Преферанс на вылет

– Так, спасибо, я… гм… понял. Можете забирать папки. Так вот, перейдем к делу. Насколько я понимаю, мой курсант позавчера посетил Ваше заведение и вместо оплаченных услуг заработал от одного из «колокольчиков» повреждение, нанесенное неким артефактом. Это так?

Генриетта удалилась вместе с прейскурантами, напоследок пробурчав себе под нос нечто вроде:

– Хлипкий мущинка пошел, стеснительный, невыдержанный… а туда же, обвинениями разбрасываться…

Благожелательная улыбка граи диКампанула сделалась чуть шире. Курсанты за спиной что-то неразборчиво хрюкнули. Самому диФаушеру пришлось сделать вид, что он этого не расслышал.

– Так что все-таки произошло?

– Ваш курсант оплатил право провести время с девушкой категории Катарина. Но в процессе общения счел возможным требовать от нее услуг другого, более… ммм… темного спектра. Более того, эти услуги он попытался получить силой. Катарина в целях самообороны была вынуждена активировать «пчелу».

– Что скажете, диНоргье?

– Врет эта ее девка! Она сама на меня напала!

– И кому я должен верить?

– Разумеется… – и грая диКампанула сделала театральную паузу, – беспристрастному свидетельству.

– Что имеется в виду?

– У меня сохранилась запись общения Катарины с Вашим курсантом.

– Насколько я знаю, записывающие артефакты в домах утех под запретом…

– Поэтому они у нас установлены исключительно для подстраховки и самоуничтожаются по кодовому слову в том случае, если общение клиента с «колокольчиком» проходит без эксцессов. А если нет… артефакт может быть предъявлен для установления истины.

– Я могу его прослушать?

– Разумеется.

И грая диКампанула снова попросила в переговорник:

– Генриетта, пригласи к нам пожалуйста Мадлен. И пусть прихватит с собой запись, она знает, какую.

Пришедшая Мадлен оказалась настолько не похожей на граю диКампанула, что диФаушеру оставалось только удивляться, как настолько разные женщины умудрились подружиться: низенькая, коренастая, с воинственно выставленной вперед нижней челюстью, она напоминала какую-то из пород бойцовых собак. И войдя, глянула на диНоргье так, словно собиралась его покусать. Страшна, конечно, и желания общаться не вызывает, но с другой стороны, подумал диФаушер, это точно не Паула. А Мадлен протянула начальнице инфо-блок, который занял место в стандартном гнезде арт-проигрывателя на ее столе.

После прослушивания записи, диФаушер понял, почему полицейские отказались арестовывать Катарину, или как ее там зовут на самом деле. Окажись он сам на ее месте, он бы парнишку не только артефактом приложил, а и чем потяжелее, да с острыми углами. Заслужил.

– Я все понял, а теперь могу я взглянуть на артефакт, который ваша… ну, пусть Катарина натравила на моего курсанта?

Потому что если он прав…

Мадлен тем временем невозмутимо достала из кармана коробочку, открыла ее и предъявила металлическое насекомое. Оно! Внутренне возликовал диФаушер. Последний официально зарегистрированный артефакт Паулы Адлер! Он молодец, он все-таки вышел на нее! Не зря он столько времени этих баб забалтывал!

– И откуда у Вас столь примечательный артефакт?

– Не артефакт, а артефакты. Мы купили целую партию по случаю.

– И что это был за случай?

– Я ездила в Биарн за отзывом на свою монографию… когда же… да, где-то года полтора назад, и, зайдя в лавку артефактов, познакомилась там с очень милой девушкой, которая недорого продавала свои работы. Остальное мне не подошло, но вот «пчелки»… Я подумала, что вещь полезная, а для нашей работы так и вовсе незаменимая… и купила у нее весь запас – тридцать штук.

– И как, работают?

– Да, в случае зова о помощи они кусают нападавшего, впрыскивая ему либо снотворное, либо слабый раствор парализатора. Хорошо, что нужны они бывают редко, с момента введения их в эксплуатацию это только третий случай.

И здешние полицейские наверняка знали, что это за «пчелки» и в каком случае они идут в ход, потому даже не пытались сажать Катарину под арест. А вот с розыском автора артефактов ему, кажется, не повезло… Однако еще не все потеряно, у покупателя периодически остаются контакты продавца.

