Преферанс на вылет

– То же, что и Вы, грай, – вздохнула девушка. – Чарвано разрешил ей на какое-то полуофициальное мероприятие Пружинку выгулять. Ладно, хоть потом спохватился и догадался перепрятать…

ДиФаушеру пришлось сделать то самое выражение лица, после которого у присутствующих напрочь пропадало желание высказываться и поторопил последних еще не доложивших сотрудников:

– Граи Мерьель и Шеро, у вас что?

– У нас вся женская часть семейства Гумберта Кальвио захотела улучшить внешность. Сразу десять стрекоталок накинулись и требовали вернуть им их цацки, – Гастона аж передернуло. – И жена, и дочь, и племянницы, и матушка, и какие-то кузины из захолустья… это сколько же на экспорте оливкового масла нужно зарабатывать, чтоб им всем по не самому дешевому артефакту прикупить?

– Не надо исходить слюной от зависти, считая чужие деньги, – одернула напарника Жюли. – Главное, мы теперь точно знаем где и когда дамы Кальвио раздобыли свои артефакты: три месяца назад в клинике Раконти.

Тут уже насторожился диФаушер, услышав знакомое название. Именно в этой клинике поставили диагноз старому дурню Марлезиано, тем самым невольно (или намеренно?) подтолкнув его воспользоваться услугами залетной артефакторши.

– Значит так, милые мои. Гастон и Югле отправляются к устроителям ежегодной выставки арт-новинок и последующего аукциона. По правилам, покупателям положено предоставлять сертификат о происхождении товаров, вот пусть и покажут откуда они столь интересные вещички поимели. Шарль и Эгле трясут за все части тела косметолога Янна, который тоже где-то их раздобыл. А я с Анриеттой навещу клинике Раконти, которая приторговывала этими цацками чуть не на развес. Жюли, ты наш координационный центр: на тебе остается общий сбор и классификация материала, который должны подгонять как здешние долбо… трясы, так и наши ребятки из столичного отделения. Что сидим? Работаем!

В клинику Гуидо Раконти их для начала попытались не пустить. Это они сделали напрасно, потому что обозлившийся Угорь это вам не безвредная сардинка. ДиФаушер прошел сквозь охрану и мельтешивший персонала как боевой крейсер через планктон. И главврач очень пожалел, что в этот момент не оказался где-нибудь максимально далеко от клиники, в уютном и тихом месте. Потому что предъявленные ему обвинения в фальсификации диагнозов и торговле контрабандными артефактами заставили Камилло Жеральди побледнеть и начать судорожно глотать какие-то пилюли и активировать арт-браслеты. Тем не менее, он довольно быстро пришел в себя и разом отмел все подозрения в свой адрес.

Если их не устраивает поставленный судье Марлезиано смертельный диагноз, то это их дело, а сам диагноз, кстати, элементарно проверяется. Как в прошлый раз собирали для него консилиум с привлечением светил из Лайтина и Галлии, так и в этот раз можно сделать то же самое. От очередной проверки его изношенное сердце лучше не заработает. И нет, ему неизвестны специалисты, способные сделать для старика стимулятор сердечной мышцы, уж больно оно изношено…

Торговля артефактами? Да, бывают случаи, когда врачи прописывают страждущим не только стандартные микстуры и пилюли, а еще и лечебные арт-изделия. Да, некоторые можно купить у них. У клиники есть такое право, но, помилуйте, при чем здесь контрабанда?! За изготовление, приобретение и последующую продажу артефактов отвечает инфермьер Джанкарло Перонезе, а ведь казался честнейшим человеком, вот его и проверяйте, мне самому будет интересно, что он там натворил… и не повредит ли это престижу заведения.

Грай Перонезе тоже наотрез отказался отвечать за качество произведенных у них арт-изделий, «кивая» на состоящую в штате выпускницу ВКУ Карину Матио, но та оказалась крепким орешком, и мгновенно перевела стрелки обратно, сообщив, что лично она для семейства Кальвио ничего не изготавливала, и у нее с отчетностью полный порядок, а вот ее непосредственный начальник как раз и продает мимо кассы некие «левые» арты, а выручку кладет к себе в карман. И если уважаемые проверяющие заглянут в их документацию, то несоответствие количества изготовленных ею и проданных клиникой артефактов немедленно обнаружится…

Грай Перонезе пытался криком объяснить свое несогласие с позицией дерзкой подчиненной, но вцепившаяся в отчеты мертвой хваткой Сюркуф уверенно кивнула диФаушеру головой: несовпадение налицо. Клиника продает больше, чем успевает сделать грая Матио. Для ругающегося инфермьера был вызван наряд для препровождения его в изолятор местного Сыска, а Элберт с Анриеттой, прихватив копии финансовых документов клиники, смогли вернуться в Сыскное отделение Линцоны, где их уже ждали остальные, чуть не приплясывая от нетерпения. И новости полились из них как вода при весеннем разливе Дарны.

