Багдад до востребования

Полковник в мгновение ока затравленно прогнулся. Не долго думая, Аббас «распахнул папку с обвинительным заключением»:

– Одиннадцатого после полуночи в «Саддам Хусейне» садится борт «Москва-Багдад», который ты почему-то решаешь встретить лично. Следует отметить, это был единственный за последнюю неделю регулярный рейс – уникальный мост между изолированным Ираком и внешним миром. Прибывших всего двенадцать, но крайне подозрительных лиц. При этом, оказалось, одиннадцать – бутафория, нацеленная отвлечь внимание от одного-единственного пассажира, объект твоей особой опеки. Дабы себя обезопасить, а главное – увести означенную фигуру в тень, ты скармливаешь мне миф о спецподразделении, будто охотящемся за архивом русского заговора. Если откровенно: способ инфильтрации объекта восхищает, ничего подобного я не встречал. – Аббас прервался и потянулся к коробке с сигарами. Небрежно извлек одну, самодовольно покрутил у носа и вернул обратно. С наигранной ленцой продолжил: – К вечеру объект поселяется в «Аль-Рашиде» и утром двенадцатого пытается пробиться в советское посольство, но безуспешно – «Аль-Мансур» перекрыт… Между делом одиннадцатого и двенадцатого наведывается в Министерство промышленности, куда, по легенде, командирован. Одиннадцатого служба портье регистрирует, якобы из Министерства промышленности, звонок, уточняющий, достаточно ли комфортабелен номер у объекта. На самом деле звонили из автомата в «Аль-Мансур». Вечером двенадцатого в «Аль-Рашид», под предлогом инспекции средств пожаротушения, проникает пожарник, причем в тот самый момент, когда оба наших парня из лобби отлучились. Вскоре на этаже объекта на минуту отключается камера видеонаблюдения, сам же «инспектор» бесследно исчезает, как сквозь землю провалившись. Тут, нелишне выделить, что «пожарник» прибыл в «Аль-Рашид» и убыл из него на полицейской машине – выявлен очевидец, садовник отеля. По его словам, «пожарник» покинул отель через хоздвор. Но самое важное здесь: по цвету и модели авто совпадает с полицейским «Фиатом», недавно исчезнувшем вместе с тремя патрульными, которых начальство поторопилось списать как дезертиров. Их и впрямь сегодня хватает… Ну и венцом всему: сегодня в четыре ночи объект из гостиницы исчезает, минув камеры наблюдения, службу портье, дозорных. Как и вчера, камера на его этаже отключалась, правда, на сей раз чуть дольше – четверть часа. Итак, горе-родственник, – Аббас заносчиво запрокинул голову, – сам все расскажешь или вниз спустимся?..

– Дядя, в одном ты прав: я человек конченный… – Казалось, подводил черту жизни полковник, горькую, безутешную. – Лажанулся так, что о прощении и не заикнуться. Готов ответить…

– Сулейман, о чем ты там квохчешь, беря на жалость! – взорвался Аббас. – О том, как скурвился, выкладывай! Лучше с самого конца! И не тяни время!

– Верно, дядя, время против нас, – ответствовал с некоей хитринкой полковник. – Узнай Хозяин о ЧП из независимого источника, не только мне – тебе несдобровать. Докладывая о высылке русского спецназа, не думаю, что ты мое имя упоминал. Тем самым на тебе вся ответственность, пусть своей близорукостью я тебя подставил. Предостеречь поэтому обязан…

– Что ты несешь, перевертыш-демагог? – Директор службы стал приподыматься. Кому-кому, а ему было известно, с какой легкостью Саддам расправляется даже с неприкасаемыми. Достаточно случайной фразы, сплетни, самого неправдоподобного оговора.

– Мунир, у тебя ум за разум, коль меня подозреваешь! – прорвало вдруг полковника. – Я глава русской шпионской сети – оригинальнее ничего не мог придумать?! Как версия даже не выдерживает критики!

