Усё

– Вы, кажется, не знакомы.

Я представляю их друг другу.

Виталик стоит, уставившись на Ритку, как на чудо. Он трет глаза, трясет лысеющей башкой, словно не может поверить, что эта нежная барышня ему улыбнулась. Он ощущает непреодолимое желание что-то сделать, то ли гору свернуть, то ли запеть арию византийского императора Анастасия. Это, конечно, не точно, откуда же взяться точности в таком деле, откуда мне знать, что творится в душе другого, но именно это подсказывает мне мое искаженное писательское воображение.

– Выпьем за знакомство.

Я хотел ее остановить, но Марго уже протягивает ему бокал.

В расстегнутой сумке у него двадцать пачек нурофена, добытый по случаю феназепам и пакет чипсов. После шампанского Виталик выпячивает ребра веером и наливает себе виски.

Удивленный взгляд Риткиных ласковых глаз распаляет его все сильнее. Он пьет второй стакан.

– Ря-а!

Этим ря Виталий хотел выразить что-то очень личное, и в тоже время универсальное, что-то, как мне показалось, древнерусское, былинное, старообрядческое.

Он открывает пачку чипсов и пожирает их, как великан. Они сыплются и исчезают в его раскрытой пасти кита.

– Осторожно, зубочи…стка…

– Ы-ы?

Триумфальный хруст. Великан задирает голову, вытряхивая в рот остатки. Виталик – зубочистко- и шпагоглотатель, цирковой артист, трюкач, фокусник. Он надувает пустой пакет и мощный хлопок оглушает нас. Так рвется на куски его сердце.

– Я тут подумал, Маргарита. Знаете что. Я вас похищаю. Я строю на Волге дом, большой, два этажа, берите кошек, детей, родителей, места всем хватит! Заживем сказочно! Возле леса! Я вырою колодец. Посажу картошку. Убью медведя. Найду золотой рудник. Соглашайтесь, Марго!

Отвернувшись, Виталий принял феназепам, лег на кровать и отключился.

– Выстави его! – зловеще шепчет Ритка.

– Он спит!

– Разбуди!

– Да пусть спит.

– Разбуди и вытолкай!

– Вытолкаешь ты этого лося. Сто кеге. И потом куда его в таком состоянии выталкивать?

– Да мне плевать!

– Перестань.

– Выбирай, или он или я!

– Ты сама-то себя слышишь?

– Ясно! Теперь мне все ясно!

Она вытащила из своей сумки фен и без всякого зеркала принялась сушить волосы возле спящего. Он приоткрыл глаза, застонал и повернулся к Марго спиной.

Моя бывшая двинулась на выход, обозвав меня тряпкой. Я смеялся и не мог остановится, сохраняя в памяти, как вне себя от злости она трясет в воздухе рукавом красного платья и никак не может попасть в него. Я так и не понял, что ее так взбесило. Как только входная дверь хлопнула, на пол с грохотом упал со стены половник. Очевидно, под тяжестью любви… или удачи.

Я нашел телефон мастера, уже много сделавшего для меня, объяснил суть проблемы и он пообещал завтра поехать со мной в "Севилью". Затем набрал Риткин номер и спросил в каком часу ей удобно, чтобы мы приехали, хотя я уже договорился на утро. Холодно поблагодарив меня, она ответила, что «чем раньше, тем лучше», и отключилась.

Однако на следующий день мастер поехать не смог, он внезапно запил, хотя и пообещал сделать это через пару-тройку дней.

Проснулся Виталик. Некоторое время он сидел и смотрел в стену. Потом сходил в туалет, выпил молока на кухне.

– А богиня где?

– Рита уехала.

Он вылил в стакан остатки виски, безразлично выпил, вернулся в комнату и снова лег. Когда вечером приехала Рита, на этот раз не такая нарядная, она снова застала его храпящим.

– Он, что, еще здесь?! – закричала она.

– Ну как видишь…

– Фу-у! – сморщилась она. – Проветри что ли!

– Я проветривал.

– Ну и скотина.

– После развода совсем с катушек слетел.

– Я вижу, ты себе нового питомца завел.

Я предпочел промолчать.

– Так он был женат?

– Да-а, давно, женился на одной из этих их, воцеркленных…во-цер-ко-вленных, о.

– А-а, я вспомнила, ты про него рассказывал. Это на его ты был свадьбе? Это у него брат-близнец, который в Афонский монастырь ушел?

– Точно.

Я и забыл, что я был на свадьбе Виталика. Сколько же лет прошло? Я тут же вспомнил его жену, маленькую птичку, с пушком на щечках, с серьезными черными глазками. Брат-близнец на свадьбе не был, он как раз в тот год ушел в Афонский монастырь. Жена оставила Виталика через год. Сказала, насколько я помню его рассказ: «Я больше не могу, я не могу так много, тебе типа десять жен надо, а не одну». Виталик после развода съездил на Афон навестить брата, а потом пустился во все тяжкие.

– Какая ирония судьбы, – сказала Рита. – Один близнец – зубачисткоглотатель, а второй – инок в монастыре.

– Пашка вернулся из монастыря и давно атеист. О той жизни послушником даже не вспоминает. Вообще никому об этом факте биографии не рассказывает. Работает где-то, если не ошибаюсь, в книготорговле.

– Интересно, трудно ли попасть в Афонский монастырь? Наверное, по протекции…