Устроителей ежегодной выставки арт-новинок и последующего аукциона Гастона и Югле нашли быстро, те сидели в роскошно отделанном особнячке посреди города и не думали скрываться. Или чего-то скрывать. Да, они устраивают выставки арт-новинок каждый год в течение недели до ночи Снежного деда, да, через неделю после празднования организуют аукцион для интересующихся новинками, и что здесь криминального? Это многолетняя практика, чем вы недовольны? Обязаны предоставлять покупателям сертификат о происхождении товаров? Предоставляют.

Ах, Вы об артефакте граи Фирелло! Так ее покупка с «серого» аукциона. Такой проводится после официального тоже для всех желающих. Туда поступают вещи, происхождение которых… небезупречно. Зачем же сразу ворованные? Бывает, люди на чердаках откапывают прадедушкины музыкальные инструменты и прабабушкины арт-бусы, и куда их девать? А здесь любители старины как раз и могут выкупить подобную рухлядь. И что, что мелочь? Раппен крону бережет, знаете ли… Да, бывают и самоделки, но тут уж брать или нет – на страх и риск покупателя. Лично они отвечают только за предоставление помещения, организацию процедуры и гарантию честности расчетов. Нет, они не спрашивают имен у продавцов. Зачастую достаточно свериться со списком, не находится ли предлагаемая вещь в розыске и помочь ее продать…

Записи об артефакте граи Фирелло? Через пять минут. И им действительно быстро предоставили две выписки: о занесении на счет аукционного дома чека граи Фирелло на сумму шесть тысяч крон и о выплате грае Луизе Зольберг пяти с половиной тысячи крон наличными.

– Что думаете?

– Эти аукционные жулики не при чем, они только посредники, а данные самой граи Луизы Зольберг мы уже переслали нашим в Биарн, пусть проверяют.

– Правильно… Югле, тебя в изоляторе уже дожидается некий Джанкарло Перонезе, который жаждет поведать где он достает и потом продает мимо кассы некие «левые» арты. Так, теперь очередь Шарля и Эгле, что там ваш косметолог?

Лабарр с усмешкой пояснил, что лощеный косметолог Вито Янн поначалу пытался хорохорится и ссылаться на врачебную тайну, но после того как Эгле слегка ему по носогубной складке врезала, быстро растерял лоск и перестал кочевряжиться. ДиФаушер уважительно кивнул, правильно, промежуток между основанием носа и верхней губой – одна из сильнейших болевых точек, поскольку там находится нервный узел. Даже при лёгком ударе может вызвать болевой шок, от которого противник потеряет сознание. Но Эглишка наверняка била аккуратно и дозированно, так чтоб этот мордо… уходчик не скопытился раньше времени, а смог внятно пояснить происхождение подозрительных артефактов.

– И где ж он их раздобыл?

– Шеф, не поверите! Купил по дешевке у любовницы, некой Хайке Ленц. Та как-то поплакалась, что жалование маленькое, а от погибших матери с бабулечкой остались артефакты для возрастной кожи. Самой-то ей пока ни к чему, такие в двадцать пять лет использовать рано, а вот если милый Вито по доброте душевной поможет ей выручить за них хоть немножко крон…

– Адрес?

– А вот с этим сложнее, она снимала комнату в Позильено, но уже съехала, мы проверили. Интересно другое, артефакты он у нее забирал не абы где, а на свиданиях в театре Беллини.

– Странное место…

– А я о чем? Почему не отдать там, где она жила? Или в какой ресторации? Сам он думает, что дело не в мамах-бабушках, а просто она их там же в театре и получала, иначе зачем такие сложности?

– От кого можно получить передачу в театре?

– От кого угодно. От работников сцены, от актеров, от зрителей… толпа.

– Н-да… и как эту Хайке теперь искать? Ладно, займемся пока суммированием показаний. За последние четыре месяца в Линцоне четырежды всплыли артефакты граи Адлер…

– Поправка, шеф! – вмешалась педантичная Сюркуф. – Это бабские артефакты проверены в столице, и опознаны как изделия Адлер, а про стимулятор сердечной мышцы Марлезиано мы знаем только то, что он похож на ее поделки и изготовлен некой неизвестной девицей. А вдруг это и впрямь кто-то другой?

– Мм… молодец, поправка принимается, это надо будет отдельно проверить… хорошо, трижды всплыли артефакты граи Адлер, причем у трех из четырех семей латишских владельцев родовых артефактов. И мы до сих пор не знаем, нет ли в них чего-то вредоносного…

– Уже знаем, – меланхолично выдала Жюли, – четверть часа назад пришло сообщение из Биарна, все пятнадцать артефактов «чистые».