– Почему? – округлил глаза Аббас, безотчетно усаживаясь обратно.

– Хотя бы потому, что выстроилась прежде, чем обросла фактами! Как говорится, была бы кандидатура, удобная и под рукой! А собак навесим… Я действительно дал маху, только в другом и без всякого умысла! Так что, себя выгораживая, не путай «плюс» с «минусом». Иначе, изжарит тебя Хозяин, для него ты самый что ни на есть громоотвод…

Будто для отповеди, директор вскинулся, но так и не открыл рта, казалось, прозревая.

– Дядя, ты слушать намерен? – перехватывал инициативу полковник. – Будем препираться или все-таки о деле?

Аббас состроил недовольную мину и вновь промолчал, на сей раз, будто в знак примирения.

– Мы в большей заднице, чем тебе, спящему и видящему одних предателей, кажется… – излагал свою версию ЧП Сулейман Хаким. – Ты главного не знаешь…

– Даже так? – ошалело проговорил Аббас.

– Инженеришка этот, сам по себе, никто, случайно привлеченный, – продолжил полковник. – И, скорее всего, его подрядили вслепую. А вот то, что он провез, меня загипнотизировав, – с непрофессионалами всегда так – раковая опухоль со СПИДом в одном анамнезе. – Сулейман Хаким прервался, казалось, решаясь. – Так вот, – подался вперед полковник, – была у него заколка для галстука, крупнее обычной раза в два. Я ее вертел и так и эдак, но в конце концов отдал, что объяснимо: Коля со своими бойцами не просто незримо давил как приоритетное направление, а заслонял горизонт. Так эта моська под слоном и проскочила…

– Подожди, Сулейман, не части, – перебил Аббас, – к заколке потом вернемся. Хочешь сказать, что инженер и Коля не из одной упряжки?

– Да я это еще до допроса понял, видеозапись их беседы в камере просмотрев. Но это так, между делом… На бровях прилетел инженер – слишком вычурно для самой мудреной операции. И даже этот аргумент – скорее лирика. Первый русский «Руслан», груженный бронетехникой, скоро сядет – узнал только что. Значит, сработал твой план! Стало быть, нет и не могло быть сговора, Коля и инженер – две непересекающиеся линии и, как мне кажется, концы инженера искать не в Москве…

– Стоп, довольно гипотез! У меня от своих голова пухнет… – оборвал штрафника, директор, казалось, в одночасье избавившись от всех подозрений. – Заколка, по-твоему, что?

– Ну, не знаю… – после некоторых колебаний откликнулся полковник. – Обмозговать надо, но как бы само собой напрашивается – маячок. Могу и ошибиться, разумеется. Сел уже с ней в лужу…

– Дела… – тоскливо протянул Аббас, после чего, будто нашелся: – Коль «Руслан» на подлете, весьма похоже, что Коля и инженер – отнюдь не братья и, скорее всего, даже не двоюродные – здесь ты прав. Тогда, получается, янки нащупали лаз, объехав все-таки «Мухабарат» на русской кривой козе. Надо же пройдохи какие! Через игольчатое ушко внедрились, под флагом нашего последнего, пусть по большей части морального союзника! Ты прав: Крючков ни при чем здесь, американцы подсуетились.

– Я бы так не сказал… – заметил вяло полковник. – Крючков, может быть, и не в курсе, но провернуть такое без КГБ, заарканив чуть ли не единственного спеца с иракской визой, маловероятно… Ну бог с ними! Ведь изделее у инженера уже изъято, как и он сам из оборота. Злоба момента – его опекуны, матерые профессионалы. Надеюсь, они не из местных, завербованных, иначе не достать.

– Зачем доставать? Сами объявятся… – само простодушие, замышлял нечто вслух директор.

– Думаешь, сдадутся, чтобы укрыться в тюряге от родимых бомб? – осклабился полковник.

