Инстинкт Убийцы. Книга 3. Остров Черной вдовы

Так что, начало это всегда приобретение, а конец – потеря, просто фон, на котором всё это происходит, схож. В 16 она полагалась только на инстинкты и судьбу, теперь у нее тоже осталось лишь это. Колесо сделало оборот.

Только тогда я не осознавала, как в сущности уязвима, подумала Фатима, тогда я знала, что многому еще научусь и заполню пробелы, а сейчас… Я могу еще многое узнать, увеличивая опыт, но моя работа – это не только работа ума, но и тела, а я не стану лучше, быстрее, выносливее, и пробелы будут только увеличиваться. И тут же пришла другая мысль: осознание своего бессилия – вот что самое горькое, когда колесо твоей жизни движется вниз.

Офисным клерком можно работать и до 80 лет, но танцовщице приходится покидать сцену, даже если она была примой. И тут встает выбор: уйти в лучах славы или танцевать в провинциальных театрах и маленьких заведениях, напоминая тусклую тень самой себя.

– Мне еще не 80, – одними губами прошипела Фатима, – к черту этот бред!

Она и сама не понимала, почему один сигнал интуиции вызвал эту волну грустных образов. Да, возможно, она что-то упустила, всё предвидеть не может никто, поэтому кто-то сходит с дистанции быстро, а кто-то приходит к финишу победителем – тут дело не только в мастерстве, но и в удаче. В Судьбе. Делай, что можешь, остальное предоставь ей – вот простой секрет самых успешных. Она проникла туда, куда не проникал ни один человек, куда считалось невозможным проникнуть, значит, не так уж она слаба и не так уж бессильна. Конец ждет всех, тут исключений не бывает, но, как она и сама думала несколькими секундами раньше: ты либо успеешь блеснуть до его наступления, либо нет.

Решай, дерзай и не сломайся, и она точно не собиралась тихо оплакивать судьбу и покрываться пылью. Она всё и всегда решала сама и сейчас она была в расцвете, она могла совершить еще множество немыслимых дел и много раз водрузить на непокоренные вершины свой флаг… Но сам факт того, что эти темные мысли стали всплывать в ее сознании, как яд, много лет похороненный в капсуле на дне океана и вдруг начинающий просачиваться сквозь изъеденное временем хранилище, был тревожным звоночком.

Ладно, сколько еще камер в этом проклятом доме, задалась вопросом Фатима, и сколько еще того, о чем даже не подумаешь? Камеры за зеркалами? В статуэтках? В горшках с цветами? Если они есть, они явно не работают, пришла к выводу она, я залезла в окно… которое, кстати, нельзя открывать, но его открыли, значит, либо толстяк знал, что сегодня всевидящее око слепо, либо вообще понятия не имеет, что за ним наблюдают. Почему-то она склонялась ко второму варианту.

Ураган, снова вернулась мысль, Судьба – она всегда как ураган. И вот сейчас именно эта странная буря создала удачное для нее стечение обстоятельств, проложила путь. Остальное я сделаю сама, улыбнулась Фатима и встала. Она и не думала расслабляться, но установившееся внутри равновесие было таким приятным и таким необходимым. Переключив очки сначала на режим скрытых лучей, а потом на ночное видение, она двинулась вверх на третий этаж, больше прятаться было негде, Ада была там.

Если только не улизнула через какой-нибудь подземный ход, подумал Фатима, неслышно ступая по ковру на ступенях, на этом острове я уже ничему не удивлюсь. Не спеши с выводами, прошептал знакомый голос, наверное, это была интуиция, и Фатима вынуждена была согласиться: скорее всего, ей еще не раз придется сильно удивиться… и неприятно.

Поднимаясь всё выше, Фатима вдруг обнаружила, что вокруг становится светлее, и очки ей больше не нужны. Она подняла их и замерла, пытаясь понять, откуда идет свет. Впереди был последний лестничный пролет, свет шел откуда-то сверху. Голубой и достаточно яркий, чтобы видеть всё вокруг совершенно отчетливо, даже узоры на ковре. Вот и сбывается мое собственное пророчество, усмехнулась про себя Фатима, опять какое-то диво.