– Пусть так… но зачем-то это целенаправленно делалось? Кто-то знал, что Лючиана Фирелло помешана на поддержании свежести своей увядающей физиономии и не откажется прикупить подобный товар, пусть и на «сером» аукционе. Для кого-то не было секретом, что жены, дочери и любовница Римберта Чарвано предпочитают кабинет косметолога Янна и даже не проверят происхождение маскирующих арт-изделий. Кто-то был в курсе, что дамы семьи Кальвио посещают клинику Раконти и сумел пропихнуть им эти артефакты через инфермьера Джанкарло Перонезе. Есть желающие назвать происходящее случайностью?

– Нет, – печально ответила Сюркуф. – Но у нас почти нет ниточек, опереться толком не на что. Марлезиано видел артефакторшу в гриме и опознать не сможет. Аукционщики явно ни сном, ни духом, «отгрызли» зимой свои полтысячи и закрыли глаза на все. Косметолог обыкновенный жлоб, сумевший даже на любовнице подзаработать. Может, этот деляга из клиники Раконти что интересное вспомнит?

– А он и вспомнил, – это в кабинет бесшумно вернулся Югле, вытирая руки от крови после беседы в изоляторе. – Инфермьер Перонезе был настолько любезен, что поделился источником появления у них в клинике «левых» артов. Часть – действительно контрабанда из Тильсара, которую понемножку возит муж его сестры, но вот те, которые нас интересуют… их его попросила продать его бывшая соседка, которую зовут… Хайке Ленц.

– Она и ему насвистела, что продает, потому что есть нечего?

– Важно не то, что она ему сказала, а где она ему их передала.

– Дай угадаю: в театре Беллини.

– Верно… я что-то пропустил?

– Нет, ты подтвердил, что у нас осталась не просто ниточка, а целый канат. И теперь наша цель – местный театр. Где-то там засел распространитель артефактов… а может, и их изготовительница… не забывайте, у нее скорее всего есть сообщник. Не сама же она бегала Дине Сольвино глотку пилить, тут явно чувствуется мужской почерк… Работники, труппа, завсегдатаи-театралы – всех просеять через мелкое сито! Шарль, Югле, Гастон, это ваш участок. Жюли, на тебе комиссариаты: поднять информацию на Луизу Зольберг и Хайке Ленц, все, что найдут. Эгле, ты направляешься беседовать со знакомыми и родственниками граи Сольвино. Всех прочесать, вдруг кто-то видел ее ухажера. Анриетта – тебе Вито Янн, он может рассказать об этой Хайке что-то, за что мы сумеем уцепиться. А я к начальству города: добывать информацию по театру.

Через трое суток собранная информация выглядела так: установлены все постоянные и временные театральные работники, никого подозрительного. Без толку опрошена местная труппа. Проверена приезжая труппа, никто не вызвал желания их немедленно арестовать. Знакомые Дины Сольвино никого из театра не опознали. Завсегдатаи театра известны и проверены, хотя, конечно, бывают и те, у кого нет денег регулярно покупать не самые дешевые билеты. Вито Янн и Джанкарло Перонезе ничего нового припомнить не сумели. Документы на имя Луизы Зольберг и Хайке Ленц числятся утерянными, соответственно, в Биарне и Кюре. Один из пропусков в здание Верховного суда оказался заказан самой Диной на несуществующее имя. Проверка персонала арт-мастерских, аукционных домов, косметологических кабинетов и клиник никого похожего на Паулу Адлер не выявила.

– Ну что, ребятишки, – весело сказал приунывшей команде диФаушер. – Пора побеседовать с заезжими актерами. Особое внимание вопросу о поклонниках. Своих и чужих. Это самый простой способ связи, который не привлечет ничьего внимания.

Допрос труппе специально устроили сразу после вечернего представления, даже не позволив его участникам толком переодеться и разгримироваться.

– Сейчас они уставшие и напряженные, а в таком состоянии люди быстрее проговариваются. Так что, трясите их, граи, со страшной силой на предмет контактов с поклонниками и поклонницами, но без рукоприкладства. Пока. А потом гоните всех в большую гримерку, где Югле заранее установит передающий артефакт. А мы из кабинета директора послушаем, что они нам смогут поведать, полагая, что находятся в кругу друзей…

Самому диФаушеру достался перемазанный гримом парнишка в рыжем всклокоченном парике. Этьен Гишар, тоже гальш. И на вопрос о поклонницах ответил с суеверным ужасом:

– Не надо мне никаких поклонниц и тем более поклонников!

И почему парнишка так шарахается от возможности весело провести время?

– Я, знаете, стараюсь держаться подальше от всяких «поклонников», опасаясь за собственную задницу.

С чего бы?… И тут диФаушер вспомнил, что именно латиши отличаются повышенной… хм… любвеобильностью и неразборчивостью, невзирая на разницу в возрасте. Вот, значит, почему парнишка дергается как припадочный при одном их упоминании…

– Ну, хорошо, а девушки?

– К кому-то, может, и девушки приставали… а меня эта старая сарделька все норовила ущипнуть…