Информационно-семиотическая теория культуры. Введение

Когда речь идет о природе (природных системах), то информационные процессы носят бессубъектный характер и протекают так же, как и все прочие природные процессы: физические (электричество, теплота), химические (окисление, восстановление), биологические (рост, размножение, гомеостаз), т. е. следуя объективным законам и принципам природы. Совсем иначе обстоит дело с информационными процессами в социальном бытии. Информационный процесс в этом случае представляет, прежде всего, совокупность последовательных действий (операций), производимых неким субъектом над информацией. При этом в ряду главных информационных процессов пребывают: производство (выработка), поиск, структурирование, передача, кодирование, декодирование, преобразование и хранение информации (разумеется – в определенных целях). Именно эти (подобные им) информационные процессы, осуществляемые по определенным принципам, схемам, моделям, алгоритмам и технологиям в сопряжении с процессами общения и деятельности людей, и составляют основу информационного бытия социума и человека, а значит – суть культуры.

Едва ли надо доказывать, что информационные процессы различаются по значимости и распространенности. Наиболее распространены процессы производства, поиска, преобразования, хранения, передачи и использования информации. Реже используются процессы кодирования и декодирования информации, которые порой носят уникальный характер, поскольку опираются на особые системы символов и знаков, придавая специфичность и «характерный культурный облик» информационной технологии (примеры подобных технологий – не только естественные языки, речь, письменность, нотные знаки, жанры культуры, к которым мы уже не раз апеллировали, но также пластическое искусство, криптографические языки и многое другое).

Очевидно также, что отправным моментом информационных процессов (любого информационного процесса) является наличие информации, а значит – наличие ее источника или производителя. При этом особенности информационных процессов таковы, что источником и носителем информации может быть не только человек – ими могут быть, как уже отмечалось, любые объекты реального мира (социального, природного).

Если источник информации относится, скажем, к неживой природе, то он вырабатывает (от него исходят) некие сигналы (физические, химические, биологические), непосредственно отражающие его (источника) свойства или присущие ему процессы, состояния, структуры. Если же в роли источника информации выступает человек, вырабатываемая им информация не только отражает «его свойства» (личность, мысли, чувства, ценности, цели, намерения, устремления, эмоциональное состояние) – она предстает также в соотнесении с теми знаками и символами, которыми человек пользуется в целях обмена информацией, ее кодирования и декодирования, передачи, хранения, распространения.

Но поскольку эти знаки и символы (естественные и искусственные языки, метаязык математики, специальные знаки, символы науки и социальной практики, средства виртуалистики) являются «средой» обитания человека, мы постоянно пребываем в различных информационных процессах, порой сами того не подозревая. Скажем, когда мы слушаем лекцию или музыку, читаем книгу или газету, смотрим новости по ТВ, посещаем музеи и выставки, общаемся в товарищеском или семейном кругу, мы участвуем в самых различных информационных процессах. Даже ребенок, раскрашивающий картинки цветными карандашами, оказывается участником сложной информационной технологии (информационных процессов) перевода черно-белого рисунка в цветной, куда более информативный, чем черно-белый.

И как уже отмечалось, информационные процессы многообразны и варьируются в широком диапазоне – по форме, структурам и сложности. Так, наряду с простейшими процессами, что характерно для информационных технологий управления в технических системах, когда вся технология порой представляет собой лишь механическое воздействие некоей детали на другую деталь (удар, контакт, прикосновение, замыкание, размыкание), существуют сложнейшие и во многом пока не познанные информационные процессы мозговой деятельности, к которым так или иначе восходят глубинные основы информационного бытия человека, т. е. культуры.

В этом контексте культура являет собой сложную целостную совокупность множества информационных процессов, одновременно завязанных на мозговые процессы, биопсихическую специфику человека и особенности его социального бытия, прежде всего – на созидательно-преобразовательную деятельность человека, многообразные формы интеракции и коммуникации людей. И самое главное – культура как информационная «система-процесс» характерна тем, что содержит (включает) в себя множество специализированных процессов и технологий (кодирования и декодирования, селекции и синтеза информации; референции, рекурсии, эмердженции, синтеза и т. д.). В этом плане особая роль, как уже не раз подчеркивалось, принадлежит коммуникативным технологиям, поскольку культура в конечном итоге вырастает из актов интеракции людей и их интерсубъективных отношений и коммуникаций, а также форм когниции и деятельности [5].

Между тем, социальность в той или иной форме характерна едва ли не для всех животных, включая и насекомых, что проявляется в чудесах «семейно-трудовой специализации» пчел и муравьев или в жестко организованной иерархии отношений и управления в прайдах хищников.