Свет не перемещался, не мигал, просто ровно лился с третьего этажа. Ада? Что она там делает? И почему свет такой странный? Держа оружие наготове, Фатима начала подъем по последнему ряду ступенек, и примерно на середине всё стало понятно.

Потолок последнего этажа имел несколько стеклянных люков, они были разбросаны по всей площади, часть наверняка попадала на комнаты. Свет лился сквозь них, видимо, на крыше был прожектор или какое-то очередное хитрое устройство, которое не отключили, даже не смотря на нехватку энергии. Фатима невольно залюбовалась этой фантастической картинкой, темное пространство дома, просторное и наполненное этим загадочным светом. Как, должно быть, здорово сидеть в мягком кресле с чашкой чая или бокалом хорошего вина и любоваться звездами, подумала она, или просыпаться и видеть над собой облака или рассветное небо. Да, задумка замечательная. Но для чего она Аде? Романтиком женщина, которую прозвали Паучихой, явно не была. Несколько секунд Фатима позволила себе просто стоять и любоваться удивительным видом, а потом двинулась вперед, где-то на этом этаже, за одной из многочисленных закрытых дверей ее ждал главный трофей в ее карьере. А потом долгий путь домой.

Прежде, чем ступить на сияющий в голубом свете пол третьего этажа, Фатима снова надела очки, если Ада в основном обитает здесь, меры предосторожности не будут лишними. И она снова оказалась права, мысленно похвалив себя за неукоснительное следование правилам. Собственно, я решила сразу две проблемы, улыбнулась Фатима – помимо частой сетки лучей на видимых ей люках, возле двух дверей так же был частокол из лучей, почти как в окне повара. Спальня и кабинет, поняла Фатима и не смогла сдержать хищную улыбку, вот ты и попалась.

Двери находились на разных концах, первая была прямо перед лестницей, вторая – справа и чуть позади от Фатимы. Начнем с ближайшего, решила она и шагнула на сверкающий пол. Она ощущала себя героям какого-то фантастического фильма, очень уж нереальной выглядела обстановка вокруг, все эти люки в потолке и льющийся сквозь них голубой свет, лучи возле дверей… и она, невидимка, проникшая на запретную территорию, чтобы украсть свой главный приз.

Здесь тоже были пушистые толстые ковры, и Фатима неосознанно старалась наступать на них, а не на гладкий пол. Скорей всего, это окажется кабинетом, думала она, пересекая внушительное пространство от лестницы до двери, спальни так обычно не располагают, хотя у всех свои странности – достаточно лишь посмотреть вокруг, чтобы в этом убедиться. Но кабинет ей тоже был нужен, при условии, что в него удастся попасть, она прекрасно понимала, что там, скорее всего, и сосредоточена вся власть Ады, и такое место будет защищено не хуже, чем штаб-квартира ЦРУ. А времени на эти игры у меня нет, подумала она, я пришла сюда не за ее секретами и банковскими счетами, а за ее жизнью.

А что, если она спит там, пришла вдруг мысль, наверняка в той комнате – мини-квартира со всеми удобствами и прихотями госпожи. Да, такое вполне могло быть, в отличие от обывателей, Фатима не питала иллюзий относительно беззаботной жизни богатейших мира сего, они чаще всего становились мишенями, а она предпочитала знать все повадки дичи, прежде чем выходить на охоту, поэтому и возвращалась с трофеями. И она знала, что иногда они так погружаются в дела, что просто не хотят или не могут переключаться, они предпочитают держать руку на пульсе 24 часа, когда того требует необходимость, поэтому многие практически живут в своих шикарных рабочих зонах, кабинетах, как ни назови. И у них часто бывают проблемы со сном, добавила она, нахмурившись, а что делает миллиардер, когда не может уснуть? Правильно, зарабатывает еще один миллиард. Или планирует, как его заработать.

Если она там, подумала Фатима, я найду способ ее выманить… тем более, что камеры, кажется, приказали долго жить. Но приближаясь к тяжелой сейфовой двери, она уже чувствовала, что там пусто, ее инстинкт хищника говорил, что добычи там нет. Что ж, решила она, если получится, мне всё равно очень пригодится эта комната – мне еще надо выбраться из этого рая параноика. Она была уверена, что все рычаги управления системами именно там, за этой тяжелой дверью.

