Майские страсти

Как раз такая ненависть и опустилась на сердце Искупниковой в апреле 2014 года, когда она возвращалась из университета. Она жила с родителями в большом доме довольно далеко от того района, где находился особняк Романа.

Жарким апрельским днём в задумчивой озлобленности Искупникова шла по улице, когда услышала крики и ругательства. На перекрёстке метров за сто от дома родителей стояла толпа подростков.

– Не твоего ума дело!.. – Ой, отстань ты от меня!..

– Да пожалуйста!

– Хватит орать на всю улицу.

– Да мне плевать на всех. И на тебя.

– Ну давайте ещё подерёмся!

Они о чём-то надрывно спорили и толкались. Искупникова быстро просквозила мимо подростков. Те только мигом взглянули на неё и продолжили своё дело.

Алина ещё сильней задумалась и не сразу поняла, что подошла к дому и что именно оттуда слышался оживлённый, страстный разговор двух мужчин.

Алина тихо отворила калитку и вошла во двор. На ней было лёгкое зелёное платье, одного цвета с изумрудной лужайкой перед кирпичным домом. Справа от него располагался большой бассейн.

Искупникова от удивления разомкнула алые губки и даже остановилась на мгновение, как будто спрашивая разрешения войти.

Спиной к дочери в кресле сидел, покуривая трубку, отец. Напротив него, наблюдая за Алиной, расположился мужчина средних лет со стаканом виски в руке. Оба были в шёлковых халатах.

Судя по голосу отец прилично выпил:

– Я тебе скажу… Ерунда это всё.

– Ну, может быть, и не ерунда,– ответил его сосед и сдерживал улыбку, следя за подкрадывавшейся сзади к отцу Искупниковой.

– Я всё… Я с ней всё… Я с ней вообще сейчас не общаюсь. Она мне, вон, только по паспорту дочь теперь. Как она живёт? Другие пашут, как лошади на работе, сутками пашут, а она, как королева. Какая она мне доченька теперь?.. Всё, не хочу… Я вот ей даю на морковку, чтоб с голоду не умерла и всё… Не хочу…

– Разве так можно?

– Только так и нужно…

– Всё ж дочь,– мужчина, тоже весьма хмельной, продолжал еле заметно ухмыляться.

В это время в бассейне плескались две голые девицы лет двадцати. Обе блондинки, обе звонко о чём-то своём хихикали.

– Ну и что?.. Какая дочь! Что за дочь! Не хочу… всё… Надоело. Вот придёт, сейчас точно решил, выкину ей в лицо все тряпки и пусть гуляет, чтоб глаза мои не видели… Всё, не хочу! Всё!..

–Ты что тут устроил?– Алина схватила его за ухо так сильно, что отец вскрикнул, как баба.

– Доченька,– отец, раскрасневшийся от алкоголя, сладко заулыбался и повернул лицо к Алине.

– Ты, что, вообще сдурел?

– Милая,– он потянул к ней загорелые руки.

– Как хоть ты…

– Помню,– отец с прежней улыбкой повернулся лицом к другу,– маленькая совсем была, ножками брыкается. А сейчас глянь какая принцесса!

– Какая я тебе принцесса?– Искупникова начала его бить по спине.

– Не кричи, доченька. Помню,– он снова повернулся к гостю,– маленькая, как куколка была, ножками брыкается.

– Фу…

– Дай я тебя поцелую…

– Фу, отстань…

Алина тяжко вздохнула и провела ладонью по лицу, как будто смахивая паутину ужаса.

– Какая красивая, а?

– Где мама?

– Малюсенькая совсем была, помню… Ножками топ-топ по полу, маленькая.

Искупникова дала ему пощёчину и пошла к дому. Когда проходила мимо бассейна, её остановила одна из девиц. Она вылезала из воды вслед за подругой.

– Куда же ты милая?– хохоча спросила гостья, поправляя волосы.

– Отстань.

– Почему так грубо?

– Пошла вон!

Алина толкнула её в грудь, и девица, визжа, вновь очутилась в воде. Отец, цокнув языком, с видом мудрейшего из священников выпил стакан виски и опять закурил.

Искупникова ощутила новую злобу: эта злоба была не без цели. Убегая то ли от неё, то ли от той сцены, которая была позади, Алина влетела в дом. В прихожей на стуле сидела её мать, раскрасневшаяся и в слезах.

– Алина!..

– Ах, мамочка!

Искупникова села на колени к матери и, целуя, обняла её за шею.

– Мамочка… Как же это?

– Не знаю, деточка, не знаю…

– Что же делать?

– А ничего не поделаешь…,– вздохнула мать и, словно ей от этого стало тяжелее.– Тихо… Дай отдышаться.