Инстинкт Убийцы. Книга 3. Остров Черной вдовы

– Ааа, бездельники эти, – она презрительно фыркнула и махнула рукой. – И за что они такие бабки имеют, я тебя спрашиваю? Сидят весь день, жопу протирают, кривляются в камеру и выше нас, нормальных людей, себя считают…

– Не все такие, – перебил ее Пророк, чувствуя, что удаляется от цели, а не приближается к ней, – многие – да, не спорю. Сидят и рассказывают, как масочки на задницу мазать или как правильно трусы покупать, и что на ужин своему «папику» приготовить, чтобы он денег на шубку дал, – он скривился и многозначительно посмотрел на ее. – Но есть и настоящие журналисты, просто работающие как раз на «нормальных», как вы сказали, людей, они ищут правду и рассказывают ее людям. А в газетах и на ТВ много правды вы видели? Сразу рот заткнут! Слава богу, мы живем в эпоху интернета, в эру информации…

– Кончай мозги мне пудрить, – усмехнулась она, – если хочешь спросить, так спрашивай. Я – местная, много чего порассказать могу.

– Например? – Это уже было ближе к делу.

– Проклято это место, вот что, например!

– Громкое заявление, – ухмыльнулся Пророк, похоже, здесь всё же придется попотеть. Или пойти в другое место. – А подробнее?

– Зло сюда пришло, это Паучиха, будь она неладна, притянула его сюда! Этот ее остров, тайны, миллиарды… Знаешь, почему ее так звали?

– Конечно, – закатил глаза Пророк, – и не хочу в тысячный раз мусолить одно и то же. Расскажите мне что-то свежее, уникальное, если, конечно, есть, что рассказать.

– Я-то расскажу, а ты заплатишь. Идет?

– Это будет зависеть…, – начал было Пророк, но она цокнула и раздраженно перебила его.

– Все вы одинаковые! Чтоб вас! Рта больше не раскрою! – она смачно провела пальцами по жирно накрашенным губам, – сами копайте! Вот так вот вы помощь добрых людей цените!

– Дам 1000р, если расскажете, почему это место «проклято». – Хотя он уже догадывался, с умственными способностями у него-то проблем не было. – И что за взрывы, почему вон те парни, – он кивнул на местных телевизионщиков, те как раз брали интервью у какой-то пожилой продавщицы картин, – вдруг снимают сюжет не про Аду Терер?

Она скосила взгляд, делая вид, что обдумывает предложение, потом нехотя выдавила:

– Ладно, уговорил. Но за воду отдельно заплатишь, понял?

Пророк нетерпеливо кивнул.

– Это наши «титаны» телевидения, – от презрения в ее голосе Пророку захотелось расхохотаться, но он сдержался, информация была важней. – Снимают сюжет о парне, я его знала, между прочим, он тут картины продавал. А вчера ночью дом этого парня взлетел на воздух, да еще полквартала разворотил, вот так-то! И это не прошло и двух недель после истории с островом! Ну что, как не назвать это место проклятым?

– Да, как-то странно, – совершенно искренне проговорил Пророк, глядя мимо женщины на искрящуюся воду. – Мне нужны подробности. Всё, что знаете.

И, предвидя ее ответ, тут же отрубил:

– Торга не будет. Или вы получаете свою 1000р, или я отдам их кому-то подружелюбнее.

Она открыла было рот, подумала и закрыла.

– Ну тогда слушай, рассказываю один раз, второй – уже за отдельную плату, понял? И деньги вперед! А то знаю я вас. – Пробурчала она, однако жадно схватила купюру и тут же сунула куда-то под не первой свежести передник.

Пророк тем временем отсчитал ровно 50р за воду и положил на стеклянный прилавок, время чаевых закончилось.

– Так, значит, вы его знали, да? – Он отвинтил крышку и сделал большой глоток, вкус был фантастический, особенно, после пустыни во рту, которую оставил внезапный стресс.

– Знала, а как же, я всех тут знаю. – Она гордо выпятила морковные губы, – между прочим, 10 лет уже на этом месте стою, копейку зарабатываю, не то что некоторые. – Пророк предпочел не заметить шпильку в свой адрес. – Знала я его, нормальный парень, только малеха странный он был.

Пророк вопросительно поднял бровь, не отрываясь от бутылки.

– Ну, взять хотя бы прическу, – она снова скривилась, – ну что за идиотский хвостик? Разве это прическа для мужика? А ему-то уже за 30 было! Жениться давно пора, деток заводить, покрестить их как полагается… Так нет, хвостик этот дебильный, весь в браслетах каких-то ходил, а самое ужасное – в Бога не верил! Ну ты представляешь?! Бывало, как заведет эту ересь свою… Тьфу! Всё, говорит, обман, Библия людьми написана, чтобы другими людьми править – ну не псих? Я, говорит, верю в высшее Я, во Вселенскую силу любви или как-то так. Его только затронь, потом не остановишь, как сектант какой-то, всё про Высшее существо, растворенное во Вселенной лопотал, да про то, что религия – глупость и зло. А это веками проверенная истина, я тебе говорю, это сборник священных законов для нас, для смертных, от Самого Господа…

– Ближе к делу, – подобного бреда он уже наслушался в свое время, больше выслушивать не собирался.