Недалеко от двери был люк, так что света хватало, чтобы рассмотреть электронный замок на двери и панель для сканирования отпечатков пальцев и сетчатки глаза. Это было что-то вроде простого сенсорного экрана, но, глядя на него, Фатима вдруг вспомнила про браслет повара – у него тоже был экран. Возможно, сетчатка и отпечатки – просто страховка на случай поломки браслета, Фатима не сомневалась, что эту дверь, как все остальные, Ада открывает похожей штукой. Фатима присела перед дверью и внимательно рассмотрела замок – полностью скрытый механизм, дверь – как сплошная гладкая стена с торчащей ручкой, даже стыков створок не видно. Нет, туда мне не попасть, с сожалением подумала она, по крайней мере, пока… Возможно, браслет Ады, или что она там носит, обеспечит ей доступ в кабинет, а может, он и вовсе не понадобится – вдруг в спальне тоже найдется средство или подсказка для спасения. Надев очки, Фатима осторожно просунула руку между двух лучей и дотронулась до ручки, тяжелый металл чувствовался даже в такой незначительной вещице. Ладно, ухмыльнулась она, это не к спеху, займемся главным. Она осторожно вернула руку на место и повернулась к двери спиной, впереди ее ждали последние метры, отделяющие ее от самой высокой вершины в ее карьере.

Спальня тоже может быть заперта, шепнул голос, пока она пересекала залитый фантастическим голубым светом этаж, Паучиха – параноик с опытом, а такие всегда перестраховываются даже там, где спецы по безопасности не видят ничего угрожающего. Сейчас я это и выясню, твердо заткнула голос Фатима, в пустых мыслях никогда нет пользы, особенно в критические моменты. Дерись или беги, пасуй или действуй, сдавайся или борись – принимай решение и никогда в нем не сомневайся. Сомнения – кислота, разъедающая сначала душу, потом – всю жизнь.

Мысли летели со скоростью света в ее голове, она уже прикидывала, что предпринять, если дверь спальни окажется запертой. Вернуться за браслетом повара? Почему-то Фатима сомневалась, что он имеет доступ в две самые главные комнаты в доме. Но Ада уже не молода, рассуждала она, ее мучает давление… да мало ли что еще, вдруг ей станет плохо, тогда кто-то должен иметь доступ в спальню. Кто-то самый доверенный. Но выяснять, кто этот человек, времени не было. А скорее всего, всё гораздо проще, подумала Фатима, подходя к такой же стальной двери, от кого ей запираться, когда вокруг одни слуги и охранники? Кабинет – да, тут другое дело, но вряд ли кто-то сунется к ней в спальню, когда она там. Интуиция поддержала эту мысль. К тому же, здесь есть лучи, ухмыльнулась Фатима, надевая очки, готова спорить, если что-то коснется луча – дверь тут же заблокируется.

Проверять она не собиралась, медленно, чтобы не задеть фиолетовый луч, она протянула руку к тяжелой ручке… и замерла. Это последняя преграда, вдруг подумала она, последний рубеж. Я столько к этому шла, и вот оно. Это на самом деле происходит, я прошла огонь и воду, и вот осталось лишь протянуть руку… Таксделай этот последний шаг и заполучи свой приз, прошептал голос в ее голове, ты подошла к самой вершине, так давай, докажи, что не случайно прошла так далеко. Корона ждет тебя, иди и возьми.

Глубоко вдохнув, Фатима твердо протянула руку и нажала на ручку. Дверь оказалась не заперта.

16

Как ни странно, единственным, кто почувствовал присутствие чужака, был совсем не Роман, а обычный повар. Возможно, дело было в том, что это мимо него прошла смерть, погладив его своими ледяными пальцами, в то время как Роман был далеко от места событий, и мысли его были заняты предстоящей охотой. В тот самый миг, когда Фатима нажала на ручку двери, ведущей в спальню Ады Терер, Роман пребывал в приятном сне, уверенный в собственном могуществе и контроле. А вот двумя этажами ниже молодой повар вдруг резко вынырнул из сна, как будто какой-то толчок выбросил его из сновидения, навеянного просмотренным сериалом.

Игорь распахнул глаза, непонятный страх сжимал горло грубой хваткой, знакомая тревожность билась где-то в груди, как птица, пойманная в силки, и чем сильнее билась эта птица – его душа – тем сильнее и неприятнее становилось щекочущее чувство, как будто ее невидимые перышки щекотали его изнутри. Такие же ощущения он испытывал каждый раз, когда хлопала входная дверь его дома, возвещая о приходе отца, когда половицы в коридоре вдруг начинали скрипеть, а он только зашел в ванную или туалет, когда вдруг разливал чай, спеша уйти до прихода родителя… Это состояние так долго было постоянным фоном его жизни, что он хорошо успел усвоить – оно никогда не врет, это сигнал опасности.

Нет, это старые травмы, повторял про себя Игорь свою мантру, это просто слишком долгий стресс. В сети он прочитал статью одного известного психолога о посттравматическом стрессовом расстройстве, в ней говорилось о том, что дети, подвергавшиеся физическому и/или психологическому насилию – систематическим унижениям, лишению любви и уверенности в будущем, вынужденные жить в постоянном страхе и напряжении, постоянной борьбе за внимание и материальные вещи, дети, часто отвергаемые родителями, шантажируемые, поставленные в условия бесправия, неуважения – получают психологические травмы такой же тяжести, как солдаты, прошедшие войну. Это сравнение показалось ему как нельзя более уместным – именно так он себя и чувствовал: маленький человечек, вынужденный выживать под постоянной угрозой.

Он тоже не мог расслабиться ни на секунду, потому что зло вокруг него не прекращалось ни на секунду, если отец не орал на него, не ломился в ванную и ничего не требовал, он унижал его мать, демонстративно заставлял ее подчиняться, упиваясь своей властью и безнаказанностью, или лупил собаку, показывая, кто в доме хозяин. Жизнь Игоря была горьким коктейлем из жестокости, несправедливости и бессилия. Он просто старался выжить на территории врага, иногда мечтая о смерти, иногда – о жизни. И сейчас его инстинкты, обостренные с самого рождения, снова уловили угрозу.

Или ему так казалось. Из той же статья он узнал, что эти кошмары преследуют людей до конца жизни, всплывая вдруг из темных глубин подсознания и взрываясь, как забытые мины прошедшей войны. Триггеры – вот как называли событие, или слово, или звук, или ситуацию – всё то, что провоцировало старую боль, возвращало в те кошмарные времена. Он и сам не раз ловил себя на том, что может жить совершенно спокойно, но вдруг один взгляд даже незнакомого человека, напоминающий взгляд отца, или сцена из фильма, где унижали женщин и детей – всё, Игорь тут же чувствовал себя снова там, снова маленьким и беззащитным. Гнев, обида, боль и желание отомстить, дать сдачи, отравляющая смесь чувств выплескивалась наружу из старой раны, как скопившийся гной.

И всю эту модную ерунду о прощении, о свободе, которую оно, якобы, несет – эту чушь он уже проходил и убедился, что некоторые вещи прощать нельзя, да и не получится. А притворство принесет лишь новые страдания и внутренние конфликты и без того истерзанной душе. «Простить, особенно, когда обидчик тебя об этом не просит, – это была фраза одной девушки на форуме, вот уж что действительно помогало, в отличие от дешевых философий и глупых методик, – значит, обесценить то, что с тобой произошло, – писала она, – это значит, пойти к тирану и сказать: «Ничего страшного или плохого ты не сделал, мои страдания не имеют значения, всё хорошо, делай так дальше».

