Летопись Кенсингтона: Фредди и остальные. Часть 2

/ – картинка №14 – / ДОЛГОЖДАННЫЙ АКСЛ, или БАНДАНЫ /

Как вы помните, мама Фредди продолжала поддерживать отношения с сыном. Но что же произошло между сыном и папой? А вот что: Фредди, сменив фамилию, не преминул уведомить об этом родителей. Мама, как все мамы, только порадовалась за сына. Но папа разбушевался.

– Чем ему не угодила фамилия «Бульсара»?!! – кричал возмущенный папа. – Чем она плоха?

– Ну, дорогой, – утешала его мама. – Ему же лучше знать, он теперь звезда.

– А по мне – хоть Крабовидная туманность! – ругался папа. – Или Конская голова. Мог бы хоть со мной посоветоваться. А кто он сейчас? Ртутный Федька? Тьфу! Не видать ему моего благословения! И все!

Короче, папа отрекся от сына, проклял его на всех углах и запретил маме и Кашмире даже произносить его имя в своем доме. Мама, как известно, не послушалась и тайком слала сыну посылочки, а сестра жила в Африке и ей все запреты были нипочем.

В результате у Фредди скопилось невероятное количество грязных носовых платков, так как стирать он их не умел и вообще считал это занятие ниже своего достоинства. И тут ему выпала удача в лице безработного музыканта Бейли, любимым занятием которого во все времена было стирать платки, холить платки, лелеять платки… Фредди моментально взял Бейли к себе стирателем, и вскоре в доме вновь стало чисто и уютно. Фредди в порыве чувств подарил Бейли платок и прозвал его «махровым розанчиком». Тот без колебаний принял этот изыск признанного мастера псевдонимов и стал отныне зваться Роуз. Но имя Бейли – Вильям – к Роузу не очень подходило. Да и ехидные кенсы уже достали новоявленного Роуза, распевая у него по ночам под окнами английскую народную балладу «Папа Вильям». Поэтому Бейли обозлился и стал зваться просто и кратко – Аксл. Почему? А вот вы только послушайте, как это красиво – Аксл! Аксл! Похоже на безудержное выражение отвращения на всех языках мира! Ну так вот. Этот Аксл (кое-кто, правда, пытается его называть Акселем и Экслом, но они все дураки) впоследствии стал большой звездой в Штатах в качестве солиста группы «Guns`n`Roses», где играли Слэш и Дафф, уже упоминавшиеся в нашей Истории.

Вызывает справедливые нарекания и такой вопрос: откуда у Аксла было столько повязок на голову, иначе говоря, бандан? Каждый раз разные, блин! А мы ответим и разъясним:

Однажды Фредди малость загрипповал. Было это задолго до его основной болезни, так что этот грипп ни в коей мере не стал для него смертельным. Ну просто неприятно – лежать в постели, пить кисель, глотать таблетки и оглушительно чихать:

– Аксл! Аксл!

Тут-то как раз в окно и влез Аксл Роуз, и спросил:

– Чего вам? Платочек постирать не надобноть?

– Не мешай чихать, прач! – ответил Фредди и дал ему в лоб.

Аксл обиделся.

– Не буду у тебя стирать! И не проси потом!

Фредди сжалился, взял один из своих чистых платков и, соорудив их него повязку, нацепил Акслу на голову. Тот возгордился и стал в ней выступать. И стирать Фредди платки. Но, так как он не был пай-мальчиком, то стал помаленьку приворовывать у бывшего хозяина, и скоро спер у него все платки. А Фредди все равно уже выздоровел, правда, после того, как выпил лекарство по старинному рецепту бабушки Дикона. В него входили такие ингредиенты, как виски, джин, толченый зуб орангутанга, голубиный помет, кровь летучей мыши, коготь орла, лимонад «Буратино» и вода «Лондонводопровод», и – в довершение – лечебная грязь «Ангусканализация». И после этого Фред не болел простудой никогда. Заболел он позже. От этой смеси или нет – не узнает уже никто.

/ – картинка №13 (бис) – / КОТ ИЛИ СОВА, или ВОТ В ЧЕМ ВОПРОС? /

– …В конце концов, ботинки можно и с мылом одевать, – возразил Брайан.

– Да? – саркастически отозвался Фредди. – А тушенку из банки я чем буду доставать? Носом? Это только твоим шнобелем можно банки открывать. А мне мой рожок во как нужен! Отдавай, каналья!

В окно вновь сунулся Коллинз в поисках тушенки, подвигал носом и разочарованно сказал несколько нехороших слов, из которых самыми приличными были только «ноги» и «козел». Фредди с воплем: «Задраить люки!» захлопнул окно. Коллинз пропал. Фредди для верности припер раму Браевым носком и обернулся к его обладателю.

– Ну так что мне тут, ночевать прикажешь? – сварливо осведомился он.