– Ну так я и рассказываю, – надулась торговка, однако продолжила, отрабатывая свою тысячу. – Нет, чтобы в церковь пойти, как все нормальные люди, да помолиться там об избавлении от глупости своей, так он обряды какие-то странные проводил, амулеты какие-то носил… Я его как-то сатанистом назвала, так он чуть в драку не кинулся! Это вы, говорит, и есть самое большое зло, тупые, говорит, и с черными душонками! Это мы-то, а? Православные, крещенные люди!

Пророк снова начал раздражаться, но она вернулась в полезное русло.

– Любил медитировать, как сейчас модно, все прям только и медитируют по любому поводу. – Она снова скорчила презрительную гримасу, – было у него какое-то место, он не говорил, по крайней мере, мне уж точно, там он медитировал и рисовал свои такие же чокнутые картины. Где-то здесь, на берегу, а у нас тут как раз есть закрытая военная зона, там подлодки, вроде, учения проводят и водолазы, может, этот псих туда забирался? Я вот что думаю: может, увидел какой-то военный объект, вот его и порешили? Военные после исчезновения острова тут как мухи возле кучи вьются… Одно скажу точно: связано это! Чует мое сердце, связано! За такую идею мне журналюги побольше твоего заплатят, – и она противно ухмыльнулась.

– Без доказательств – не заплатят. – Осадил ее Пророк, с каждым произнесенным словом она нравилась ему всё меньше и меньше. И это если отнять от изначальной неприязни. – Тут каждый такие истории рассказывает, что хоть езжай в Голливуд и снимай. Что с домом его случилось?

– Официально – утечка газа и пожар. Мол, забыл выключить газ, а в доме полно было свечей. Соседи подтвердили, что он любил зажигать свечи по вечерам. Но я его знала, понимаешь? Да, друзьями мы не были, но этот парень не напивался и не засыпал с сигаретой в зубах. Не такой он был, и при всей его дурости, наркотой не баловался, я это знаю, потому что он часто речи толкал о чистом сознании и потоках вселенской мудрости, которые он, якобы, улавливает только так, не замутняя разум ни алкоголем, ни чем-то еще. Он даже не курил! Этот товарищ себя очень любил, мечтал прославиться, ходил с задранным носом и параллельно о смирении твердил, бедный дурачок…

– Когда вы видели его в последний раз?

– Да вот вчера и видела. – Она покачала головой, – как обычно, принес свои наркоманские картины… да, наркоманом он не был, но рисовал точно как под кайфом. Только ушел рано, он о своей жизни вообще не откровенничал ни с кем, только о своих «потоках вселенной» и прочей дребедени.

– А может, было что-то странное, ну что-то, что вам бросилось в глаза? – Он закусил губу, боясь и желая услышать ответ.

– Ты прямо как детектив из фильма, – и она грубо засмеялась, – не видела я ничего странного, я на всю эту мазню вообще не смотрю, насмотрелась за десять-то лет. И ничего необычного тоже не было, пришел, поторговал, что-то продал и ушел. Всё как всегда.

Продал, подумал Пророк, и я, кажется, знаю, что. Всё сходилось, и то, что эта вульгарная и недалекая женщина ухватила саму суть, волновало еще больше. Он любил медитировать, закрытая зона, куча людей из органов, Фатима и его собственный выход из тела. А теперь – пожар, и художник мертв, и даже этой едва знавшей его торговке понятно, что он не мог напиться и забыть выключить газ.

– И вот еще что странно, все его картины сгорели, потому что он хранил их в гараже, а гараж тоже взлетел на воздух. Там полквартала к чертям разнесло.

Они помолчали, каждый обдумывал свое.

– Не спасли его все эти фенечки и высшие Я, – заключила она, – тут какое-то зло осело, я это чую, Паучиха был большим сгустком зла, а черти к чертям тянутся, так что тут теперь чернота. – Она перекрестилась, – вот, ношу теперь крест не снимая, и каждый день лампадку жгу да молитвы читаю. Страшно, вот так будешь спать, ничего не подозревая, а соседний дом с гаражом как рванет, и – хана, привет, апостол Петр.

– Вы с полицией уже говорили? Они от вас точно не отстанут…

– Еще не добрались до меня, но я тебе так скажу: хрен им в жопу! Я с ментами не любезничаю, – она снова оскалила золотые зубы в подобии улыбки, – они не платят, только проблемы создают. Нельзя им помогать, тебя же крайним и сделают, понял?

– Не могу не согласиться, – очаровательно улыбнулся Пророк, но в душе темной волной ворочался ужас. Он опоздал ровно на 1 день, кто-то разобрался с художником, увидевшим то, что видеть был не должен.