И таких разочарованных в книга-пустышках и гуру-неудачниках становилось всё больше к радости Игоря. Просто весь этот бред хорошо продавался, страдающие люди искали обезболивающее и охотно покупали пустышки, обещающие избавление от старой боли. Но карточные домики не выдерживают даже легкого сквозняка, лекарство не помогало, люди разочаровывались, а неумолимый интернет, хранилище самой разной информации, подкидывал пищу для размышлений: автор книги «Как Завести Друзей» Дейл Карнеги умер в полном одиночестве… где были все его друзья? Бенджамин Спок, написавший книги о воспитании детей, в старости остро нуждался в деньгах на лечение, его жена вынуждена была обращаться к друзьям и общественности, потому что его собственные 2 сына наотрез отказались давать деньги, заявив, что в доме престарелых о нем итак позаботится государство… Автор книги о семейной гармонии «Как сохранить брак» Дерек Медина застрелил жену и выложил в сеть фото своей последней – и уж точно самой искренней – работы… Писательница из Южной Кореи Чхве Юн Хи, создавшая такую-же книгу-пустышку «Как быть счастливым», повесилась после долгой депрессии, вызванной болезнью легких и сердца … Как разумно писали пользователи: «Вот и всё, что вам надо знать о различных «тренерах-гуру» и их «пути в лучшую жизнь».

Но выход был, об этом он узнал из собственного опыта, а потом подкрепил знания, общаясь с таким же искалеченными душами, выход, до того простой, что из него вряд ли получилась бы книга, которую можно продать. Выбирается только тот, кто твердо решил выбраться, вот и весь секрет. Только вот путь к счастью у каждого свой, как отпечатки пальцев, так что давать всем одинаковые – и зачастую вообще пустые, но красиво звучащие – советы по крайней мере наивно.

Единственное, что сам Игорь мог бы сказать таким же, как он: то, что сейчас происходит, это не вся твоя жизнь, она может быть другой, главное – вычеркни тирана из жизни всеми доступными способами. Это как вытащить гвоздь из ноги – если позволить ему остаться там и калечить, начнется гангрена, дальше – смерть. А если вытащить его, со временем рана затянется, это не значит, что больно больше не будет, будет, если случайно наступишь на камешек или кочку, но это будет уже не та боль, с ней можно будет жить, потому что через несколько минут или дней, но она утихнет.

И сейчас, проснувшись в темноте со знакомым чувством тревоги и страха, Игорь понял, что, вероятно, опять «наступил на камешек», такое случалось не только в реальной жизни, иногда прошлое атаковало во сне, это были кошмары, в которых он снова был маленьким, мать срывала на нем зло, отец старательно уничтожал его психику. А бывало так, что страх появлялся без видимой причины, Игорь понимал, что что-то его спровоцировало, но очевидных причин не видел, точнее, не видело его сознание.

Живя в родительском доме, он почти никогда не спал крепким, глубоким сном, ночные часы он проводил в напряженном ожидании, прислушиваясь к каждому шороху и скрипу, а когда усталость брала свое, он просто вырубался и всегда жестоко расплачивался – из сна его вышвыривала ругань отца, плачь матери или вовсе затрещина.

– Дрыхнешь, гаденыш?! – орал отец, срывая с него одеяло, – никчемный, ленивый выродок! Весь день бы только ни хрена не делать! Сутками только жрешь и валяешься, как свинья уже разжирел…

Такая жизнь вынудила организм никогда не отключаться, даже засыпая, Игорь продолжал краешком сознания слушать и анализировать, чтобы хоть как-то минимизировать стресс. Здесь, на острове, он впервые начал высыпаться, отдыхать, впервые ощутил, что значит настоящий сон… но в том кошмаре он прожил 21 год, а здесь – всего 3. Возможно, его подсознание так и не научилось полностью отключать повышенную чувствительность, просто на острове не было раздражителей, не было причин будить его среди ночи. А теперь причина появилась.

Но он об этом не знал, лежа в темноте, он прислушивался к знакомой тишине огромного дома, такой спокойной, такой исцеляющей, но тревога не уходила. Может, это сериал, задался вопросом Игорь, не надо смотреть такую жуть перед сном, все эти отрубленные головы, вспоротые животы…

Страх никуда не делся, и через 5 минут самоувещеваний повар вдруг почувствовал какую-то силу, какую-то реальную угрозу, ему почему-то казалось, что в темноте он не один. Он понимал, что страх этот совершенно иррациональный, но это понимал разум, а сердце трепыхалось в груди, как охваченная паникой птичка. Он и сам не знал, чего именно боится, для того, чтобы бояться призраков, он был уже слишком большим, да и откуда им взяться, остров-то искусственный, раньше тут было просто море. Бояться людей было еще абсурднее, кроме Ады и армии ее охранников – которых он знал в лицо и с большинством нормально общался – здесь никого не было. Просто не могло быть.

