Вокализ

– «А-аблака-а, белогривые лошадки. А-аблака-а, что вы мчитесь без оглядки? Не смотрите вы, пожалуйста, свысока, а по небу прокатите нас, а-блака», – пропела Ольга Сергеевна. – Знаешь эту песенку, малинка-Алинка?

– Не-а.

– Давай учить. «А-аблака-а…»

В Костроме была обзорная автобусная экскурсия, выходили, слушали экскурсовода и фотографировали, фотографировали… памятник Ивану Сусанину, Пожарную каланчу – один из символов города, Свято-Троицкий Ипатьевский мужской монастырь – колыбель и фамильную святыню династии Романовых, Богоявленский собор с Фёдоровской иконой Божией Матери… и всё, всё, всё…

В Нижнем Новгороде Ольга Сергеевна долго смотрела с обзорной площадки на стрелку, где Ока впадала в Волгу. Запомнился Нижегородский Кремль – крепость и исторический центр города, запомнился величественный памятник Валерию Чкалову на высоком правом берегу Волги, видимый издалека с теплохода, запомнился удивительный музей А. М. Горького, сохранивший множество подлинных вещей великого писателя.

В Нижнем Новгороде из Волги вошли в Оку и стали подниматься вверх по течению к городу Муром Владимирской области. Ока под Нижним Новгородом широкая, полноводная, и сразу не поймёшь – то ли Ока впадает в Волгу, то ли наоборот.

Правый берег Оки – высокий, крутой, сплошь заросший лесом – берёзы, берёзы, ивы, черёмуха, кустарник, но встречались сосны и ели. Участки хвойного, лиственного и смешанного леса чередовались и прерывались «голыми», обрывистыми, песчано-земляными, слоистыми, как праздничный торт, местами, создавая чрезвычайно живописную картину. Цвели по берегам реки пышным цветом дикие яблони и вишни, а сёла, деревеньки тонули в белоснежном убранстве садов. Ближе к вечеру заливались трелями на все лады соловьи, им вторили лягушки, не квакали, а именно пели по-своему, и создавалась необыкновенная весенняя симфония Жизни.

И вот Муром. Ольга Сергеевна не была здесь никогда. С теплохода открывался неповторимый по красоте, строгий и величественный вид на город – набережная, памятник Илье Муромцу, купола, купола многочисленных церквей, монастырей, утопающие в яркой майской зелени.

Туристы прошли по протяжённой набережной, окаймлённой со стороны Оки ажурной оградой и смотрящей на вантовый мост, соединяющей Муром Владимирской области и Навашино Нижегородской области. Муромский вантовый мост, устремлённый в небесную высь, считается одним из красивейших мостов России.

На возвышенности от набережной начинался Окский парк, где стоял гордый и величественный памятник Илье Муромцу – легендарному русскому богатырю. В поднятой руке он держал меч – символ нерушимости русского духа, а в другой – крест. Этот жест не случаен, в древности здесь проходила граница русских земель. Святой Илья Муромец – защитник, воин и монах.

Были туристы в Спасо-Преображенском монастыре, действующем, мужском, первое упоминание о котором датируется 1096 годом.

Были в Свято-Троицком женском монастыре 17-го века, где хранятся мощи благоверных супругов князя Петра и княгини Февронии Муромских. У стен Троицкого монастыря установлен памятник Петру и Февронии: меч в руках князя Петра – символ власти, а Феврония прикрывает плечи мужа своим покрывалом, как женской мудростью, покорностью и покровительством. В День празднования их памяти 8 июля отмечается государственный праздник – День семьи, любви и верности.

В обоих монастырях много зелени, цветов, особенно много невероятно красивой, цветущей белой сирени. Оба монастыря имеют свои пекарни и выпекают вкуснейшие калачи, которые туристы, конечно, купили и тут же попробовали. На теплоход возвращались через Окский парк, любовались фонтаном, детскими площадками, клумбами с цветами. Шептались о чём-то столетние вязы, и золотились на солнце беззаботные одуванчики.

После Мурома теплоход повернулся и пошёл вниз по Оке мимо Нижнего Новгорода в город Чкаловск Нижегородской области, возникший в 12-м веке и называвшийся ранее Василевой Слободой в честь своего основателя князя Василия Долгорукого, сына Юрия Долгорукого. Удивила своей красотой, очарованием и особой благодатью Вознесенская церковь 18-го века, разрушенная перед Отечественной войной, восстановленная недавно, стоящая как белый лебедь на берегу Волги.