Однако только у человека социальность обрела особые измерения. Это культура (прежде всего) и уникальная способность творить информацию в неограниченном количестве и в самых различных формах, а также опираться на это творчество в своем бытии. В этом смысле только у человека культура стала формой бытия, в рамках которой все отношения с миром и все аспекты жизнедеятельности строятся не на инстинктах или бихевиористских реакциях (т. е. природных основаниях), а на базе неких «эфемерий» информационных обменов: смыслов, идей, принципов, ценностей, проектов, программ и моделей, которые способны существовать и быть действенными только в интер-субъективных процессах, актах коммуникации и интеракции, т. е. на основе многообразных знаково-символических (информационных) систем, что находит выражение и закрепление, прежде всего, в естественном языке.

В этом контексте язык, как уже подчеркивалось, является основой, ключевым элементом и ядром культуры, посредством которого и бытует вся система информационных процессов по имени «культура». Иначе говоря, язык, будучи уникальной информационной системой, как нельзя лучше демонстрирует информационную суть культуры (на что мы уже указывали).

В то же время, язык выступает также и как способ мышления и, наконец – как универсальный механизм социальной (социально-культурной) коммуникации. В этом плане обширность номинативно-семиотического арсенала языка и детальность его соотнесенности с реалиями мира (природного, социального, ментального) являют собой меру развитости культуры, а также гарантию эффективности интерсубъективных отношений в социуме. Неудивительно, что лексический арсенал наиболее развитых языков приближается к миллиону единиц [6], а Сепир и Уорф всерьез утверждают, что естественный язык, которым пользуется человек, не только «открывает» мир человеку, но и может навязать «субъективное видение объективно сущего мира», доступное только носителям данного конкретного языка [7] – так язык выступает еще и как особая «культурная оптика» видения мира.

И самое главное здесь (когда язык предстает как информационный процесс) заключается в том, что он универсален – его распространение среди носителей не требует особой кодировки и сложных приемов декодирования информации, поскольку основной способ кодирования информационных потоков в данном случае – это устная и письменная речь, что, как правило, носит общедоступный характер внутри каждой социальной общности и носителей конкретного языка. С этими особенностями естественных языков связан и широкоизвестный факт культурного бытия – наибольшую распространенность и массовость в нашем мире имеют именно вербальные формы культуры (речевые, текстовые формы информационных фреймов).

Между тем, существуют и такие формы культуры (соответственно, информационные процессы и формы), функционирование которых требует особых способов и форм кодирования и декодирования информации. Речь идет, прежде всего, о музыке. Создатель музыкального произведения кодирует его на основе нотных знаков, которыми люди, увы, не владеют так массово, как знаками письма. Естественно, что мы сталкиваемся с определенными проблемами, когда пытаемся декодировать музыкальную информацию – услышать музыку. Ведь для этого необходимы определенная музыкальная грамотность или слух и голос, которые в данном случае выступают в роли декодирующих устройств. Нелишне заметить в этом плане, что глубокие и оригинальные музыкальные произведения характерны именно тем, что с ними могут справиться, т. е. способны их декодировать аутентично и перевести из нотно-информационной формы в мелодические звуки лишь люди с выдающимися музыкальными способностями – с широким голосовым диапазоном и тренированным слухом.

Ситуация еще сложнее, когда мы имеем дело с инструментальной музыкой: здесь в роли декодирующего устройства в руках исполнителя выступает музыкальный инструмент. Проблема в том, что одно и то же музыкальное произведение допускает широкий спектр вариантов и вариаций «декодирования – прочтения» на основе использования самых различных декодирующих устройств (музыкальных инструментов – от балалайки, скрипки или рояля до уникальных по составу оркестров). К тому же звуки, их тональность и тембр зависят от свойств инструмента – физических (из каких материалов изготовлен инструмент) и геометрических (конструкция и дизайн инструмента), т. е. от свойств декодирующего музыкальную информацию устройства. Таким образом, вариантов декодирования, не посягающих на смысловую и тематическую аутентичность замысла композитора, оказывается множество: все зависит от многообразия декодирующих устройств. Так мы сталкиваемся с принципиально важной особенностью информационных процессов культуры по имени «музыка». Речь идет о том, что декодирующее музыкальную информацию устройство само становится формой культуры, механизмом культуры (примеры: музыкальный инструмент, музыкальное исполнительство), обеспечивая многообразие явленности форм культуры, приращение культуры.