И всё же он чувствовал, возможно, чувство это было ложным, как сны не являются реальностью, хотя иногда так похоже, чувствовал, что есть угроза. Сидя в кровати, он покосился на занавески, колышущиеся от легкого ветерка. Страх усилился. Надо закрыть окно, подумал он, холодея при мысли, что ему придется подходить к источнику страха в темноте, надо во всех отношениях – там, разумеется, нет никого (не Дракула же, в конце концов, прилетел на остров Ады), просто не положено его открывать…

Но в темноте разум готов верить, страх открывает двери, запертые днем для всего нелогичного и иррационального, чуть дыша от ужаса, Игорь приблизился к окну, ожидая, что оттуда покажется бледное лицо или когтистая лапа, свет он намеренно не включал – темнота оставляла шанс и самому остаться незамеченным. А кроме того, он понимал глубоко внутри объятого страхом сознания, что не выдержит того, что можно увидеть при свете.

Ватными от хлынувшего в кровь адреналина руками он кое-как закрыл окно, для этого пришлось сдвинуть занавески, за окном в едва достающем свете фонаря перед входом в подвал охраны поблескивала плитка. Никого, конечно же, никого. Однако он намеренно не позволял себе смотреть в густую черноту веток, страх никуда не исчез, инстинкты кричали об опасности, и сопротивление разума с каждой секундой слабело. Щелчок запертого окна немного успокоил, теперь это страшное нечто не проникнет извне. Игорь рискнул зажечь свет и, чувствуя себя полным идиотом, наклонился и заглянул под кровать. Ничего, даже ни единой соринки.

– Идиот, – с улыбкой прошептал Игорь, кровь прилила к лицу, обдавая жаром.

Ну естественно, а кого он там ожидал увидеть? Леприкона? Чудовище с горящими глазами? Ему ведь уже давно не 6 лет. Однако тревога не желала уходить, лицо горело, в груди продолжала биться испуганная птичка. Надо умыться, решил Игорь, холодная водичка сейчас самое то. Он зашел в ванную, даже не отдавая себе отчет в том, что испуганно косится на занавеску для душа. Яркий свет уничтожил все тени – Игорь был здесь один… или когтистая черная рука со скрюченными пальцами уже тянется из-под ванны…

– Хватит! – сказал он вслух, как ему показалось, требовательно и уверенно, но на самом деле это был скорее плаксивый тон испуганного ребенка.

Игорь подошел к раковине, в зеркало на него смотрели два огромных от страха глаза. У страха глаза велики, подумал он, заставил себя улыбнуться и включил холодную воду. Наверное, она зашипит от прикосновения с кожей, подумал он и снова улыбнулся, на этот раз более натурально. Шипения он не услышал, но так неописуемо приятно было погружать горящее лицо в ледяную воду. Через несколько секунд ему уже стало значительно лучше. Держа руки под струей, он выпрямился и посмотрел на себя в зеркало, незнакомец с выпученными глазами исчез.

– Сон, – с улыбкой сказал он парню в зеркале. – Просто дурацкий сон…

И тут свет вдруг погас, а в темноте под потолком послышалось странное шипение.

17

Ручка двери легко поддалась, и, плавно толкнув ее, Фатима увидела сплошную темноту в узкой щели – открывать дверь она пока не собиралась, сначала надо было решить проблему с лучами. Сердце вдруг забилось как бешенное, но Фатима твердо подавила бунт – глубокий вдох, длинный выдох. Ада там, в этой темноте, она знала это, чувствовала всеми клеточками.

Дверь открывалась совершенно бесшумно, даже если она не спит, если дверь ей не видна, присутствие Фатимы всё еще остается тайной. Она могла бы не проснуться вообще, подумала Фатима, но нет, это было бы слишком просто. Виктор Соболев ясно дал понять: его цель – месть, а месть всегда должна быть осознанной, если Ада просто умрет во сне, это будет скорее благо, чем наказание, нет, она должна понять, кто и за что лишает ее жизни. И после увиденного «кино» с малышкой заказчика, Фатима сделала бы так даже без его просьбы.