Щаз, подумал Брайан в панике. Он хорошо помнил тот день, когда лет пять назад его дернул черт в образе Стинга оставить Фредди на ночевку. Брайан знал, что когда Фредди не хочет спать, он хочет гулять и проказничать, поэтому не спал и караулил всю ночь. Когда же, привлеченный странными звуками, Мэй в полпятого зашел в комнату к Фредди – его чуть удар не хватил. Фредди вспомнил молодость и расписал стены в стиле «высокий дизайн». К тому же пол был покрыт свежим липким асфальтом, за которым Фредди не поленился слазить из окна на улицу. Шторы с окон неутомимый график разрезал ножницами на изящные полосочки, а ковер в настоящее время тщательно обмазывал чернилами, тихонько посапывая от восторга. С тех пор Брайан не пускал к себе Фредди, а если тот все ж таки заваливался попить чайку, держал его в коридоре и туда же выносил чай с печеньем. В общем, с Фредди-На-Ночь забот хватало, поэтому Брайан испуганно перекрестился и поплелся в спальню. За ним поспешил ликующий Фредди.

– Наконец-то, – слышал Мэй за спиной бормотание друга. – я увижу ночлежку этого похитителя рожков.

Зайдя, Фредди на минуту лишился дара речи. И немудрено – Мэй, холостякуя и жадясь, совершенно опустился и в своем новом доме до сих пор ни разу не убирал и даже не вытирал пыль.

– Он должен быть где-то здесь, – пыхтел Мэй, сбрасывая со стола гору хлама. – Совсем рядом.

И он исчез в недрах горы. Спустя пять минут оттуда высунулась его голова, жадно глотающая воздух.

– Нету, – сказала она, вращая глазами. – Наверняка он тут…

И Мэй юркнул в шкаф. Там задребезжало, грохнуло, и Мэй извлекся, грязный до неприличия.

– Не видать, – сказал он. – Ну тогда он, как пить дать, лежит под кроватью. Это его любимое место.

И Брайан со скрежетом полез под кровать. Фредди уселся поудобнее на коробку из-под телевизора, также набитую разным хламом, и принялся ждать рожок. Но рожка не было. Зато вместо него из-под кровати полетели:

Огромный булыжник. Веер. Парик. Еще один парик. Открытка с видами Свердловска. Два яблока. Пешка. Долото. Пластмассовая кукла-негритенок. Жвачка б/у. Карандаш. Крышка от кастрюли. Ракушка…

– Ой, ракушечка! – умилился Фредди. – Подари! Можно?

– Нельзя, – глухо сказал Мэй. – Это для клипа.

– Какого это клипа? – сухо осведомился Фреди.

– Ясно какого, – отозвался Мэй. – Моего. Моя песня. И я – сам.

– Тоже мне – Маяковский, – фыркнул Фредди. – Слышь, Владим Владимыч! А петь ее буду я. Иначе там и сгниешь, под кроватью!

Мэй испуганно завозился, стукаясь головой об какие-то элементы конструкции. А Фредди, чтобы подкрепить слова увесисто, плюхнулся на ложе и несколько раз энергично подпрыгнул. Раздался такой писк и вой, что Фредди перепугался.

– Ладно, – сказал он, слезая. – Прощаю. Гони рожочек. Рожолечек. Рожолюлечек.

Из под ложа полетела следующая партия:

Обертка от «Сникерса» (52 экз.). Три исписанных стержня. Куча кнопок. Список приглашенных на день рождения двадцатитрехлетней давности. Расческа с одним зубом. Обломок каминной доски. Кружевной воротничок. Облако пыли. Свисток. Линейка. Несколько пробитых талончиков на омнибус. Страшно истрепанная книжка Джерома «Трое в лодке» с карандашными пометками и залитыми слезами страницами там, где упоминается Хэмптон, в особенности – Хэмптон-кортский лабиринт, с которым у Мэя было связано не одно детское воспоминание.

– И это все? – с презрением рассмеялся Фредди. – Это все, что ты можешь извлечь из-под своей тухлой, пыльной, кривой, скрипучей и пахнущей мышами…

Не договорив, он упал на живот и по-пластунски пополз под кровать. Брайан оттуда панически сбежал, и успел как раз вовремя, потому что из-под кровати с удвоенной силой полетели:

Четыре спичечных коробка. Зубная щетка без щетины. Куча огрызков и косточек. Грязная наволочка. Дохлая муха. Кусочек сахару. Кассета группы «Velvet Underground», пропавшая в свое время из бара «Свинья и Чарльз». Скульптура Брайана из папье-маше в натуральную величину. Кепка с отгрызенным козырьком. Игрушечный зверек непонятной масти и породы.

– Кот? – удивился Брайан, вертя его в руках и пытаясь определить, где у зверька перед, а где – зад.

– Или сова. Пчихгхи! – ответил Фредди, вылезая.

Несколько минут он ласкал взглядом гору выкинутого, а затем категорично заявил:

– Раз ты зажилил мой рожок, то я, пожалуй, возьму себе это, это, и вот это, и вон то вон, и вон то там. И сову.

– Не дам кота! – взревел Мэй, но было поздно.

Фредди сложил добычу в наволочку, взвалил ее на плечо и ушел домой. Там он сварил из ботинок гуляш с картошкой, поужинал и лег спать.

А Брайан нашел рожок пять лет спустя в старом чайнике, который под кроватью не валялся, и поэтому его никто там и не нашел. Брайан его хозяину не вернул, а положил обратно в чайник, после чего зарыл все это добро в саду под яблоней, и потом каждый год туда наведывался, проверяя – не пропало ли…