Ситуация обретает новый уровень сложности, когда мы имеем дело с такими формами культуры, как «театр» или «кино». Здесь процесс декодирования исходной текстовой информации (драматургической, сценарной) и ее перевод в доступные аудиовизуальные формы требует привлечения множества средств, механизмов и способов оперирования информацией, а также создания технологической инфраструктуры «кодирования-декодирования», начиная с подбора актеров и развития техники их игры, кончая архитектурой и дизайном сценического пространства, системой музыкального обрамления, способами «управления окружающей средой» (погодой, ландшафтом, временами года) и даже «ходом истории» (декорационная смена эпох, цивилизаций, планет и созвездий обитания). А это, в свою очередь, порождает целый спектр форм, сфер, направлений культуры и видов искусств: сценографию, искусство и инженерию театральной декорации, звукорежиссуру, архитектуру и дизайн театра. Что касается кино, оно изначально было «синтетическим искусством» в самом широком смысле, поскольку объединяет в себе не только различные виды искусства, но и самые различные отрасли инженерной культуры – от классической точной механики до современных достижений электроники и голографии (виртуалистики), искусственного интеллекта.

Таким образом, сам процесс кодирования и декодирования смысло-несущей информации, а значит – оперирование фреймами культуры (т. е. информационный процесс), одновременно выступает и как форма культуры, и как механизм ее развития. Все это вновь и вновь демонстрирует сложность культуры и лежащих в ее основе информационных феноменов, но явно проявляя информационную сущность культуры.

Здесь цели нашего дискурса требуют вновь вернуться к музыке.

Дело в том, что музыка с особой наглядностью демонстрирует информационную природу и сущность культуры. С одной стороны, едва ли кто-либо усомнится, что именно музыка способна наиболее адекватным образом выразить дух человека и культуры – от дерзновений мысли человека и его великих свершений до тончайших нюансов чувств/переживаний. В то же время, музыка подчиняется практически всем принципам и канонам информационных систем. Более того, музыкальная форма информации даже чем-то схожа с генетической информацией. Так, для записи генетической информации используются всего четыре базовых знака. Но при этом природа виртуозно использует различные сочетания этих знаков («аккорды»), а также принципы симметрии и асимметрии знаковых структур, механизмы их рекурсии и, наконец, целую систему алгоритмов. Нечто подобное наблюдается и в бытии музыкальной формы информации (музыки) – она выразима в формально-математических описаниях октав, в ритмических и мелодических моделях. Например, давно известно, что любая нота одной октавы ровно вдвое выше по частоте соответствующей ноты предыдущей октавы. К тому же, музыкальные композиции вполне органично базируются на характерных для информатики (информационных процессов) алгоритмах референции, рекурсии, инверсии и др. Естественно, что сегодня в арсенале композиторов компьютер занял прочное место [8].

Если следовать версиям теории музыки, композитор рассматривает звуки, создаваемые голосом, объектами окружающего мира или специальными инструментами, как исходный материал, из которого можно строить ритм и мелодию, подчиненные замыслам и чувствам, организованные в формы и жанры. А вот рутину кропотливой работы с этим многообразием звуков можно возложить на «технического помощника» композитора, в каковой роли успешно выступает компьютер.

Впрочем, как средство музыкального творчества компьютер принципиально отличается от всех прочих инструментов тем, что не имеет собственного, присущего только ему звучания (не имеет «своего голоса»). В этом смысле он без соответствующих кодирующих и декодирующих устройств, а также без специально сформированной музыкально-информационной базы данных (содержащих образцы и эталоны «приемлемых звучаний» естественных звуков, ритмов, мелизмов) практически бесполезен. Но если эти условия созданы, сформирована качественная база музыкальных данных, компьютер может без устали синтезировать звуки и их комбинации, имитирующие практически любой голос с такой точностью, что он не отличим от естественного.

Но самое главное состоит в том, что компьютер открывает перед композитором новые возможности и средства творчества, о которых раньше музыканты разве что могли мечтать. Например, можно перебирать и проигрывать бесчисленные сочетания звуков, варьируя при этом ритмы, поскольку уже созданы и успешно функционируют соответствующие программы, освобождая композитора от рутинного труда.

Особенно эффективен компьютер при создании различных музыкальных композиций. Здесь возможны разные подходы. Можно использовать готовый программный пакет с заранее запрограммированным набором функций по сочинению и редактированию музыки. В этом случае музыкант выбирает наиболее адекватный для создания своей композиции программный продукт. Практикуется и такой подход, когда композитор сам создает программу, отвечающую наилучшим образом его замыслам.

А в общем, музыкальные компьютеры и искусство их программного обеспечения ныне настолько развиты, что композитор освобожден от необходимости писать детализированные программы на алгоритмических языках (чем обычно занимаются профессиональные программисты) – его участие в создании программ носит творческий характер, ограничен им. Например, он задает «музыкальную тему», требования к композиции и ее структуре и т. д. В итоге получается так, что компьютер «творит» музыку в соавторстве с композитором, создавая тем самым новую технологию написания музыки. Иначе говоря, музыка фактически становится результатом «деятельности» алгоритма и «игры» фреймов информации из базы «музыкальных данных» в такой степени, что сам композитор не всегда может предугадать детали и краски конечного результата.

Но в данном случае важны (заслуживают первостепенного внимания) не эти детали, а их главный исток и причина, а именно – творение музыки (одной из наиболее сложных форм культуры) компьютером, демонстрируя таким образом, что музыка являет собой информацию (информационный процесс), а точнее – одну из форм информации, из которых состоит бесконечно сложная информационная система («система-процесс») по имени «культура». В итоге на основе рациональных, по сути, математических алгоритмов рождается и входит в жизнь человека самая таинственная и тонкая форма культуры – музыка, магически затрагивая тончайшие струны души человека.

Вывод, который сам по себе напрашивается из приведенного анализа, на наш взгляд, таков: нюансы культуры, вызывающие восхищение и ввергающие человека в катарсис, являют собой именно нюансы информационных процессов, уже сегодня во многом формализуемых и выразимых в математических моделях и алгоритмах.

И в заключение подчеркнем еще раз: музыка особенно характерна и специфична тем, что она способна порождать в нас эмоции и чувства – самые разные. Это общеизвестно. Примечательно другое. Оказывается, музыка не только «выразима математически», но и вызываемые музыкой эмоции, как свидетельствуют факты, в свою очередь, имеют вполне объективную физиологическую природу, в проявлении которой особая роль принадлежит центральным областям мозга, в частности – гипоталамусу.

Дело в том, что волны музыки в органах слуха человека преобразуются в нервные импульсы и поступают в гипоталамус, где, как полагают ученые, они преобразуются в серию психических реакций: ощущения, переживания, чувства, ассоциации. Но поскольку главная функция гипоталамуса – это синхронизация наших биоритмов, т. е. периодических изменений интенсивности и характера базовых биологических процессов, которые автоматически поддерживаются и самовоспроизводятся в организме человека, обеспечивая его нормальное существование (в их числе дыхание, сердцебиение, обменно-клеточные процессы), музыка оказывается особой частью общего информационного потока психофизиологического бытия человека, поступающего в гипоталамус и обрабатываемого здесь.

Гипоталамус, в свою очередь, реагируя на музыку, а точнее – на музыкальную форму информации, поступающей к нему, создает у человека приятные ощущения в том случае, когда музыка по ритмическим и гармоническим характеристикам соответствует оптимальному спектру биоритмов человека. А если нет такого соответствия, у человека возникают негативные эмоции (ощущения, переживания, чувства), соответственно – отторжение данной музыки, ее неприятие.

Таким образом, механизм воздействия музыки на человека можно представить следующим образом. Звуковая информация (ритмическая, гармоническая, мелодическая) воспринимается органами слуха и превращается в нервные импульсы, т. е. в импульсную форму информации, «понятную мозгу». Эта информация, в свою очередь, попадает в центральные отделы мозга, в гипоталамус, ответственные за эмоции и биоритмы, и в зависимости от соответствия или несоответствия этой информации оптимальному спектру биоритмов она вызывает различные виды эмоций (позитивные или негативные), как уже подчеркивалось. Остается лишь добавить, что информационная природа эмоций признана в теориях мозга человека, а информационно-психофизические основания эмоций исследуются системно уже ряд десятилетий, в частности – в трудах академика В.П. Симонова [9–10].

Все это, как нам представляется, дает основание утверждать, что информационно-семиотический подход приближает культурологическую науку к постижению реальной природы и сущности культуры, ее реальной системности и сложности, а также тончайших нюансов и механизмов ее бытия. И главное для наших целей заключается в том, что на основе уже изложенного может быть сформулировано определение культуры с точки зрения информационно-семиотической теории. В частности, культура – это сложное динамически изменчивое целостное единство форм, механизмов и способов формирования, развития, селекции и систематизации смыслонесущей информации, оперирования человека ею посредством многообразных носителей (телесно-антропологических, материально-вещественных, знаково-символических) в процессах восприятия и переживания мира и себя(бытия), интеракции, коммуникации, когниции, деятельности.

