Любовные похождения Меченосца

От этих слов искорка счастья осветила Машкины глаза, и она нежно проворковала:

– Так я тебя жду, Павлик.

Вечером, как и обещал, Меченосец зашел за Машкой, и она, быстро закрыв пивную, пригласила его к себе.

Не успели они пройти до перекрестка, как Машку окликнул какой-то мужик:

– Что, стерва, нового хахаля себе нашла?

Машка резко остановилась и, не поворачивая головы, произнесла:

– Шел бы ты, Степочка, к себе домой.

– Я пойду домой только после того, как намылю шею твоему провожатому, а потом и с тобой разберусь – угрожающе заявил Степа.

Подойдя к Меченосцу, Степа спросил:

– Тебя унести, или ты сам смоешься?

Меченосец не стал ждать, пока Степа пустит в ход свои кулаки. Развернувшись, он приложился кулаком к Степиному подбородку, и тот, как подкошенный, завалился на землю.

Машка схватила за руку Меченосца и потащила его прочь. Только войдя в квартиру, она перевела дух.

– Павел, зря ты его так, я бы и сама с ним договорилась, – с сожалением произнесла Машка.

– Так и договаривалась бы, – спокойно сказал Меченосец, – а то, еще бы секунда, и его кулак прошелся бы по моему стопроцентовому носу.

– Да, он только с виду такой, – сказала Машка, – это в нем градусы играют.

– Не градусы, а детство в жопе у него играет, – возразил Меченосец, – в его-то возрасте пора бы уж и остепениться.

Посмотрев на рассерженного Меченосца, Машка поняла, что зашла слишком далеко, поэтому, подойдя к Меченосцу, она взяла его за голову и, заглянув в глаза, спросила, как тогда:

– Пашка, а ты с девчонками-то целовался?

– Конечно, целовался, – ответил Меченосец.

И, как тогда, она попросила:

– А покажи, как ты с ними целовался.

И тут Меченосец схватил Машку на руки и, завалив на диван, сделал ей такой французский поцелуй, от которого у Машки перехватило дыхание и стало мокро между ног.

Они не помнят, как сбросили свои одежды, как свалились с дивана на пол, как срослись дрожащими телами. Десятки минут пролетели как одно мгновенье, но это мгновенье было так прекрасно, что, глотнув коньячку, они вновь сцепились в объятьях, но теперь уже на кровати.

А утром к Машке в дверь очень сильно постучали.

Спросив: «Кто там», она в ответ услышала:

– Откройте, милиция.

И, действительно, в квартиру вошли два милиционера и гражданский следователь.

Увидев в кровати Меченосца, следователь попросил предъявить документы, а, кроме справки об освобождении, у Меченосца других документов не оказалось. Да и откуда им было взяться.

Два милиционера взяли Меченосца под белые ручки и, как не упрашивала Машка, отвели его в милицейскую машину.

Только в милиции Меченосец узнал причину своего ареста.

Оказалось, что вчера вечером своим ударом он сломал Степанову челюсть, и об этом через полчаса узнала местная докторша, а потом и следователь прокуратуры.

Бедная Авдотья, узнав о том, что ее Павлуша, ее кровинушка попал в милицию, бросилась со всех ног к Наталье, у которой уже сидела заплаканная Машка. В три женских головы они разработали план дальнейших действий по вызволению Меченосца.

Машка решила пойти к Степану домой и поговорить по—хорошему с ним и его матерью, а Наталья побежала к Нюрке, чтобы посоветоваться с ней.

В конце концов, Машка уговорила Степана, посулив ему определенную сумму, и тот согласился забрать из милиции свое заявление.

Нюрка в свою очередь упросила мужа посодействовать в том, чтобы дело заключенного Филаретова Павла Петровича было закрыто. Более того, по знакомству ему был срочно оформлен паспорт, и он вновь стал законопослушным гражданином своей Родины.

Вот, что значит женская отзывчивость и женская благодарность. Разве побежала бы Машка просить за какого-то ханыгу. Разве стала бы уговаривать своего мужа Нюрка за нехорошего человека.

Значит, Меченосец, со всеми его выкрутасами, был, все-таки, человеком неплохим.

И если бы не женщины, которых Меченосец по—своему любил, сидеть бы ему за Степанову челюсть годков эдак пять, так как с момента его освобождения из мест не столь отдаленных прошло всего три дня.

Выйдя из КПЗ, Меченосец поспешил домой, а на следующее утро, простившись с родными, покинул город своего детства, чтобы уже никогда в нем не появляться.

Хотя нет, он все-таки приехал в этот забытый им город. Приехал затем, чтобы похоронить забытую им мать.

Дорога на запад

До Ленинграда поезд шел целых пять дней и, чтобы скоротать время, то в одном купе, то в другом пассажиры садились за карты. В большинстве своем играли на щелбаны, но находились желающие поиграть и на интерес. Кроме Меченосца, в купе разместились: молодой лейтенант, недавно окончивший Иркутское военное училище, сорокалетний бухгалтер Иркутского Облпотребсоюза и молодая женщина из Ангарска.

Молодой лейтенант ехал к новому месту службы, бухгалтер спешил на какие-то курсы, а молодая женщина решила навестить своих родителей.

Вечером в их купе постучали, и симпатичный человек средних лет предложил им скоротать время за карточной игрой.

Сначала они вчетвером поиграли в переводного дурака, потом Симпатяга предложил им сразиться в очко и молодой лейтенант с Меченосцем согласились.

Бухгалтер с молодой женщиной забрались на верхние полки и стали готовиться ко сну.

Игра в очко началась, и поначалу военный не единожды снимал банк. После очередной победы он поднимал голову и радостными глазами смотрел на молодую женщину, которая, свесившись со второй полки, наблюдала за их игрой. Своей улыбкой молодая женщина подбадривала военного.

Меченосец, помнивший инструкции великого шулера Валеры, в первых партиях особо не ввязывался в противоборство Симпатяги, как прозвал он симпатичного мужчину, и молодого военного. Ему даже составляло удовольствие наблюдать затем, как профессионально Симпатяга заманивает молодого офицера. Своими неуклюжими жестами и ходами Меченосец старался усыпить бдительность Симпатяги и, в конце концов, выиграть у него.

И вот настал момент, когда Симпатяга стал медленно и верно выигрывать у военного и Меченосца.

– Все, – решил Меченосец, – пора начинать, а то Симпатяга сорвет куш и попытается свернуть игру.