Когито Нон Эрго

– Артем, я вас умоляю, – взгляд очкарика стал каким-то по отечески добрым и снисходительным.

– В наши задачи не входит строить из вас дурачка, разыгрывать вас. Мы стоим на пороге величайшего научного открытия, и просто хотим, чтобы вы приняли участие в этом, безусловно важном и полезном деле для человечества. Помимо всего вы будете периодически получать от нас денежные средства за абсолютно пустяковую работу, которую… ну, естественно, при желании… всегда сможете бросить.

И ещё. Вам абсолютно ничего не надо будет платить за этот курс. Я понимаю, что вокруг развелось немереное количество шарлатанов, которые только и норовят выудить у доверчивых граждан их кровно заработанные копеечки.

Мы не такие. Мы, как я уже говорил ранее учёные. Причём большинство у нас имеет официально признанные государственные дипломы.

Так что волноваться вам не стоит. Наша лаборантка поможет вам пройти первоначальное испытание.

– Соня? – обратился Георгий к своей помощнице.

Та кивнула, что издревле в человеческом языке жестов означало одобрение, и раскрыла невесть откуда взявшийся жёлтый чемоданчик, из которого выглянул целый набор колб и пробирок, непонятных шлангов и зажимов.

Она начала присоединять непонятные механизмы друг к другу, а я тем временем поинтересовался, что же и каким образом они планируют проверять.

– Мы сейчас постараемся добиться, и вы нам в этом должны помочь, чтобы ваш разум впал в сонное состояние. Постарайтесь при этом представить на несколько минут самые приятные для вас сонные воспоминания, и после, минуты через три самые тёмные, негативные сонные состояния.

После некоторых манипуляций София присоединила какую-то странную, похожую на старую детскую игрушку машинку, мне на руку, установила нечто, что мне напомнило банки, которые в детстве ставили от простуды мне на бицепс, обмотала серой тканью ногу, вообщем совершила ряд абсолютно непонятных мне действий.

Достала пульт, который был похож на один из тех, которые все мы видели в детских мультиках про корабли космических пришельцев, с такими же хаотически загорающимися лампочками.

Устройство это, стоит признать, действительно успокаивало нервы, заставляло погрузиться в расслабленное состояние духа. Я решил, что терять мне все равно нечего, и просто уплыл по волнам своей души.

Когда я закрыл глаза, то почувствовал такое несвойственное мне состояние, при котором веки стали тяжёлыми, разум почти полностью забыл свои повседневные хлопоты, стал тускнеть, и со временем сквозь эту пустоту, как сквозь сито стали проникать лучи тёплого, ослепляющего света.

Через некоторое время до меня, как будто бы из-за крышки тяжёлого металлического люка стали долетать слова.

Они были такими повседневными и будничными, что я даже и не думал сопротивляться потоку сознания, который с каждым новым словом успокаивал меня, заставлял вспоминать хорошие моменты моей жизни.

…Морс, ананас, кораблик, ветки, речка, дорога, мороженное, зима, подарки, теплота, отец, машина…

Отражаясь в моем мозгу каким-то вспыхивающим набором красок, запахов, эмоций, они, как масляная краска размазывались внутри моего черепа, образуя некую непонятную субстанцию, которая, в свою очередь рождала новые эмоции. Я стал медленно погружаться в некое космическое пространство, если это можно так назвать. Там не было звёзд, зато были какие-то контуры, очертания, которые составляли двухмерные, а затем и трёхмерные формы.

Потом я услышал женский голос, который сказал мне:

– Переключайся…

Я начал вызывать в своём мозгу новый ряд символов.

Больница, операция, спина, пожарная машина, электричество, парапет,

лес, темнота, закат…

Новый ряд эмоций, новый ряд импульсов создавал на бумаге причудливые волны.

Новая фигура появилась в воображении, новая форма. В которую буквально уплывало моё сознание.

Когда меня разбудили, я встал с явным неудовольствием. Состояние было двояким, с одной стороны эмпатические волны, как я их назвал про себя, притягивали меня к себе, к своему особенному красочному миру, с другой стороны вызывали чувство острой опасности, я понимал, что они открывают мне новый, совершенно особенный мир, основанный на восприятии, основанный на чувствах и красочных эмоциях, загадочных и разноцветных, словно крылья бабочки из австралийского буша.

После того, как я разлепил глаза, первым, что заметил была очаровательная улыбка Марии. Она смотрела на меня как на ребёнка, который для большинства населения Земли является символом непорочности и чистоты помыслов. И пусть даже он и оступается на первых порах, пусть его маленькие ножки падают в грязные лужи, на него никогда не посмотрят с тем презрением, с каким порой люди смотрят на ошибающихся взрослых, для ребёнка существуют только обманчивые и милые улыбки.

