслуживал большего, чем службы этому мерзкому Фабрису в какой-то глухой деревне. Наверняка он уехал сразу после того, как уехал Верн. Как несправедливо.

И как мне хотелось сказать об этом Верну! Но на кону стояла машина, моя свобода, возвращение справедливости в мою жизнь. Мне пришлось сжать кулаки под столом и натянуто улыбнуться, чтобы выдавить из себя короткое:

– Удивительная история. Спасибо, что поделились ей.

– Всегда пожалуйста, милочка, жаль, у меня нет времени, чтобы рассказать обо всех наших приключениях и о том, каким ваш муж был заносчивым упрямцем, – Верн постучал пальцами по столу, снова оглядываясь. На Реми я больше не смотрела, однако чувствовала, каким взглядом он прожигает меня. – Реми. Дорогой мой. Конечно, я дам тебе свой крайслер, к тому же, он стоит, покрываясь пылью, с тех пор, как у меня появилась Серебряная молния, – Реми нахмурился, явно не понимая, о чём речь, а я изо всех сил попыталась не изумиться вслух. Серебряная молния? Откуда у него столько денег? Не связан ли он с бестирийцами? Голова у меня закружилась от вопросов, а Бартем продолжил: – Можете хоть весь медовый месяц на нем ездить. Но у меня одно условие.

Мы с Реми переглянулись. Кто-то окликнул Бартема, и когда тот обернулся, моему взору предстала женщина лет тридцати с двумя бумажными пакетами в руках. Завитые и собранные в аккуратную причёску золотистые локоны, платье из летящего шифона. Она выглядела, как леди из моего общества.

Как леди из общества, которое когда-то было моим.

– Дорогой, полагаю, нам пора… о, ты не один, – она остановилась возле столика, и мы с Реми синхронно поднялись со своих мест.

– Луиза, познакомься, это Реми – мой давний приятель, и его очаровательная супруга… – он нахмурился, вспоминая моё имя, и Реми напомнил, пробормотав при этом что-то себе под нос. Когда со всеми любезностями было покончено, Бартем наконец вернулся к своему условию. – Я уверен, вы проигнорируете моё приглашение на приём. А потому вот вам условие. Вы придёте на приём, а вечером я пришлю вам машину. Вы же здесь остановились?

– Это исключено, – Реми улыбнулся, и я в недовольстве на него уставилась. – У нас даже нет нарядов по такому поводу, Бартем, мы же не можем прийти к тебе так.

– Это вовсе не проблема! – вдруг встряла в разговор Луиза. – Эйла, дорогая, вы можете поехать со мной в особняк. Здесь ведь даже нет приличных магазинов! Но это решаемо. Мы что-нибудь подберём для вас, у меня большой гардероб. Эти хлопоты мне лишь в радость, я здесь совершенно никого не знаю. К тому же, чем больше гостей, тем лучше для нас. И вы развлечётесь. Разве нет?

– Это правда, – Верн кивнул. – А тебя, Реми, я заберу с собой, заедем по пути в одно место. Заодно и о жизни с тобой поговорим, я же тебя, чёрт возьми, десять лет не видел! Оставим наших дам до вечера. Так вы согласны? Или будете ждать свое авто у механиков?..

Это была безумная авантюра, наверное, самая безумная из всех, на которую я когда-либо соглашалась. Идти на приём к незнакомым людям, когда моя жизнь висит на волоске… высшая степень безрассудства. Однако с другой стороны, это могло бы стать моим спасением. Получить от Верна автомобиль и оказаться в Париже как можно скорее, добраться до тёти, позвонить матери, а потом пойти в полицию, точно зная, что отныне все будет кончено. Вернуться домой, к своей жизни, написать книгу, нет, не о том, что произошло, это будет великий роман, я точно знаю, я для него созрела… всё это теперь казалось мне таким реальным, таким досягаемым. Один небольшой риск взамен на полную свободу – разве это много?

Я посмотрела на Реми с огромной надеждой во взгляде. И вздохнула с облегчением, увидев в его глазах то, что и ожидала увидеть.

Впервые за всё время он был со мной заодно.

Глава 19. В глубине твоих глаз

Особняк Вернов выглядел, как произведение искусства. Я уже видела его накануне утром, когда мы с Реми добирались до Венеля – он утопал в зелени обступившего его сада, при этом возвышаясь над ним, как скалистая гора возвышается над своим лесом. Украшенный множеством белоснежных колонн и широкой парадной лестницей, он заметно отличался от своих готических соседей, а массивные арочные окна на всех четырёх этажах наверняка пропускали достаточно света, чтобы отгонять из комнат создаваемый многочисленными деревьями мрак. Поднимаясь по ступенькам к парадным дверям из красного дуба, я не могла перестать разглядывать всю красоту и убранство их дома, а ведь ещё несколько минут назад я жутко волновалась, полагая, что мне придётся играть изумление и восторг. Нет, то было искреннее восхищение их особняком, ведь наш Роузфилд, одинокий и безликий, не мог сравниться с этим безмолвным величием, очевидным, и в то же время прячущимся в густоте листвы. И гораздо позже, в спальне Луизы, я не играла восторженное дитя из французской глубинки, я была им, и словно никогда не принадлежала той жизни, из которой меня украли… Всё казалось совершенно новым и незнакомым, атмосфера, в которой я родилась и провела всю свою жизнь, была мне чужда, и я задумалась, глядя на свое отражение в старинном зеркале трюмо – быть может, всё было сном? Может быть, я всегда была женой Реми, мадам Атталь, жила в Шеризе или в Шаале, пекла с Зоэ кукурузный хлеб, сама стирала бельё и сама убиралась в доме?

Но стоило мне примерить платье Луизы, и это чувство исчезло, как дым над чашкой чая, мгновенно и бесследно. Платье было восхитительным, насыщенно изумрудным, с прилегающим лифом, украшенным бисером, и свободной юбкой из шифона, плавными волнами струящейся по моей фигуре. Мои волосы завили и уложили в аккуратную низкую причёску, Луиза одолжила своё колье с изумрудом на тонкой золотой цепочке, и черные лодочки, добавившие моему росту пару дюймов. И вот я снова стала собой, Эйлой Маклауд, внучкой лорда, выпускницей Кембриджа, будущей писательницей, незамужней красавицей и лакомым кусочком в высшем обществе надоедливых снобов. Встретившись со своим старым-новым отражением, мне хотелось плакать от отчаяния, хотелось повернуться к Луизе и всё ей рассказать, попросить, потребовать помощи и защиты, но я знала, прекрасно знала, что у меня не было никаких прав рисковать этими людьми. Они и так спасут меня, предоставив автомобиль, если этот вечер пройдёт хорошо. А он пройдёт изумительно – на меньшее я не согласна.

– Дорогая, вы выглядите просто великолепно! Прошу простить меня за бестактность, но, Эйла, я бы ни за что не поверила, что вы провели всю свою жизнь в деревне! Вы очень утончённая девушка, а ваша осанка… многие девушки из высшего общества должны локти кусать от зависти, увидев вас.