– А в случае поломки… Вы можете связаться с той девушкой, которая Вам их продала?

– Нет… да и зачем? «Пчелки» – артефакт простенький, Мадлен разобралась в их внутренностях и регулярно подзаряжает… в чем смысл связываться?

Надежда, конечно, продолжала трепыхаться, но делала это все медленнее.

– А узнать Вы ее сможете?

– Если у Вас есть ее изображение… возможно…

Да, Виолетта выбрала арт-снимок Паулы среди пяти других, показанных диФаушером, но он уже понимал, что эта ниточка тоже оборвалась. Нет здесь их беглянки и никогда не было. Как встретились когда-то эти две граи, так и разошлись, совершив взаимовыгодную сделку, так что ничего по Пауле он здесь больше не раскопает… нет, он, разумеется, внимательно осмотрел все артефакты в «Колокольчике», но все они были стандартными, и только «пчелки» оказались единственной связью с пропавшей граей Адлер.

И ни одна из «колокольчиков» или других категорий работниц на Паулу даже похожа не была. И ни одна даже не думала пропадать. И визит в дом утех пришлось признать непродуктивным. Хотя сама Виолетта диКампанула ему, пожалуй, приглянулась.

Интересно, а услуги самой граи диКампанула входят в прайс-лист заведения, которым она руководит? Непохоже… Та еще, судя по всему, недотрога и идеалистка… Как она отреагирует, если он пригласит ее, например, посетить театр? Не сейчас, позже, когда завершатся розыски Капли? Видел он краем глаза, пока сюда ехал, афишу о гастролях труппы Академии изящных искусств… Возможно, она не откажется приобщиться к прекрасному…

А перед уходом ему, и не только ему, пришлось пережить еще один неприятный момент. Вежливая и воспитанная грая диКампанула, провожая их до двери, внезапно показала неожиданную сторону своего характера.

– А Ваш курсант не собирается извиниться за свое поведение? – неожиданно спросила она максимально милым голосом. – Мог бы, кстати, и ущерб девушке, пострадавшей по его вине оплатить…

ДиНоргье не собирался. Более того, он довольно эмоционально и нелицеприятно высказался о моральном облике тех, кто обслуживает посетителей в заведениях подобного толка.

Виолетта только вздохнула и спросила, знает ли он, почему подобные заведения вообще существуют и даже находятся, как в Хельветской федерации, под патронажем государства.

ДиНоргье полагал причиной обыкновенную женскую распущенность. Грая диКампанула была с этим в корне не согласна:

– Я бы на Вашем месте о распущенности помалкивала! А заведения такие возникают потому, что срабатывает старый добрый закон о спросе и предложении! Пока существует мужской спрос на секс-услуги, будет и женское предложение. И никак не наоборот! Что-то я домов с мужскими услугами для женщин не наблюдаю!

При одной мысли о появлении подобных домов синхронно скривились и диФаушер, и диНоргье, и диБашомон. А грая диКампанула не унималась:

– Ловко придумано: сначала принимается закон, согласно которому секс-услуги легализуются, затем соответствующие дома открываются, государство радостно облагает их деятельность не самой низкой налоговой ставкой, и вперед: можно официально их посещать! Вы, как я посмотрю, вообще хорошо устроились: в случае нужды прогулялись к доступным девушкам, напряжение сняли, и довольные собой, расползлись к женам, а кто будет у таких «колокольчиков» потом неврозы и психозы лечить, вам плевать!

Да она и впрямь им сочувствует и видит в них людей, а не просто «мясо», с удивлением понял диФаушер. И, похоже, действительно пытается лечить их покореженную психику в рамках имеющейся квалификации. Ну, что, молодец, удачи ей, конечно, только мозговые выверты подобных девиц уж никак не его компетенция.

– И запомните, Вы, как Вас там, курсантишка! Вы навсегда попали в черный список! Для Вас при попытке посетить любой дом утех Хельвеции отныне действует 426 статья Гражданского кодекса!

И захлопнула дверь.

– Это что за статья? – наморщил лоб диНоргье. ДиБашомон только беспомощно плечами пожал, он тоже не помнил ее содержания. ДиФаушер сокрушенно пробормотал что-то насчет беспамятной молодежи, но так и быть, соизволил процитировать курсантам нужный текст: