Марсельская сказка

– Пожалуйста, Реми, – я не смотрела на него – мой остекленевший взгляд был прикован к рулю. – Я не хочу оставаться здесь ни на секунду. Мы уже далеко. Пожалуйста. Просто включи фары и поехали. Чем больше мы осторожничаем, тем больше шанс, что нас поймают.

Он не двигался, казалось, даже не дышал, но спустя мгновение коротко и безэмоционально ответил:

– Ты права.

Я удивлённо моргнула и вздрогнула, когда Реми щёлкнул что-то на приборной панели, и жёлтый свет фар озарил дорогу перед нами. Мы в унисон наклонились к лобовому стеклу, вглядываясь в неизвестный мир за окном. Перед нами расстелилась ухабистая просёлочная дорога, с обеих сторон от неё расположились поля, а где-то впереди прослеживались силуэты дерева. Может быть, даже не одного.

– Значит, поле, – тихо заключил Реми, и когда я повернулась к нему, то испуганно ахнула – его лицо выглядело ужасно, раны требовалось срочно промыть, чтобы не занести инфекцию. Он завёл мотор и посмотрел на меня с недоумением. – Что?

– Ты весь в ссадинах и порезах, – я сглотнула и потянулась рукой к его лицу, едва касаясь кончиками пальцев небольшой припухлости на щеке. Он зашипел и отвернулся. Собственное волнение смутило меня, испугало, но я нашла в себе остатки здравого смысла, позволившие мне продолжить, а не сбежать в самокопание: – Если по пути мы встретим реку или ручей, то непременно выйдем. Твои раны следует промыть.

– Не говори ерунды, – отмахнулся он, сжав руками руль.

Надо же. Я даже не заметила, как мы тронулись.

– Я прекрасно себя чувствую, – снова заговорил Реми и покосился на меня. – Не ты ли минутой ранее просила включить фары, только бы убраться отсюда поскорее? Нет, это исключено. Мы едем дальше, пока не покажется большая дорога. И никаких остановок. Я не хочу застрять посреди поля, если вдруг у нас закончится бензин.

От злости мне хотелось ударить его по голове. Упрямый баран! Сжав зубы и опустив голову, чтобы ненароком не спровоцировать новую ссору – будто у нас были на это силы – я коснулась ладонью своей по-прежнему пылающей щеки. Пальцы нащупали частички земли возле нескольких ссадин и запекшуюся кровь. Кроме Розалинды, которая любила давать мне пощёчины за каждое колкое слово, и одной истеричной девицы, с чьим возлюбленным я имела наглость сходить на пару свиданий, никто и никогда не поднимал на меня руку. За все эти дни подобное происходило не раз. Меня волокли по холодному полу, меня бросали мешком на землю, меня обливали ледяной водой, меня пытались застрелить, били… зажмурившись, я изо всех сил сдержала слёзы и, справившись с гордостью, решила достать последний козырь из рукава:

– А если мне тоже нужно промыть рану?

Авто вдруг резко остановилось, отчего я оттолкнулась от сиденья и мотнулась вперёд, а затем вернулась в своё положение. Реми повернулся ко мне и, схватив меня за подбородок, приблизил моё лицо к своему.

– Что ты делаешь? – возмутилась я, пытаясь отстраниться.

Он, вероятно, разглядел рану на щеке и, нахмурившись, отпустил меня. Мотор забрюзжал вновь, салон задрожал, и автомобиль неохотно сдвинулся с места. Реми не сказал ни слова, лишь крепче сжал руль. В такие моменты говорить с ним было бесполезно, да и пульсирующая на его виске венка подсказывала мне держать язык за зубами. Положив ставшие ледяными ладони на колени, я отвернулась к окну и всего на миг прикрыла глаза…

Внезапно кто-то грубо схватил меня за локоть и поднял на ноги. Едва я успела открыть глаза и моргнуть, чтобы отогнать пелену сна, как несколько тёмных силуэтов нависли надо мной, точно коршуны, готовые сорвать с вожделенной добычи голову. В груди разверзлось ледяное пламя. Когда зрение вернулось ко мне, я едва сдержала испуганный крик – ржавые прутья прямо передо мной перекрывали обзор на стоящих напротив людей. Клетка… я отпрянула от неё, но тяжёлая мужская рука, просунутая через прутья, продолжала держать мой локоть. Холод разлился в животе, на лбу выступила испарина… этот запах, этот жуткий затхлый запах объял меня, мгновенно заставив вспомнить, где я нахожусь. Подвал водонапорной башни… но как?! Я не могла разомкнуть губ, чтобы закричать, воздуха стало не хватать, чужие пальцы ещё крепче сдавили мой локоть, а затем поднесли к губам влажную тряпку. Что за чёрт?! Где Реми? Почему я здесь?

– М-м-м! – я отчаянно пыталась закричать, но раз за разом из горла вырывалось лишь глухое мычание.