– Видишь ли, Сулейманчик, маячок, как таковой, не забрось его на стратегически важный, законспирированный объект, пустышка, цацка для забавы. А таких сооружений, не просматриваемых со спутника, на пальцах перечесть: хранилища ОВ, «Скадов», еще парочка найдется. Не упустим, разумеется, из виду и объект, где за семью замками пылится архив русского заговора. «Русланы» – «Русланами», но то, что Крючков зубы точит от него одной ракетой избавиться, исключать нельзя, каким бы ценным архив ни был.

– Что-то не стыкуется у нас… – узрел противоречие Сулейман Хаким. – Если засланцам координаты того или иного объекта известны, на какой ляд им маячок? Разве что радиосвязи остерегаются или рацию посеяли, во что верится с трудом. Боюсь, другое тут. Заколка – не маячок…

– Тогда, что? – всполошился Аббас.

– Давай гадать не будем, Мунир, – предложил полковник. – Контрразведка, пусть функционально экстрасенс, но все же не ворожка. Время покажет, лишь подкинь мне людей и смени в операции вектор. Больше того, засекреть ее под тем или иным предлогом. Хозяин пронюхает – полетят головы …

– Говорили-ехали… Хочешь, чтобы я проглотил тот пшик, во что ты все наработки обратил?! – вернулся к первоначальному вектору директор. – За просто так, по зову крови, закрыть глаза на ужасный промах. Дай мне, Сулейманчик, что-то, дай, не поймут иначе! Оплошай ты еще раз или, того хуже, исчезни, не сносить мне головы! Понимаешь?

Сулейман пожал плечами, нечто невнятное изобразил рукой, будто сам с собой разговаривает. После чего нарочито независимо уставился на Аббаса и заговорил в унисон лику:

– Знаешь, мне как-то все равно, дядя. Переживи я даже войну, сулящую миллионы жертв, в «Мухабарате», по-любому, моя песенка спета. Проглотить, не поперхнувшись, такой провал и в сонном Люксембурге не смогли бы, пусть в нашем заповеднике от ошибок никто не застрахован. Ну да ладно… Ради тебя, семьи, так и быть, еще поишачу… – Полковник усмехнулся, продолжив вскоре: – В общем и целом, расклад такой: стая окопалась в «Аль-Мансуре» и, весьма похоже, у них какой-то интерес к посольству СССР – именно туда, по приезде, направил свои стопы инженер. Теперь о цели. Под что подкапывают, не узнать, пока не задержим их. То, что в руках, классическая задачка со всеми неизвестными – раздолье для кабинетных конспирологов – шпилька в твой адрес – зато бессонница для людей на местах. Главное сейчас: засланцев не спугнуть. Никаких облав! Прочесываем район точечно, прежде сняв тщательную рекогносцировку. Ежели о прогнозе, то ничего хорошего. Мало того, что филигранность подкопа изумляет, так еще и фарт на их стороне. И не выходит из головы посольство! Во-первых, диверсанты могли расквартироваться там, обретя уникальную экстерриториальность и напрочь нас запутав – кому придет в голову искать американский след у русских? Во-вторых, сам союз «диверсанты – посольство», пусть он пока гипотетический, меня просто шокирует. Не могу даже уловить чем…

– Кажется, я знаю… – потупившись, едва выговорил белый, как полотно, Аббас. Нечто взвесив в уме, дополнил: – Но самое трагичное: чтобы нам с тобой выжить, Хозяин должен уцелеть. Перейди власть к другому, в первой же партии вздернут.

Глава 23

14 января 1991 г. 10:00 г. Багдад ул. Аль-Мутанаби 605, посольство СССР

Виктор Викторович корпел над «Венской Конвенцией», притом что со студенческой скамьи помнил Акт о дипломатических сношениях практически наизусть. Пройдя несколько раз русскую версию документа, обратился к английской редакции. Но и там холостой пробег – те же 53 параграфа с двумя приложениями, да аутентичный смысл.

