Марсельская сказка

– Где он?! Где?! – заорал он прямо мне в лицо.

Я была тряпичной куклой в его руках. Ошарашенная, недоуменная, я медленно огляделась по сторонам и только сейчас осознала, что Реми исчез, а вместе с ним исчезли и бестирийцы, которые его держали. Куда они его увели?! Нет, нет, если бы они что-то сделали с ним, этот ублюдок знал бы об этом… растерянный взгляд невольно наткнулся на лежащий на земле пистолет. Это он стрелял? Или всё же его цепные псы?

Мне нужно забрать этот пистолет. Немедленно.

– Да плевать, – его голос вдруг понизился до угрожающего шипения. – Он всё равно уже не жилец. А что ты глазками хлопаешь? Испугалась? Тебе нечего бояться, девочка, сейчас ты пойдёшь со мной. До рассвета я должен отдать тебя капо. И мне плевать, что здесь произошло.

Я не отрывала взгляд от спасительного оружия. Всё, что он говорил, пронеслось мимо моего слуха – я вообще ничего не слышала, кроме шума крови в ушах. «Решайся!» – взбунтовался затуманенный рассудок. Я посмотрела на мужчину перед собой, в его безумные тёмные глаза, и он будто прочёл в моём взгляде все то, что я задумала, будто услышал мои жестокие мысли. Он медленно обернулся, поняв, что оставил свой пистолет на земле. Секунда, и мы оба рванули к оружию, упав на землю и потянув к нему свои руки. Сердце бешено загрохотало в груди, бестириец толкнул меня плечом и почти дотянулся до пистолета, когда из обступивших нас сумерек вдруг показалась пара чьих-то ног. Они остановились прямо перед нами, один ботинок встал на пистолет, а вместе с ним и на пальцы бандита, успевшие схватить ствол.

– Какого… – взвыл француз, и мы оба подняли головы, уставившись на того, кто предстал перед нами, вернее – над нами.

Меня тотчас обдало ледяной волной облегчения, вытеснившего все прочие чувства, и желание броситься в его объятия жадно захватило мой разум. Но всё произошло слишком быстро: едва я успела осознать появление Реми, как бестириец взревел диким воем и, рывком вытащив руку из-под его ботинка, накинулся на него с кулаками, повалив с ног. Они сцепились, нанося друг другу удары, и я в ужасе отползла назад, трясясь, как в лихорадке, не зная, куда себя деть. Свет фар настойчиво бил в глаза. Выставив ладонь, я сощурилась и отвернулась. Повернув голову обратно, я почувствовала, как все внутри меня леденеет. Реми лежал на земле и, сидя на нем, бестириец один за другим наносил ему удары по лицу, а уже в следующее мгновение они поменялись местами. Спокойная сила против сущего безумства… бандит сцепил руки на шее Реми и перевернулся, уворачиваясь от его удара, и тогда я поняла – безумство начало одерживать верх. Я слышала его хрипы, я видела, видела, что бестириец делает с ним, но, ослепленная ужасом, не могла и пошевелиться.

– Эйла… – выдавил из себя Реми, но за тощей фигурой этого мерзавца я не могла видеть его лица. – Эй… ла… забери…

– Заткнись! Заткнись! Заткнись! – верещал бандит, надавливая на его шею пальцами. – Я заберу её! Отдам её капо! И он наградит меня, наградит, а ты сдохнешь!

Последние слова стали для меня самой мощной пощёчиной. Я будто проснулась от продолжительного сна, туман перед глазами рассеялся, и я увидела пистолет, лежащий чуть поодаль от сцепившихся мужчин. Снова переведя взгляд на бестирийца, я крепко зажмурилась, вздохнула и тихо подползла к оружию. Дрожащая рука намертво сжала рукоять. Что делать дальше? Стрелять? Сердце трепыхнулось в груди, но все мысли улетучились, стоило мне услышать короткие хрипы Реми. Я бросилась к бандиту, на ходу меняя положение пистолета, и, замахнувшись над его головой, с силой ударила тяжёлой рукоятью по затылку. Мерзавец замер, я замерла, и казалось, весь мир оцепенел, ожидая, что будет дальше. И спустя секунду он мешком повалился на бок. Я упала на колени, оттаскивая его обмякшее тело от Реми – он лежал, уставившись небо и жадно глотая воздух. Осторожно схватив мужчину за плечи, я помогла ему приподняться.

– Живой? – заикаясь, спросила я.

Он растерянно кивнул, хотя я не уверена, что мой вопрос был им понят.

– Нам нужно убираться отсюда, – голос мой дрожал, нервы сдавали, и больше всего на свете я боялась повернуть голову в сторону бестирийца. – Т-ты можешь встать?