Люди, что стояли по ту сторону прутьев, были мне знакомы. Я интуитивно чувствовала, что знала их, но разглядеть лиц не могла – слишком темно, а лампа… куда они дели лампу? Почему они держат меня? Я дернулась, пытаясь вырваться из его рук, снова замычала, и тогда кто-то несколько раз встряхнул меня. Длинные мужские пальцы теперь сжимали мои плечи. Несколько нежнее, чем мгновением до этого. Я вдруг вспомнила о своей правой руке, свободной, и поднесла её к лицу, не понимая, почему я не воспользовалась ей, но в этот момент случайно ударила кого-то по лицу. Но как я могла? Есть же прутья…

– Черт! Эйла, да проснись ты уже, наконец! – зашипел кто-то у меня над ухом.

Тогда сердце заколотилось быстрее, я почувствовала, будто падаю, проваливаюсь в другую реальность, и глаза вдруг распахнулись сами собой, а дыхание стало таким прерывистым, будто накануне мне довелось пробежать марафон. В нос ударил запах летней ночи. Где-то журчала вода. Я резко выпрямилась, моргнула и повернулась в сторону водительского сиденья. С губ слетел облегчённый вздох – подвал мне приснился. Но сердце, уловив подвох, тотчас пропустило удар. Если это был сон, то где Реми?!

– Эйла, – кто-то мягко коснулся моей руки.

Я вздрогнула и повернулась к источнику звука. Мои глаза расширились и, не ведая, что творю, я бросилась в объятия мужчины, что сидел на корточках перед открытой дверью машины. Он застыл, как каменный обелиск, а я только крепче к нему прижалась, надеясь прогнать остатки жуткого сна, окунуться в это ощущение безопасности, что окутывало меня весь наш с ним тернистый путь… Реми не возражал, но это бремя в виде меня наверняка было ему в тягость. Осознав это, я осторожно отстранилась от него и стыдливо отвела взгляд. Щёки мои залились румянцем, и я едва сдержала себя, чтобы не прикоснуться к ним. Да что со мной такое? Бросилась к нему, чтобы успокоиться, а по итогу разнервничалась ещё сильнее! Почувствовав на себе тяжёлый взгляд Реми, я поспешила нарушить тишину:

– Я… прости, я не знаю, что на меня нашло.

– Опять кошмар? – спросил он, и я осмелилась на него взглянуть. Получив мой кивок, Реми вздохнул. – Ладно. Хорошо, что ты поспала. Хорошо для тебя, потому что сон должен придать тебе сил, и для меня, потому что никто не возмущался и не психовал, пока я кружил по окрестностям, прислушиваясь к каждому звуку в попытках найти хотя бы ручей.

Окончательно придя в себя, я огляделась по сторонам. Тучи наверняка надолго покинули небосвод, ведь луна теперь светила ярче обычного, и даже несмотря на то, что фары были выключены, я могла видеть окружающую нас обстановку. Поле сменилось редколесьем, но дальше деревья переходили в лес. Где-то рядом точно была река или, может быть, обычный ручей, потому что я отчётливо слышала его шум, а воздух был холоднее и свежее, чем в поле. Где же мы? Я в растерянности уставилась на Реми.

– Как долго я спала?

Черты его лица смягчились, он убрал чёлку со лба и выпрямился, протягивая мне руку.

– Достаточно, чтобы я успел побродить вокруг и выяснить, что основная трасса находится рядом, но добраться до неё напрямик нельзя, тут кругом заросли, – Реми выжидающе посмотрел на меня. – Пойдём. Я нашёл ручей. Твоя рана может загноиться.

Я молча приняла его руку и встала, разминая затекшие мышцы.

– Твои тоже, – ответила я, подняв на него взгляд.

Он хмыкнул, но ничего не ответил. Чувство безопасности, окутавшее меня в тот миг, когда я обрушилась на Реми с объятиями, благополучно не отпускало меня – тревоги о бестирийцах обещали не посещать меня хотя бы до рассвета.

Мы отошли от крайслера всего на несколько ярдов. Я обернулась, заметив, что автомобиль стоит на дороге, петляющей через невысокие деревья и уходящей далеко в поля, если, конечно, видимые мне бесконечные пласты земли были полями. Впереди нас встречала небольшая роща, но стена деревьев за ней становилась всё гуще. Где-то в той стороне и журчал ручей. Луна ярко светила в небе, озаряя нам путь – тонкую тропинку сквозь дикие заросли и живую арку из деревьев, овитых плющом. Вдалеке кричала неизвестная птица, кузнечики пели свою ночную песнь. Я крепче сжала руку Реми, и когда мы, наконец, вышли к ручью, я не смогла сдержать восхищенного вздоха.

– Здесь очень красиво.

