Вокализ

– Настя, дай Васютке лопатку, что это он руками песок копает.

– А мне?

– Но мы ведь две лопатки взяли, возьми побольше себе, а маленькую для Васеньки.

Настенька шести лет и Васютка, трёхлетний малыш, строили замок из песка. Какой сильный образ – замок из песка!

Но дети ещё не знали высоких слов, сравнений и метафор, они, ползая на коленях по мокрому прибрежному песку, сопя и разговаривая то ли друг с другом, то ли с самими собой, измазанные и увлечённые, возводили замок-дворец – незамысловатое сооружение с остроконечной вершиной, больше похожее на пирамиду Хеопса.

Их бабушки сидели на раскладных стульях под большим зонтом на берегу реки. Это были женщины среднего возраста, одна – Ангелина Львовна, маленькая, полная, в платочке, другая – Вера Ивановна, среднего роста, худенькая, в льняной шляпке. Бабушки приглядывали за детьми, и в то же время Ангелина Львовна вязала шарфик, а Вера Ивановна читала книгу.

Несмотря на жару, на пляже было не многолюдно – вдалеке местные подростки с азартом играли в волейбол, под раскидистой серебристой ивой загорала молодая женщина в тёмных очках и синем купальнике, рядом с ней, отодвинувшись в самую тень, лежал карликовый шпиц, а около высоких зарослей осоки сидели, обнявшись, молоденькая девушка с парнем и целовались. В выходные здесь яблоку было негде упасть, но сегодня понедельник, и загорающих мало.

– Васютка, копай здесь, вот так, это будет ров. Знаешь, что такое ров? – спрашивала Настя, не отрываясь от строительства замка. – Знаешь?

– Не-а.

– Ров – это такая канава, её потом наполняют водой, чтобы враги не прошли и чтобы защитить королевну, понял?

– Да-а, – задумчиво ответил Васютка, глядя на Настю, как на эту самую королевну.

– А это – крепостные стены, – Настя двумя руками захватывала мокрый песок и прижимала горку с двух сторон, формируя остроконечную вершину. – Давай сделаем бойницы на крепостной стене!

– Как сделаем? – Васютка зачарованно смотрел на Настю.

– Вот так, – Настя похлопала сверху по крепостной стене, образовалась площадка, на неё она насыпала небольшую горку песка.

– Знаешь, что должно быть в бойнице? Пушка.

– Пушка? – удивленно хлопали длинные Васюткины ресницы.

– Принеси вот тот прутик, мы его поломаем, это будут пушки.

Васютка побежал выполнять приказ королевы, оставляя на мокром песке исчезающие следы, и вскоре у берега реки красовался замок с крепостной стеной и рвом, наполненным водой.

Ангелина Львовна вязала шарфик для внучки – лицевая, снять петлю с накидом, лицевая, накид… на обратной стороне – петля с накидом, лицевая, петля с накидом, лицевая… вязала, вязала и задремала.

Книга, которую читала Вера Ивановна, была подозрительно долго раскрыта на одной и той же странице – глава 4. «Где я читала? Да, да… “луна мягко освещала белоснежные лилии, их волнующий запах разливался… разливался… белоснежные лилии…” Да я же это читала, “разливался…”»

Голова Веры Ивановны постепенно опускалась, глаза закрывались, но вдруг она очнулась – кто-то копошился около её ноги. Это был карликовый шпиц, он схватил в зубы упавший из рук Ангелины Львовны моток пряжи и побежал. Спицы выпали, шарфик потянулся за клубком по песку, задевая мелкие камни, ветки, раковины, петли сползали, вязание распускалось, шарфик таял и таял на глазах, становясь всё короче. А маленький шпиц, похожий на пушистый рыжий клубок, радостно нёсся по берегу реки, унося за собой бело-розовое облако пряжи.

– Настенька, лови его! – закричала Вера Ивановна.

Настя, бросив строительство крепостных ворот, вскочила и устремилась за шпицем. Васютка, не отставая от королевны-Насти, побежал за ней, споткнулся, упал, поднялся, снова побежал. Парень и девушка, бросив целоваться, смотрели на приближающееся взлохмаченное рыжее солнце с мотком пряжи в зубах.

– Вот ты где! – девушка ловко схватила пушистый комочек.

– А-а-в, ав, а-а-в, ав! – огрызался озорник.

– Спасибо, извините нас, – хозяйка взяла собачку на руки.

Вера Ивановна, Настя и Васютка собирали пряжу, растянувшуюся волной по горячему песку.

– Хорошо, что нитки не намокли, – Вера Ивановна оглянулась на Ангелину Львовну, которая мирно сопела, склонив голову, её платок съехал набок, закрыл глаза, тёмные очки упали.

Недалеко от берега с шумом прошла моторная лодка, и поднявшаяся высокая волна вдруг смыла замок из песка. Васютка растерянно смотрел на руины крепости, губы его задрожали, задрожали, глаза покраснели и наполнились слезами, готовыми вот-вот побежать ручьями по загорелому личику.