Реми снова кивнул. Я перекинула его тяжёлую руку через свое плечо и вместе с ним попыталась подняться. Вышло это с трудом – он был ещё слишком слаб. Пыхтя и тяжело дыша, я всё же довела его до авто. Опершись плечом о дверь, Реми поднял голову и посмотрел на меня. Я тихо ахнула: его бровь была рассечена, из носа тонкой струйкой текла кровь, россыпь мелких ссадин украшала всё лицо, на шее отпечатались следы чужих пальцев, а рубашка его была порвана и измазана грязью. Сердце болезненно сжалось в груди, стало нечем дышать, но подступающую панику оглушил вопрос:

– Реми, где те двое, что держали тебя?

Он ответил не сразу, и его изменившийся голос я совсем не узнала.

– В лесу.

– Они… живы?

Снова слабый кивок.

– Что делать с ним? – я покосилась в сторону бестирийца.

Тишина, последовавшая за моим вопросом, тяжёлым грузом осела где-то в душе. Я не знала, было ли достаточно этого удара для того, чтобы его убить, нет, я просто не хотела этого знать. Но я строго верила в то, что Реми не убивал остальных. Как он вообще мог справиться с ними? Охваченная мыслями, я не заметила, как он оттолкнулся от двери и, положив руку на мою талию, отодвинул меня в сторону.

– Садись в машину, – тихо сказал он. – И жди меня.

Я широко распахнула глаза, оборачиваясь к нему.

– Реми, ты ещё…

– Со мной все нормально, – он, прихрамывая, медленно двинулся в сторону бестирийца.

Я уставилась на безжизненное тело, лежащее на земле, и вдруг заметила, как оно несколько раз дёрнулось – очевидно, бандит медленно приходил в себя. С губ слетел облегчённый вздох, но, быстро накрыв рот рукой, я без лишних слов обошла машину и села на пассажирское сиденье. Мне оставалось лишь в оцепенении наблюдать за тем, как Реми медленно бредёт в его сторону. Взгляд случайно зацепился за единственные окна, в которых горел свет – особняк Вернов. Ах, если бы они знали, что творится рядом с их домом! А может, они знали? Сердце забилось быстрее, к горлу подступила тошнота. Нет, нет, не может быть… даже если иного способа узнать наше местоположение у бестирийцев не было. Или нас продал Артур?..

За тяжёлыми и тревожными предположениями, я не сразу заметила Реми, который схватил бандита под руки и потащил его по земле, как набитый землёй мешок. Я следила за ним испуганным взглядом, и вскоре его силуэт скрылся в тёмном островке леса справа от дороги. Шумно выдохнув, я откинулась на спинку сиденья и обхватила голову руками. В висках запульсировала тупая навязчивая боль. Слёзы, застывшие в глазах, никак не хотели находить свой выход, в горле застрял тяжёлый ком. Я всего на мгновение осталась наедине с собой, но это время было худшим, свежие воспоминания замелькали перед глазами ослепляющими вспышками: вот кто-то прикладывает дуло к моему виску, вот меня тащат в сторону леса, вот я несусь к Реми, вот слышу выстрел, свой собственный крик, его короткие хрипы… Голова моя закружилась, И когда фигура Реми вновь осветилась светом фар, я немедленно перегнулась через сиденье и рывком распахнула дверь. Ночной воздух выгнал из головы тяжёлый туман паники.

Реми сел за руль, не говоря ни слова и прямо уставившись перед собой. Когда он нервно, неслушающимися пальцами завёл мотор, я заметила знакомый отблеск металла, быстрым движением свободной руки мелькнувший и исчезнувший под сиденьем. Это был пистолет. Тот самый, которым я ударила бестирийца. Я громко сглотнула и прикусила язык, решив никак это не комментировать.

– Нам надо выбираться отсюда. Сейчас же, – Реми сдал назад, как можно дальше от особняка, и через несколько ярдов авто остановилось.

– Бестириец вёл меня в сторону шоссе, – немедленно ответила я. – Там их ждёт машина.

Реми тихо чертыхнулся и выключил фары.

– В отель нам нельзя. Они будут искать нас в Венеле. А если это дело рук Бартема, – его голос надломился, когда он бросил взгляд в сторону особняка, – то он наверняка сказал им, где мы остановились. Нам нужен бензин, чтобы добраться до Парижа.

– И куда мы поедем, если ни в Венель, ни к шоссе нам нельзя?

Решать нужно было немедленно. С минуты на минуту бестирийцы очнутся или Бартем решит остановить нас – произойти может все, что угодно. И когда автомобиль вновь тронулся с места, я напряжённо вжала голову в плечи и вздрогнула от хриплого голоса внезапно заговорившего Реми.