Мы точно попали в одну из тех сказок, что мне читал перед сном отец. Вот сейчас из-за густых деревьев выбегут семь братьев, чтобы набрать воды для крещения своей сестрицы, ещё не зная, что на что их собирается обречь родной отец. Вот где-то в дупле одного из деревьев спит принцесса, сбежавшая от своего обезумевшего короля-отца. А между корнями дерева, что стоит рядом, явно припрятался золотой гусь. Поистине сказочный пейзаж развернулся в этом месте, наверняка скрытом от чужих глаз: серебряная лента ручья рассекала землю, и он бежал, пенясь книзу из-за замшелых валунов, искрился и отдавал приятным холодом. Мурашки побежали по моей коже, когда мы подошли ближе. Ручей протекал меж молодых невысоких деревьев, крупные камни лежали на его берегах, и всё кругом переливалось этим мягким серебряным светом, всё мерцало и тут же терялось в синеве ночи. Остановившись, я отпустила руку Реми и на мгновение прикрыла глаза. Этот миг стоил того, чтобы запомнить его навсегда.

– Иди сюда, – Реми обернулся ко мне. – Я помогу тебе промыть рану.

Я молча повиновалась, но, подойдя ближе и вглядевшись в его лицо, нахмурилась. Переведя взгляд за его спину и заметив высокий валун позади, я снова посмотрела на Реми.

– Моя царапина ничто против твоих ран, – пробормотала я, чувствуя зарождающееся в душе волнение. – Надеюсь, ты не станешь упрямствовать.

Он удивлённо уставился на меня, когда я наклонилась, чтобы оторвать ткань от подола этого роскошного платья, щедро одолженного мне Луизой. В сердце больно кольнула досада, – материал был чрезвычайно изысканный – но волнение за Реми сейчас перекрывало прочие чувства. Это напомнило мне наш первый день знакомства, когда Реми оторвал край своей рубашки, чтобы перемотать мою раненую ногу. Улыбка невольно коснулась губ. Кажется, это было целую вечность назад. А действительно, сколько прошло дней?

– Что ты делаешь?

Услышав его голос, я вздрогнула, будто только-только проснулась.

– Ты бродил тут, пока я спала, но не удосужился промыть раны, – шикнула я, кивая в сторону валуна. – Тебе стоит присесть.

– Я умылся, – принялся защищаться он.

Я недовольно фыркнула и снова указала рукой в сторону камня. Реми обвёл моё лицо обеспокоенным взглядом, затем нахмурился, и я едва сдержала смешок, заметив борьбу в его глазах. Вскоре, что было совершенно неожиданно для меня, он опустил плечи и выпустил долгий вздох. Это могло значить только одно. Реми сдался. Широкая улыбка украсила мои губы.

– Садись, – важно сказала я, строя из себя медсестру на фронте. Я сама подвела его к камню и надавила на его широкие плечи, облегчённо вздохнув, когда он, наконец, сел на валун. Его ботинки почти касались воды. – У Вернов в машине могла быть аптечка?

– Нет, – отрезал Реми, скептично глядя на лоскут ткани в моей руке. – У меня в сумке тоже нет лекарств. Что ты собираешься с этим делать?

– Хотя бы попытаюсь убрать частички грязи из твоих ран.

Я отвернулась от него и присела на корточки, опуская руки в ледяную воду, переливающуюся бликами лунного серебра. Уголки губ сами дрогнули в улыбке. Отложив лоскут в сторону, я тщательно вымыла руки, а затем, набрав воды в ладони, сделала несколько быстрых глотков и умылась, кривясь от боли при касании к ране. Я вовсе не думала о том, насколько вкусной или чистой окажется вода, впервые меня волновало что-то кроме собственных благ. Взяв лоскут и окунув его в бурлящий ручей, я намотала ткань на пальцы и выпрямилась. Пальцы ног пощекотал холод ночной воды. Я поморщилась, оборачиваясь к высокой сгорбленной фигуре, сидевшей на камне. Лицо Реми осунулось, кровавая дорожка запеклась на виске, чёлка спуталась и упала на его потухшие глаза. Прикусив губу, я подошла ближе и встала между его широко разведенных ног. Дыхание моё почему-то тотчас сбилось, а затем и вовсе замерло, когда Реми поднял голову и, посмотрев мне в глаза, протянул руку к моему лицу. Кончики его пальцев невесомо запорхали возле моей раны.

– Ты ведёшь себя странно, – тихо пробормотал он, не сводя с меня глаз. – Разве ты не должна сейчас беспокоиться о себе? Я готов отражать любые твои удары.

Я едва ли его слушала, сосредоточившись на том, чтобы избавить несколько ран на его лице от частичек грязи. В таком положении это было крайне неудобно – рост Реми и его габариты просто не позволяли мне к нему подступиться. Мне оставалось лишь раздражённо сдуть прядь волос со лба и решительно ответить:

– Готов? Тогда отражай.

Он даже не успел среагировать – я по-хозяйски уселась на его колени и принялась обрабатывать самый глубокий порез на щеке. Реми зашипел от боли, и краем глаза я увидела его руки, свесившиеся по швам. Старательно игнорируя свой участившийся пульс и его каменные мышцы бёдер, я начала извлекать из его раны песок. Пальцы мои дрожали. Его лицо было слишком близко. Его глаза прожигали меня насквозь.