Хватит сходить с ума, выискивая хоть какое-то обоснование «миссии», посол в конце концов одернул себя. Ее ни одним из фиговых листков дипломатии не прикрыть. Затея – не что иное, как «халтура» а-ля Харви Освальд. Пусть, сработай их план, человечество только вздохнет с облегчением, сотни тысяч, если ни миллионы жизней сохранив.

Между тем «повестка» шпионского консорциума тунгусским метеоритом для Посувалюка не стала. Он, зубр подковерных сношений, не тешился иллюзиями: его жуткая тайна рано или поздно вскроется. О явке бывшей пассии с повинной уже знал, по запросу МИД завизировав ее характеристику. С тех пор маялся от бессонницы, сменив три вида снотворного, и при разборе ведомственной почты неизменно прел. От нервного срыва пока удерживали лишь утренний кросс, с юных лет вошедший в привычку, да фактура крепкого духом и телом человека.

За сутки, минувшие с момента вторжения гонца шантажистов, Виктор Викторович не сидел, сложа в прострации руки: настрочил реферат (в надежде, что отчизна, разобравшись, простит и защитит), по размышлении здравом, забракованный, пробовал работать, по пустякам беспокоя персонал, и даже воспламенился стихом, на титуле «Грех, до востребования» оборвавшемся.

При всем том Посувалюк перед выбором до сих пор не предстал, а точнее, к нему вплотную не приблизился, топчась вокруг да около. Не потому, что потерялся или малодушествовал – во всей цепочке антисаддамовского заговора был единственным здравым, реально осязающим все последствия «миссии» звеном.

Оправившись от шока, Посувалюк открыл, что основа акции – отнюдь не гениальный расчет, а беспримерное вероломство, вдохнувшее жизнь в совершенно безумную идею. Даже если роду человеческому грозит исчезновение, заклад всех табу во спасение – несимметричная мера, приближающая Армагеддон быстрее, нежели прочие катаклизмы.

На заре 90-х, возвестивших о Великом Перемирии, покушение на главу государства явственно пованивало – каким бы одиозным тот ни был. Охотиться за лидером нации противника после объявления войны, как говорится, a la guerre comme a la guerre. Накануне же – ушат грязи на репутацию отстаивающей демократические ценности государственности. То, что Хусейна приговорило государство или некий межгосударственный союз, Посувалюк уже не сомневался, полагая, что прочему образованию столь масштабное предприятие не по зубам. Ну а впрячь в такого рода покушение диппредставителя, слугу народа и символ державного величия, не то что ни в какие ворота – ни в одну клетку разума не лезло…

Оттого Виктор Викторович, несмотря на контузию духа, воспринимал инициативу антисаддамовского заговора не более, чем казус даже не политических, а бытовых недорослей, как нечто абсолютно невозможное, вследствие чего не подлежащее разбору в принципе. В итоге всячески обходил стороной дилемму, без решения которой было не обойтись: уступить нажиму или послать консорциум ко всем чертям на переэкзаменовку?

Ни одному слову шантажистов, не говоря уже посулам реабилитировать, он не верил. На ремарку в инструкции, что изделие не орудие убийства, про себя ухмыльнулся. Ночью же – то ли во сне, то ли в яви – промелькнуло: «Заколка, не исключено, маячок для ракеты, которая не только разорвет на куски представительный форум, меня включая, камня на камне от резиденции Саддама не оставит».

Раздался громкий стук в дверь. Посувалюк вскинул голову и, казалось, раздумывал: «Это, кто?».

– Виктор Викторович, вы у себя? – донесся голос Игоря Тимофеева, офицера по безопасности.

– Заходи! – пригласил посол.

– Война, похоже, началась… – объявил Тимофеев, прикрывая за собой дверь, и добавил: – Для нас, по крайней мере.

– В смысле?

– Судить не мне, – вспомнил о табели о рангах офицер, – мое дело докладывать…

Посувалюк энергичным жестом указал безопасности на кресло.

– Прямо таки эшелонированная атака, Виктор Викторович. Не знаю, с чего начать… – делился своей тревогой офицер.