– Вперёд, Эйла. Мы поедем вперёд.

Глава 21. Сломленные

Вот уже больше получаса мы едем в абсолютной тишине сквозь темноту, слабо разгоняемую мерцающим серебряным светом луны. Отключены фары, а фонари остались позади ещё десять минут назад, и сейчас всё, что у нас есть – крохотный фрагмент просёлочной дороги, уходящей в сплошное чёрное никуда.

Я не чувствую, что еду к своей свободе, не чувствую, что еду домой.

Ведь я с ног до головы окутана страхом. Что, если впереди в нас ударит ослепляющий свет чужих фар? И это окажутся бестирийцы. Если луна – наша главная сообщница – спрячется за случайным облаком, позволив ночи полностью окутать нас, и мы врежемся во что-то, или сорвемся с обрыва в море? Или если Реми вдруг заглушит мотор, повернётся ко мне и скажет: «Ты не стоила таких жертв. Добирайся дальше сама»?

Отогнав морок дурных мыслей, я позволила себе украдкой взглянуть на Реми. Я знала, что кровь наверняка запеклась на его лице, и нам стоило бы промыть раны, нам обоим, но ещё было слишком рано, чтобы останавливаться. А он и не думал заглушать мотор, смотря вперёд отрешённым взглядом, таким, от которого тугой ком поселялся в горле. Полная тревог о самом ближайшем будущем, я отвернулась к окну и задержала дыхание. Один, два, три… снова взглянула на Реми.

Что, если он больше никогда не заговорит со мной?

Мне больно было признавать свою уязвимость. Но каждый раз я сдавалась и принимала тот факт, что без Реми мне просто не справиться. Не добраться до Парижа, не спастись, не сбежать отсюда, не увидеть Шарлотт, Морну, мисс Синклер, Розалинду, в конце концов, но теперь… теперь к этому прибавилось что-то ещё. Он всё равно исчезнет из моей жизни. Я заплачу ему за семь тележек с рыбой, а он ухмыльнётся и ответит: «Какое счастье, ты наконец оставишь меня в покое». Но ведь перед тем, как это случится, у меня ещё есть время.... эти несколько дней, последние несколько дней, не знаю, почему я так за них цепляюсь, так цепляюсь за него, но если он вдруг остановит машину и скажет, что оставшийся путь я должна пройти одна, что-то внутри меня непременно погаснет.

И вовсе не из-за страха сбиться с пути или снова быть пойманной бестирийцами.

– Вот чёрт, – прошипел вдруг Реми, вырывая меня из густой пелены мыслей.

Я медленно повернулась к нему и тотчас поняла причину его негодования. Всё вокруг поглотила тьма, оставив нашему взору лишь неясные силуэты. Луна трусливо спряталась за тучами. А если тучи затянули всё небо? Если только к рассвету мы сможем увидеть наш путь? Реми заглушил мотор и со вздохом откинулся на спинку сиденья. Я поёрзала, нервно кусая губы. Интересно, сколько сейчас времени? Бестирийцы уже очнулись? А те, что ждали их на шоссе, уже бросились на наши поиски? Наверняка они первым делом направятся в Венель.

Я сглотнула и опустила взгляд на свои руки, съедаемая разгорающимся в душе страхом. Когда папа пугал меня призраками Роузфилда в том моём прекрасном и беззаботном детстве, он говорил: «Призраки выходят, милая, когда наш дом погружен в темноту, когда так тихо, что не слышно даже скрипа половиц. Тогда они и начинают хозяйничать». Теперь эти призраки – мои воспоминания, начиная той ночью на Маскараде и заканчивая этим самым моментом. Я закрыла их на замок в своей душе, спрятала за семью печатями, научилась отвлекаться, не видеть перед собой лицо Левши каждый раз, когда закрываю глаза, не слышать голоса этих бастардов, не чувствовать пронзающий холод воды, без конца льющейся мне в лицо… но они пробиваются через толстые стены, ведь теперь их больше, гораздо больше, холодное дуло на моём виске, застывшая напротив фар фигура Реми, чужие руки, сжатые на его шее, падение тощего тела на землю от моего удара… все они царапают мою душу, раздирают её в кровь, и тогда у них получается выбраться, тогда они начинают хозяйничать…

Нет.

– Включи фары, – вдруг резко заговорила я, не узнавая свой голос.

Несколько дверей в душе тотчас захлопнулись с небывалой силой, ключ снова остался камнем висеть на моей шее. Реми повернул голову ко мне и нахмурился – полагаю, что нахмурился.

– Я не стану включать фары. Мы ещё слишком близко к ним.