Сага о розах. Книга первая

– Но мне он сказал, что вы передали ему известие только на словах.

– Да, верно. Столкнувшись с ним лицо к лицу, я не сдержался и сообщил новости. В конце концов, когда по окончании празднества моего дня рождения гости покинули меня, я всё ещё был преисполнен гордости за встречу с Его величеством Агнием и написал своей супруге, а также всем близким друзьям, о том, как прошла церемония награждения. Конечно, добавил я и пару строк о том, какая радость ожидает мистера ван Крауда. И хотя, чтобы сохранить немного интриги, я не написал, какую именно из его дочерей определил ритуал, к моменту моего возвращения об этом судачил весь город. Мне очень повезло, что сам мистер ван Крауд ещё не был в курсе.

– Очень повезло, – не сдержался от иронии Ортольд и содрогнулся – сколько же слухов господин Риверди разнесёт об его визите?

– Поэтому меня всерьёз встревожило, что Хранители Неба прибыли, а свиток… а свиток всё ещё нет. Более того, пусть имя мисс Омико я открыл только супруге, но, как оказалось, в невесты определили младшую из дочерей мистера ван Крауда. Это было так необычно, что я решил сказать жене, что разыграл её. И после предпочёл помалкивать на эту тему.

Из уст такого болтуна подобное прозвучало зловеще.

– А что вы не пьёте, милорд Гилберт? – удивился градоправитель, когда допил свой скотч до дна и потянулся за бутылкой, чтобы разлить напиток по новой.

– Вы настолько прекрасный рассказчик, что я заслушался, – близко к правде ответил Ортольд и сделал глоток. Скотч действительно был отменный. – Но вы остановились на том, что решили перестать разносить слухи. Почему?

– Потому что своему другу я верю больше, чем свиткам Церкви, пиши их хоть сам Святой Отец! А ещё мне было сложно не задуматься, отчего свитки не пришли. Ни для мисс Омико, ни для мисс Сабрины. И поверьте, если бы Его высокопреосвященство не обмолвился, что мне обязательно стоит познакомиться с господином, что будет сопровождать этих Хранителей Неба, то я бы ни за что вам не доверился. Однако он очень положительно отозвался о вас, а узнать в милорде Гилберте господина Грейффа для меня не так сложно.

При этих словах выражение лица господина Максимуса Риверди стало таким серьёзным, что начало соответствовать его должности. Человеку с таким лицом можно было смело вручать ещё одну медаль, а то и орден. Только вдруг оно начало багроветь, а затем толстяк закашлялся. Кровью.

«Скотч отравлен!» – похолодел Ортольд и как можно громче позвал секретаря.

Затем молодой маркиз сунул себе пальцы в рот в намерении опорожнить желудок. Но, как назло, он так и не успел позавтракать, а потому вызвать рвоту не получилось до тех пор, пока он не выпил воды из кувшина. К тому времени тело сковала слабость, а вокруг него вовсю засуетился Гульд. Секретарь тоже старался помочь своему господину, но безрезультатно. Господин Риверди дёргался в предсмертных судорогах.

– Умер, – ошарашенно пробормотал служащий.

– Это всё скотч, – прохрипел Ортольд, и его глаза сосредоточились на чёрном языке градоправителя. Кто-то придумал чрезмерно суровое наказание за излишнюю болтливость.

Затем горло Ортольда сдавило, и он закашлялся. Тоже кровью. Из-за этого его на миг охватила паника, однако недаром он был обучен магии. Мужчина постарался расслабиться и занялся очисткой своего организма с помощью волшебства. И хотя целительство не входило в число его ярких талантов, скорее даже наоборот, на этот раз даже самый строгий учитель по достоинству оценил бы проявленные усилия – ученик сделал всё правильно и… остался жив.

Глава 12

Следователь без сомнений отпустил его, так как секретарь признал, что бутылка аллуэтского скотча принадлежала господину Максимусу Риверди, да и проверка на бродячей псине подтвердила – напиток отравлен. Однако мрачные думы по?прежнему терзали Ортольда. Что-то здесь было не так. И если бы не вспыхнувшие в нём чувства к Омико, то об этом вряд ли бы кто-то когда-либо узнал.

«Что мне известно?» – принялся анализировать мужчина и первым делом пришёл к выводу, что смерть градоправителя напрямую связана с разговором, произошедшим в королевском замке. О чём-то опасном перемолвился господин Риверди с Его высокопреосвященством Альбертом Верлером.

Но почему он решил так?

Да по той причине, что можно поверить – кто-то желал чёрной мести, раз посмел сделать смертельный подарок на юбилей. Но тогда бы не возникло странностей со свитками. Из-за них Ортольду стала ближе другая версия. Не иначе как состоявшийся в замке разговор слышали посторонние, ведь, судя по всему, друзья встретились случайно и не скрывались ни от кого. Что было очень зря. Некие слухачи донесли о факте беседы тому, кому надо. В результате этот кто-то намеренно преподнёс отравленный скотч в подарок. Может быть сам. Может, через третьих лиц. А дальше общительность и добродушие господина Риверди предполагали, чтобы он употребил напиток. Было бы естественно, чтобы он сделал это прямо в день рождения, ведь, судя по всему, выпить, особенно в компании, этот человек любил. Но этого не случилось и в результате произошла серьёзная «неприятность» – болтливый градоправитель массово отправил хвастливые письма друзьям. Он разнёс ставшее известным ему обстоятельство кому только можно.