Разумеется, это определение не претендует на исчерпывающий характер – будет, по возможности, уточняться, углубляться, «шлифоваться».

И еще. Вероятно, в «дидактических целях» может использоваться и определение «попроще». Скажем, культура – это присущая только человеку форма бытия, базирующаяся на непрерывном генерировании смысло-несущих информаций и обмена ими в процессах интеракции, коммуникации, деятельности, воспроизводства и развития социального и индивидуального бытия человека.

Однако понятно, что простые и «односложные» определения культуры невозможны (по меньшей мере – рискованны), если учитывать, что базовые онтологические сущности бытия (как материя, время, пространство, информация, общество, сознание, знание), к которым относится и культура, не имеют простых однозначных определений, уже хотя бы потому, что представления о них постоянно углубляются и уточняются по мере развития процесса познания и его парадигмально-исторических модусов.

Между тем, культура, так или иначе, соотнесена и переплетена с целым рядом (если не всеми) сущностями высокого порядка. В качестве иллюстрации к сказанному приведем определения таких сущностей, как «смысл» и «знание», с которыми культура сопряжена, воспользовавшись при этом известным академическим источником «Энциклопедический словарь по эпистемологии» под редакцией И.Т. Касавина (М.: Альф-М., 2011. – 470 с.).

Итак: смысл – это отнесенность знака, явления, события к человеку, облекаемая в языковые выражения, а знание – форма социальной и индивидуальной памяти, свернутая («файловая») схема (программа) деятельности и общения, а также результат обозначений, структурирования и осмысления реальной действительности в процессах познания.

Как видим, приведенные, казалось бы, «элементарные» составные части культуры сами имеют далеко не элементарную природу и не элементарные определения. А главное – они, как свидетельствуют приведенные определения, завязаны, прежде всего, на информационные процессы и отношения (знаковые системы, естественные языки, сценарные схемы и программы, т. е. на информационные фреймы).

Примечания

1. Сидякин В.П., Цветков В.Я. Философия информационного подхода. – М.: МАКС-Пресс, 2007. – 172 с.

2. Кузнецов Н.А., Мусхелишвили С.Л., Шрейдер Ю.А. Информационное взаимодействие как объект научного исследования // Вопросы философии. – 1999. – № 1.

3. Коган В.З. Проблемы информационного взаимодействия. – Новосибирск: НГУ, 1995. – 188 с.

4. Смолян Г.Л. Информации теория // Новая философская энциклопедия. Т. 2. – М.: Мысль, 2001. – С. 141–142.

5. Назарчук А.В. Идея коммуникации и новые философские понятия XX века // Вопросы философии. – 2011. – № 5. – С. 157–165.

6. Калашникова Л.В. Введение в языкознание: курс лекций. – Орел: Орел ГАУ, 2010. – 272 с.

7. Бородай С.Ю. Современное понимание проблемы лингвистической относительности: работы по пространственной концептуализации // Вопросы языкознания. – 2013. – № 4. – С. 17–54.

8. Горбунова И.Б. Феномен музыкально-компьютерных технологий как новая образовательная творческая среда // Известия РГПУ им. А.И. Герцена. – 2004. – № 9. – С. 123–129.

9. Симонов В.П. Эмоциональный мозг. – М.: Наука, 1981. – 216 с.

10. Симонов В.П. Лекции о работе головного мозга: потребностно-информационная теория высшей нервной деятельности. – М.: Институт психологии РАН, 1998. – 98 с.

2.11. Культурная форма как методологическая идея и мера культуры: информационно-семиотический ракурс

Как уже не раз подчеркивалось, информационно-семиотическая теория вовсе не ставит знака равенства между культурой и информацией, а тем более не сводит культуру к информации. Это теория утверждает нечто принципиально иное, а именно – культура являет собой сложнейшую систему смыслов, ценностей, форм и механизмов бытия человека в их знаково-символическом, т. е. в информационном модусе.

В этом контексте информация являет собой выражение культуры ровно в той мере, в какой она соотнесена с гранями существования человека (деятельности, общения, интеракции, коммуникации, чувствования, познания), обретая таким образом формы выражения бытия человека (как обыденных, так и возвышенных), а также организована в характерных для культуры формах. Ведь информации вокруг нас много (в космосе, природе, социуме, технике), но только часть ее, бытующая в особых формах – «культурных» (о них далее и пойдет речь), относима к культуре.