– Не плачь, – Настя гладила малыша по голове и успокаивала его совсем как взрослая, – не плачь, Васенька, не плачь, маленький, мы новый замок построим, ещё лучше, вот увидишь.

Вера Ивановна распутала пряжу, смотала ее в клубок и задумалась: «Как же давно я не вязала!» Она вздохнула: «А раньше детям ведь всё сама вязала – и шапочки, и варежки, и кофточки, и штанишки. В магазинах-то ничего не было, а я из чистой шерсти… и обязательно рисунок делала – снежинки, зайчики, машинки разные…»

Вера Ивановна подняла на спицу спустившиеся петли, посмотрела на узор: «Так это английская резинка! Как же её вязать? Лицевая, изнаночная… забыла…»

Но руки, руки всё вспомнили: лицевая, снять петлю с накидом, лицевая, петля с накидом… Волны смыли остатки замка из песка.

…лицевая, изнаночная, накид…

Не проспала

Алина торопилась на электричку.

«Сегодня суббота, утренней конференции не будет, – подумала она, – но Света ждёт, заменить её надо вовремя. У неё что-то важное сегодня… вспомнила – пальто новое к весне поедет покупать с мамой. И мне бы надо… светлое какое-нибудь. Кто у нас сегодня за главного на дежурстве?»

Главным на эту субботу был назначен Василий Петрович, врач кардиологического отделения. Алина закончила Первый московский медицинский институт в позапрошлом году, интернатуру по терапии в прошлом и тогда же получила распределение в больницу города Долгопрудный – ближайший подмосковный город, всего пять километров от МКАД.

Жила Алина в самом центре Москвы, в небольшой комнатке, доставшейся ей от бабушки, в коммунальной квартире, где кроме неё жили ещё три семьи, правда, небольшие. На работу ехала до метро Новослободская, потом автобусом минут десять до Савёловского вокзала, тогда ещё не было метро Савёловская, пятнадцать минут на электричке и до больницы минут семь пешком по оживлённой улице. На всю дорогу около часа, немного по московским меркам.

Больница была построена недавно, оснащена новой современной аппаратурой, коллектив дружный. Алина была молодым специалистом и не замужем, поэтому её часто назначали дежурить не в будние дни, как семейных, а в выходные и праздники, когда все хотели быть дома, с семьёй и детьми. Отказываться Алина не могла, понимала, что все врачи в больнице через это проходили.

Села у окна в тёплую электричку, суббота, конец января, народа мало. Вчера вечером допоздна читала учебники по функциональной диагностике, главный врач обещал в феврале направить её на четырёхмесячные курсы по этой специализации. Глядя на зимнюю заснеженную Москву за окном, вспоминала Алина… вспоминала ЭКГ во всех отведениях – в норме, при аритмии, блокадах, при гипертрофии левого, правого предсердия, желудочка левого, правого… при инфаркте миокарда… вспоминала, вспоминала… и заснула. Очнулась она неожиданно, как будто кто-то её разбудил, посмотрела в окно – незнакомая местность, перелески, поля и снег, снег… а на часах 10.25.

«Господи, а дежурство? А Света? Что же будет? Где я? – с ужасом думала Алина. – По времени я заехала дальше Дмитрова».

Дальше Дмитрова по Савёловской дороге она ещё не ездила. Хотелось заплакать от бессилия, стыда и жалости к себе. В те времена ещё не было мобильных телефонов, и позвонить она не могла, огляделась, в вагоне никого не было.

«И расписание с собой не взяла», – подумала она.

Электричка резко затормозила, и Алина, повинуясь своему порыву – быстрее, быстрее выйти и поехать обратно, вышла из вагона. Двери закрылись, и поезд с шумом уехал. Платформы станции с обеих сторон были пустынны, завалены снегом, который не убирали как будто с начала зимы.

Недалеко от себя Алина увидела билетную кассу, подбежала:

– Извините, где я? Когда следующая электричка?

Оказалось, через два часа в обе стороны, не все электрички здесь останавливались – станция небольшая и перерыв к тому же. На платформе было ветрено, холодно, и Алина, спустившись по ступенькам, решила немного пройти по протоптанной дорожке, чтобы не замерзнуть. Вокруг неё был сказочный, зимний, засыпанный снегом лес, точнее, перелесок – берёзы, осины, ели, белоснежные лужайки, сверкающие на солнце

Алина боялась идти дальше и уже решила повернуть обратно к станции, как вдруг увидела пожилого мужчину, сидящего на поваленной берёзе. Сзади него росла высокая старая ель, к ней он и прижался спиной. Глаза незнакомца были закрыты, а левая рука как-то странно повисла.

«Жив ли? – мелькнуло в голове, Алина окликнула его, но ответа не получила. – А вдруг у него сердечный приступ?» – она вспомнила о пакетике с самыми необходимыми лекарствами, который всегда носила в сумочке – всё-таки врач, мало ли кому потребуется, и решила подойти. Алина подошла ближе, лицо мужчины было землисто-серого цвета, на левой щеке две свежие глубокие ссадины и эта рука… в неестественном положении.