– Куда энто вы, милорд? – удивился Гульд тому, каким решительным шагом направился маркиз в сторону кэба.

– Я бы очень хотел навестить жену покойного господина Риверди.

– Да вы что, побойтесь богов. Ей же ужо о муже сообщили верно.

– Пусть момент неуместен, но этот визит необходим… Кроме того, в последнее время мне часто доводится вести разговоры в несоответствующих правилам приличия местах или в неприемлемом тоне. Считайте, что я набираюсь нового опыта.

Сказав так, Ортольд криво улыбнулся, но Гульд не изменился в суровом выражении лица.

– Вас ядом опоили, а ведь ещё прежние раны не зажили. Мало, что ль, кровью харкали? – недовольно заворчал вояка. – Своя рубаха-то ближе к телу. О себе бы подумали, милорд.

«Мне бы теперь хоть на минуту избавиться от мыслей, как бы остаться с головой на плечах», – мрачно пронеслось в голове Ортольда, но он не стал пугать своего капитана тем, в какое опасное дело он сунул свой нос. Ни к чему это было.

***

Драконы остановились, чтобы дать отдых лошадям и людям. Слуги тут же принялись разводить костры, а походный повар громко затребовал с обоза необходимые продукты. Четверо молодых смельчаков-гвардейцев закинули за спины луки – решили испытать удачу в ближайшем леске. На прошлом привале они подстрелили десяток перепёлок и одну пролетающую мимо утицу, а потому вперёд их гнал азарт. Это чувство было сильнее необходимости отдохнуть.

Судя по виду Снерша, его снедало аналогичное острое желание. Вот только оно требовало вернуться, и оттого путешествие с черепашьей скоростью раздражало кузена ещё больше.

– Если сменить облик, то я бы долетел до места всего за час, – недовольно буркнул Заррах, чтобы завязать дружеский разговор. Последние дни Снерш отмалчивался и было видно, что он с трудом держит себя в руках.

– С чего бы это тебе возмущаться? – с презрением отозвался брат. – Ты же отстаиваешь позицию необходимости соблюдать человеческие традиции, вот и радуйся созерцанию окрестностей с высоты червей.

– Отстаиваю. Но заметь, я никогда не говорил, что эти ограничения меня восхищают.

Снерш снова замолчал и из-за этого стал походить на статую. Он стоял, прислонясь спиной к дереву, и держал руки скрещенными на груди. Пальцы крепко стискивали предплечья.

…Поза брата давала понять, что попытка завязать дружескую беседу потерпела полное фиаско. Зарраху ничего не оставалось, как выяснить интересующее его обстоятельство напрямую.

– Я знаю, что мой вопрос тебя разозлит, но мне необходимо знать. Это ты прошлой ночью улетал из лагеря?

– Можно подумать, ты не почувствовал на мне запах моей шеа мереш. Забраться в комнату этой девушки так просто. Кто-то словно специально закрепил на стене удобную решётку. Она как лестница.

– Не надо пользоваться отсутствием наблюдателя, – сурово нахмурился Заррах. – Если ты сделаешь тоже самое, когда к нам присоединится жрец, это дойдёт до ушей твоего отца. А его позиция тебе известна. Дома тебе будет грозить смерть.

– Как и тебе, – ухмыльнулся Снерш. – Ты ведь знал и не донёс на меня.

– Других братьев у меня нет, но всему есть свой предел.

– Да. Он есть.

С этими словами дракон уставился на кольцо, надетое на палец Зарраха. Камень на перстне за прошедшие дни стал очень тёмным, и это означало, что император Шеррах совсем ослаб. Однако его цвет не был непроглядно чёрным, что являлось бы известием о смерти.

– Мой отец не только отдал артефакт тебе, он потребовал, чтобы я начал поиск невесты только после его любимца Зарраха. А разве это не означает, что он перешёл некие границы, э?

Заррах ощущал вину за то, что вынужден идти против кузена, с которым всегда был дружен. Однако при этом он не сомневался в собственной правоте. А то, что император открыто поддерживал его, ещё больше добавляло уверенности.

– Я говорю о том, что ритуал не предопределил тебе эту женщину, а потому не смей приближаться к ней! Понял?! – зловеще прошипел он в приказном тоне, но кузен остался спокоен. Снерш сощурил глаза и с язвительной улыбкой на устах произнёс.

– Ха, по-моему, тебе судьба вообще никого не предопределила. Поэтому смею предположить, что кричишь ты сейчас из-за того, что тебя снедает… Как её там? Ревность?

Сказанное разозлило Зарраха ещё больше, а потому он, глядя Снершу в глаза, процедил.

– Ты думаешь я не ощутил сладкий запах этой ля шеа? Он пьянит, но я не позволил себе к ней прикоснуться. Мне было бы противно докатиться до твоего безумия!

– Какое замечательное признание. Яркое и трагичное, – звонко рассмеялся Снерш, а затем состроил сочувственное лицо и сказал. – Но ты не переживай из-за всего этого, братец. Когда я стану императором, то позволю тебе прикасаться к любым женщинам. Ты ещё сможешь забыться в женских объятиях.

***

– Омико, – жалобно протянула Сабрина одновременно со стуком в дверь. – Мне твоя помощь нужна. Я знаю, мы поссорились, но ты мне очень нужна сейчас.