Вокализ

– Да вы не стесняйтесь, у меня всё готово, это другая икра. Пробуйте.

Это была другая икра, не красная, не чёрная, а икра мойвы, запечатанная в стеклянной баночке. И хлеб белый был порезан. Вера Ивановна, стесняясь, взяла кусочек хлеба, аккуратно помазала икрой, попробовала.

– Ой, как вкусно!

– Вот и ешьте на здоровье!

В общем… в общем, съели они вместе всю эту икру, весь хлеб, закусили карамельками с печеньем. И снова говорили, говорили, и было им хорошо друг с другом. Незаметно прошло шесть с половиной часов, да, они стояли в очереди уже шесть с половиной часов.

Подошли к воротам.

– Скоро нас будут пускать, – Игорь Михайлович взял Веру Ивановну под руку и притянул поближе к себе. – Держитесь за меня, Верочка, вместе пойдём.

Минут через 40 они выходили из Храма Христа Спасителя так же вместе, так же под руку. Метро Кропоткинская, платформа, поезда…

– Мне направо.

– А мне налево.

– Верочка, возьмите, – Игорь Михайлович протянул свою визитку.

Вера Ивановна догадывалась, что Игорь даст ей свой телефон. А она? Зачем? Но… но как-то неудобно очень ей было не дать свой телефон… неудобно… и она нашла в сумочке какую-то бумажку и озябшими руками написала номер.

– Хорошо, вот мой.

– Созвонимся, до свидания, Верочка.

– До свидания, Игорь.

Дней через пять вечером муж спросил Веру Ивановну.

– У меня что-то с телефоном случилось – три дня кто-то звонит, беру трубку, спрашиваю – молчат.

И тут она поняла… поняла, что дала Игорю не свой телефон, а телефон мужа – их номера отличались только на одну цифру, торопилась, перепутала.

– Знаешь, если ещё позвонят, дай мне трубку.

Игорь Михайлович позвонил на следующий день, Вера Ивановна извинилась, объяснила.

– Вера Ивановна, давайте в выходные вместе сходим в Храм Христа Спасителя на службу.

– Нет-нет, спасибо.

Он звонил снова. Звонил ещё четыре дня.

Погода наладилась, подморозило, прояснилось, закружился первый снег. Вера Ивановна открыла окно, протянула руку, на ладонь падали снежинки… падали и таяли на руке.

Рубашку, зонтик, тапочки положила?

– Положила.

– Рубашку мою любимую?

– Голубую в полоску. Постирала, погладила, уже лежит, ещё рубашку в клетку тебе взяла, пуговицы проверила, и три футболки. А мне взять нарядное платье?

– Возьми синее с оборкой, которое в обтяжку тебе, как раз похудела.

– А я в нём такая красивая! – она засмеялась. – Не боишься?

– Ты лучше собирайся, не забудь что-нибудь.

– Плавки для купания твои положила, тапочки домашние… Босоножки взять или ботинки?

– Какие ботинки, на юг едем. Да, зонтик не забудь.

– Халатик для дома, а тебе шорты.

– Расчёску не забудь, мою любимую.

– Господи, тебе уже и расчесывать нечего, – поцеловала его в лоб. – Где вы, кудри золотые!

Родители Костика спрашивали и спрашивали друг друга. Ты положил? Ты взяла? Где? Ну что же ты не видишь! Не вижу. А крем для бритья? А после? Ой, где билеты на поезд, я сейчас умру! Да вот же они, вместе с путёвками лежат. Устали.

У Костика началась летняя сессия, он сидел за старым потёртым письменным столом, доставшимся от старшей сестры, и пытался сосредоточиться на формулах и чертежах самолётов, вертолётов и прочих летательных аппаратов.

«Как только девчонки всё это учат?» – подумал он и сразу вспомнил о Маринке.

Маринка, Маринка… тоже ведь сейчас зубрит. В открытое окно пришла в гости пушистая ветка цветущей белой сирени, а запах…

Костина семья жила на втором этаже хрущёвской пятиэтажки, сирень под окном сажали давно, Костик ещё в садик ходил, а старшая сестра уже в школу. Сирень выросла, стала красавицей в белоснежном наряде, аромат которой плыл и разливался вокруг, она восхищала, заставляя останавливаться, оглядываться и вспоминать что-то давнее и приятное.

«Хорошо, что сестра укатила на турбазу, один буду в квартире… может, мне Маринку пригласить… кофе попить, или как там в фильмах говорят? Нет, не придёт, строгая».

Запах весны кружил Костику голову, да ещё родители бесконечно: «Ты взял? Ты взяла?» Даже Тузик устал ходить за ними по квартире туда-сюда, туда-сюда, чуял недоброе, с опаской сердито смотрел на разложенный в коридоре чемодан. Потом затосковал и улёгся поверх упакованных вещей.

– Тузик, это ещё что такое? – мама рассердилась и тоже загрустила. – Ты мой хороший, хороший, – она гладила его по голове, успокаивала. – Ничего, ничего, мы ненадолго. Костик, я там тебе котлеты, плов, рыбку приготовила, по пакетам разложила, всё в морозильнике, только разогреть. Что надо, купишь. Соседка за тобой присмотрит.

Наконец, родители оделись, попрощались, ушли, на первом этаже хлопнула входная дверь.

Костик сидел за письменным столом и мечтал о Маринке… до головокружения. От сладостных грёз его отвлёк Тузик, который стоял рядом и жалобно скулил.

– Ну что ты, приедут они.

Но Тузик звал куда-то. Войдя в коридор, Костик неожиданно увидел приготовленный к отъезду чемодан родителей.

– Вот это да!

Он быстро оделся, подхватил чемодан и побежал к автобусной остановке, хорошо, что она была рядом с домом.