Мысли мешались и ураганом летели в голове, кто это сделал? Зачем? Хотя, похоже, на второй вопрос ответ был очевиден. Фатима? Интуиция говорила, что нет, и сердце говорило. И не потому, что она не стала бы убивать обычного зеваку, стала бы, и убивала, и он это знал, просто это был не ее почерк, всё это было так непохоже на Фатиму, что невольно напрашивался вывод: это не она, здесь поработал кто-то другой.

Пожар, двойное убийство… нет, она бы убрала его по-тихому и сбросила в море, она была тенью, ангелом смерти, который находит тебя именно тогда, когда ты меньше всего этого ожидаешь. Она не стала бы сжигать дом, гараж и еще целую улицу, лишние хлопоты она на себя не брала и масштабные зрелища тоже не устраивала, ее стиль – невидимость, тишина и полная секретность, а это ночное шоу попало в новости, в то время как об одиноком трупе максимум была бы заметка в местной газетенке. А скорее всего, его бы еще и не нашли, думал Пророк, прокладывая путь сквозь толпу, он понятия не имел, что будет дальше делать, и, тем более, как узнать, кто еще охотился за портретом Фатимы, и кто его получил. Одно он понимал: оставаться здесь он больше не может, шум толпы, сотни жадных глаз и голосов, обсуждающих одно и то же – пир падальщиков после битвы. И где-то в этой толпе бродил невидимый враг, тот, что увидел картину именно здесь, на набережной, почему-то Пророк был в этом уверен, может, он и сейчас здесь, вынюхивает, ищет следы…

Я тоже часть следа, подумал Пророк, тревожность звенела в груди, как струна, как много знает этот кто-то? Какими ресурсами обладает, если сумел узнать лицо самой скрытной убийцы? Внезапно солнце стало прожектором, безжалостно освещающим именно его среди всей массы людей, ему вдруг показалось, что все глаза смотрят на него, что люди перешептываются и перемигиваются, что они знают его, что они собрались здесь ради отменного шоу, и оно вот-вот начнется, один главный герой уже вышел на сцену…

Стоп! Прекрати! Закричал он внутри себя, но паника не желала уходить, впервые он почувствовал себя настоящей добычей, кроликом, бегающим уже не по лесу, но пойманным и брошенным в длинный трек, где за металлическими сетками уже рычат от нетерпения гончие, и некуда скрыться, и некуда бежать, ты здесь, чтобы быть пойманным и убитым на потеху зрителям. Всю свою жизнь он был призраком, невидимкой… или думал, что был, и теперь ему стало страшно.

Не привлекай внимания, строго сказал он себе, не смей даже шаг ускорять, иди, как шел, и убирайся отсюда скорее. Это стоило больших усилий, но он двинулся вперед, бросая невидящие взгляды на картины, на людей, на сверкающую под холодным солнцем воду. Его глаза, спрятанные за темными очками, высматривали что-то, или кого-то, он сам не знал, он стал загнанным зверем, ребенком, вдруг обнаружившим, что забрел в логово людоедов, и, на самом деле, единственным, что он сейчас хотел увидеть, был выход с набережной.

Собирая волю в кулак, он изо всех сил пытался не расталкивать всех и не бежать к лестнице, ведущей, как ему казалось, к спасению, широкая аллея внизу была не так запружена людьми, хотя там тоже снимали какие-то сюжеты, продавали картины, а подростки на скейтах и роликах сновали по толпе, как метеоры, разрезающие ночное небо. Надо убираться не только с этой набережной, думал Пророк, заставляя себя неспешно спускаться по широкой лестнице, надо валить из этого вшивого городишки к чертям собачьим, и как можно быстрее. Но он знал, что не свалит, не прямо сейчас, по крайней мере, было еще 2 места, которые тянули его, как магнит. И хотя умом он понимал, что ему там нечего делать, что именно в этих местах его могут поджидать… но душа никогда не славилась рациональностью, а она коварно шептала, что он не может уехать, не увидев то, что осталось от дома, не побывав на том месте, куда неведомая сила перенесла его сознание, пока тело валялось в парке на другом конце материка. То, что произошло с ним, было чудом, да, пугающим и опасным, но чудом, и он просто не мог не убедиться лишний раз, что всё это было на самом деле. Потому что в жизни лишь раз открывается дверь в волшебное, подумал он, и то, не для каждого человека, я буду очень осторожен, я буду параноиком, пока не оставлю этот край земли далеко позади, но я должен увидеть. Эх, сколько судеб сломали эти 3 слова, подумал Пророк и поспешил по выщербленным плитам аллеи по направлению к городу.

Как оказалось, подойти к месту ночного взрыва было почти невозможно, что было вполне предсказуемо – зеваки, журналисты и всё еще работающие пожарные и следователи создали вокруг квартала плотное кольцо, пробиться через которое не было никакой возможности. С двух сторон улицу закрыли металлические заграждения и машины спасателей и полиции, однако нескольким журналистам разрешили снимать, и теперь они с серьезным и гордым видом вещали что-то в камеры на фоне разрушенного квартала.