Далее по маршруту был Ярославль, где многие туристы и Ольга Сергеевна в том числе уже были, а некоторые не один раз, где столько древних, святых мест, что не рассказать в одном рассказе… Ярославль, который так чудесно преобразился и похорошел в честь своего тысячелетия!

Последним городом, где остановился теплоход, была Дубна – наукоград на севере Московской области, крупнейший в России центр по исследованиям в области ядерной физики. Здесь в уютных домиках-коттеджах среди соснового леса на берегу Волги жили и работали многие известнейшие советские учёные-физики.

Маленькая Алинка за время круиза подружилась с Ольгой Сергеевной, они вместе часто сидели на палубе, пели детские песенки, говорили о чём-то, смеялись и даже вместе ходили после ужина на танцы, хотя бабушка Юля примерно через час уводила внучку спать.

Ночи были тёплые и звёздные, а яркая луна оставляла загадочную дорожку на атласной поверхности воды. В Москве Алинку с бабушкой встречала мама, вручила им букет ромашек, а Алинка взяла и подарила цветы Ольге Сергеевне.

– «Ласково жмурится солнце золотое, весело плещется синяя река», – я запомнила, тётя Оля!

– Молодец, малинка-Алинка!

Фрэнк Синатра «My Way»

[14 - Мой путь. – Англ.]

Я был ковбоем на ранчо… был прокурором, выносящим приговор, и был заключённым за колючей проволокой, я был солдатом-освободителем и был захватчиком, был учителем и строителем, я был хирургом и был санитаром в больнице… был полярником среди льдов Антарктиды рядом с пингвинами и был радистом в Арктике рядом с белыми медведями, я был скромным бухгалтером в магазине, и я был астрономом, стоящим у телескопа там, высоко в горах, где звёзды большие и яркие, и такие близкие… я прожил долгую жизнь, и вот, послушайте меня…

And now the end is near[15 - Теперь уже конец близок, и я стою у финального занавеса. Друзья, я обо всём расскажу вам, расскажу о том, в чём абсолютно уверен. – Англ.]

And so I face the final curtain

My friend I'll say it clear

I'll state my case of which I'm certain

Я добивался высоких целей и был профессионалом, меня выгоняли с работы, я был безработным, я падал и поднимался, боролся и побеждал, проигрывал и терял, и начинал всё снова… я былинка в замке из песка у широкой реки…

I planned each charted course[16 - Я тщательно планировал каждое движение, каждый шаг на своём пути. И, что гораздо важнее, я сделал это по-своему. – Англ.]

Each careful step along the byway

And more, much more than this

I did it my way

Я любил и страдал, ошибался, ревновал и снова любил… я верил, надеялся, прощал и снова любил… смеялся, плакал, обижался, ждал и снова любил… меня предавали и я предавал… но снова и снова любил…

Regrets I've had a few[17 - Сожалею ли я о чём? Да, но не о многом. Я делал то, что должен был делать, и, честно, выполнил всё. – Англ.]

But then again too few to mention

I did what I had to do

And saw it through without exemption

Невысокий, худощавый, с правильными чертами лица, внешне он был довольно обыкновенный, но у него были ослепительные, яркие голубые глаза и поразительное мужское обаяние, и он имел потрясающий голос, потрясающий…

Женщины, услышав его пение, просто сходили с ума, говорят, некоторые даже выпрыгивали из окон, они ездили за ним по всему свету, они создавали тысячи фан-клубов, они преследовали его, чтобы только слышать его голос.

«Голос» – именно так звала его вся Америка, ещё – мистер Голубые Глаза, а Марлен Дитрих называла его «роллс-ройс среди мужчин», имя же его было Фрэнк Синатра, и его глубокий, мягкий, бархатный и бесподобный баритон покорил весь мир. Он пел о своей, о моей, о твоей жизни, когда жизнь – это Путь.

For what is a man what has he got[18 - Что есть человек? Что ещё у него есть, если не он сам? Иначе – он нищий. Человек должен говорить то, что он чувствует и во что верит, а не повторять слова других. Моя жизнь – доказательство тому, что я достойно принимал удары судьбы и делал это по-своему. – Англ.]

If not himself then he has naught

To say the things he truly feels

And not the words of one who kneels

The record shows I took the blows

And did it my way.

Я шла по вечернему зимнему парку около дома, тихо падал снег, в моих наушниках Фрэнк Синатра пел My Way, я знала эту песню и негромко подпевала, в стороне от тропинки сгущалась темнота, но уже зажглись фонари, освещая уходящую в даль Дорогу…

Твист

– Вас можно пригласить на танец?

– Можно.