Я в этой роли чувствовал себя немного неуютно. Всё-таки я уже давно жил один, не находился на стороннем попечении, а ребёнком, во всех смыслах этого слова, перестал быть ещё раньше.

Поэтому, чтобы прекратить этот странный карнавал загадочных улыбок вокруг себя, я решил разорвать затянувшееся молчание, и спросил:

– Ну, как там ваши показатели. У меня получилось?

Парочка дружно закивала. А очкарик добавил:

– Вы отличный экспонат для нашего сонного музея, если можно так выразиться…

– Я вообще-то живой человек, прошу учесть! – перебил его я.

– Да, да, конечно, как вам будет угодно. Вы же понимаете, что это образное выражение.

– Хорошо, я понимаю. Что дальше мне с этим делать?

– Я постараюсь поговорить с Высшим советом, я думаю они согласятся привлечь вас к нашим небольшим собраниям. Позже мы вам сообщим время и место их проведения.

Я подошёл к столу, нервы были на пределе, я взял карандаш из пластмассового стаканчика с видами Ленинграда времён Брежнева, который достался мне в наследство от прошлых жильцов квартиры, и начал вертеть его между пальцами. Стандартный маневр, на который мне иногда приходилось идти, для того, чтобы хоть немного справиться со своими нервами.

Георгий между тем чем-то неуловимо напомнил мне пастора протестантской церкви, та же лёгкая небритость, тот же радужный отблеск в узких стёклах дорогих очков, та же хитринка во взгляде.

Впечатление уравновешивала София, которая имела хотя и спокойный, но добрый взгляд.

Я проводил гостей до коридора, они стали в спешке накидывать на себя плащи. И вот, по странной и необъяснимой случайности из кармана Георгия выпала на пол с лязгом серебряная зажигалка со странным символом. Пляска огненно- красного пламени между двумя колоннами.

Очкарик обернулся ко мне, улыбнулся своей белозубой улыбкой и подобрал вещичку.

Когда они уже вышли за дверь, я вспомнил, что не попросил у них визитки. Подумал ещё «Это что же, мне теперь каждый раз в головной офис обращаться? Там, наверняка, не знают кто я такой, таковы правила в этих конторках. Обычно тебя поручают какому-то отдельному специалисту, и он обращается к тебе персонально при необходимости.

Эх, видимо меня опять ждёт эта странная процедура, и ещё парочка незнакомых мне людей, которые, возможно, будут оба раза в два неприятнее, чем этот странный очкарик. Жалко, а я ведь ещё не понял толком, чем же занимается эта конторка».

Но, делать нечего. Я зашаркал старыми тапками обратно в комнату, и уже почти что смирился со своей тяжкой долей, когда обратил внимание на диван, на котором ещё минуту назад сидели мои гости.

Там, в самой глубине, почти что под самую седушку завалились два маленьких бумажных прямоугольника. Я вытянул их на свет и прочитал. На первой визитке значилось Георгий Важин, социальный инженер. И семизначный номер. Сверху номера был размещён цветной оттиск, на котором можно было различить Человека, только абсолютно лысого, и как мне показалось бесполого, обвитого змеёй.

Вторая визитка была абсолютно чёрной, и на ней значилось. Юрий Бесторнов, радетель.

Я подумал было, что ошибся, и перечитал. Потом протёр глаза и перечитал снова. Нет, наваждение не испарилось. Должность неизвестного мне Юрия действительно была прописана именно так «радетель». За что он радеет, за кого, каким таким необычным образом?

Я подумал, что расспрошу об этом самого Георгия в следующий раз, при следующей нашей встрече, а пока я подошёл к окну, раскрыл пошире ставни и достал из кармана пачку сигарет с красной окантовкой и белым фильтром, вдохнул мятный дым поглубже в себя и выдохнул облачко пара в окно. Пепел заскользил по стене, по каменной, похожей на огромные кирпичики облицовке дома. Я продумывал новый план действий.

Первая поездка за город

Утро встретило меня холодом, началась настоящая осенняя погода. Я поглубже закутался в своё пальто, натянул на голову капюшон, вставил в уши наушники и погрузился в мою любимую музыку. Скандинавские мотивы, расслабляющие звуки флейты.

Сегодня я распланировал день так, чтобы успеть на одно собеседование и, если мне в очередной раз, уже привычно, откажут, сесть на электричку и проехаться по лужскому направлению.