Однажды в Москве. Часть I

– Троюродными. – Я уточнил.

– Эта девушка всегда с ними. Может, мы не знаем, один – любовник?

– Исключено, я был бы в курсе, – не въезжая в суть, я опроверг.

– Тогда объясните мне, старому холостяку, почему молодая, красивая баба за полтора года проживания в Москве ни с кем не завела отношения? Что она, святая?

Кореец у дверей обернулся, на секунду обозрев нас, словно ожидая ответа. После посмотрел на часы:

– Ждите…

Сказать, что я сильно побледнел, значит, ничего не сказать. Никогда сердце так бешено не стучало. Если повезет, Мансуров, чей взгляд я чувствовал затылком, ничего не заметит.

Вдруг осенило.

– Постой, постой… – я всеми силами пытался унять в себе эту тупую растерянность. – Вспомнил, Павел рассказывал, что у нее был жених, все шло к свадьбе, но выяснилось, что он встречается с ее подругой, – я мысленно поблагодарил Мусаева за эту, вроде бы банальную легенду. – Она его не простила. Вот, наверное, одна из причин, почему Наиля перебралась в Москву. Слышал, этот урод и здесь не оставляет ее в покое.

– Правда? – мне показался, что Мансур оживился.

– Что значит, правда? – я как бы вышел из себя. – И вообще, какое вам дело, с кем она встречается? Ты можешь мне объяснить, что происходит, черт возьми?

– Кажется, могу…

От мрачного ответа Мансура я вновь похолодел. Он же развалился на диване, вынул сигарету и, прежде чем прикурить, ответил:

– Нравится она мне, братан, давно хотел об этом сказать, но как-то не решался. Думал, может, пройдет… – Мансуров начал выпускать дымовые кольца в потолок.

Я почувствовал, что медленно прихожу в норму, а цвет лица вновь светлеет.

– И где же ты с ней сошелся?

– Да нигде, в том-то и дело, – Мансур лежа, лениво потянулся. – Ты же знаешь, как я снимаю телок: раз плюнуть. Но с ней… Если пересекусь, даже слов не найду.

– Слушай, я как-то не врубаюсь, где же ты встретился с нею, чтобы так втюриться. Ведь вы действительно не пересекались?

– Ты забыл?.. – он нехотя ответил. – Тогда, в кабаке. Перед тем как шампанское отправить, часа два за вами наблюдал…

Вспомнил. Ресторан-кабак на ВДНХ. В этот день мы отмечали Наилькину днюху и по ее просьбе праздновали в узком кругу. Кроме Романовых и их подружек, присутствовали Митяй с толстушкой-женой и их взрослая дочь Эвелина. Джулию Наилька меня попросила не брать. Как объяснила, в ее присутствии она чувствовала себя скованно. Кроме того, мы собирались обсудить некоторые служебные вопросы, ну, вы поняли, связанные с Конторой… Я не стал настаивать, так как уже успел лицезреть новых пассий братьев, слишком раскованных и разодетых. И я знал, что моей консервативной и ненавидящей шумные застолья жене будет неуютно…

– И что же обсуждала с вами, женатым мужчиной, эта ваша Мата-Хари? – тут съязвил Оператор.

– Неважно, – сухо ответил Длинный. – В разгар веселья официант преподнес нам дорогое шампанское от некоего друга и, подняв глаза на второй этаж, мы увидели улыбающегося Мансурова, сидевшего у столика рядом с перилами в компании некоего субъекта, напоминающего лысым черепом и квадратным подбородком палача Миледи из знаменитого фильма.

– Следил… – завороженно выдохнула Аталай.

– Обедал, – возразил Бакинец.

– Ясно, что в ресторане не молятся, – изрек Арзуман и аргументированно добавил:

– Можно, обедая, следить или, следя, обедать.

– Логично, – согласился Длинный. – Я и сам об этом подумал, но не подал виду и жестом пригласил их к столу. Он отказался. Через какое-то время они, не попрощавшись, исчезли…

– …Определить, где она проживает, мне не составило труда, – Мансуров продолжил. – И по твоим рассказам, которых я то и дело направлял в нужное русло, постепенно разузнал про эту троицу многое. Братья по сердечной теме с ней, меня, естественно, не зацепили. Но насчет тебя были сомнения.

Я молча уставился на него.

– В какой-то момент мне показалось, что между вами что-то есть.

– Мог бы спросить… И ты должен был знать, что для меня, кроме жены других женщин не существуют.

– Почем знал? Подумал, одно, наверное, другому не мешает. Любовь ведь бывает разной. Это я после убедился, что ты у нас святой. Хотя к святым я всегда подозрительно отношусь.

– Поэтому тогда в кабаке следил? – я не сдержался.

– Что ты о себе возомнил? – Мансуров ухмыльнулся, но и не опроверг.

– С чего ты взял, что между нами что-то есть? – я с досадой вспомнил слова Джулии.

– Ну, как сказать?.. Вы как-то смотритесь и чем-то похожи… – Мансуров почесал затылок. – И она на тебя как-то по-другому смотрела.

– Чепуха, – я вновь неуверенно возразил. – Она своего жениха ждет.

– Что-то долго ждет… – он призадумался.

– А Кореец тут с какого боку? – я решил уйти от скользкой темы.

– А с самого прямого… – Мансуров зевнул и вновь растянулся. Видно, Лариска ночью здорово отомстила ему за бакинские командировки. – Я как-то поделился с Кимом… А еще с кем мне делиться, черт возьми? Вот он и начал наводить справки, хотя я и не просил об этом. Потому что во всем, что касается меня, братишка очень внимательный, – широко улыбнулся он. – А насчет жениха… Может, завалить его? Одним мудаком меньше станет. Как можно было ей изменять? Вот закажу его тебе. Что скажешь? Плачу тройной тариф…

Мансуров, посмотрев на мой ошарашенный вид, расхохотался. И у меня рот скривился, выдавливая подобие улыбки, но ответить не успел. Дверь отворилась, и на пороге появился Кореец.

– Пошли. Старик ждет…

Глава XVI

Оказывается, узнав подробности своего освобождения, Казанцев еще тогда изъявил желание встретиться со мной. Мы поднялись на третий этаж и оказались в широкой и освещенной приемной, где нас вежливо встретили и провели в очень большой и светлый кабинет Савелия Николаевича. Он сидел в кожаном кресле у массивного стола, но при виде нас встал, подошел и крепко пожал нам с Мансуром руки. Комната была теплая, из старого камина то и дело слышался хруст горящих дров.

Казанцев был одет просто, по-домашнему. Запомнились красновато-клетчатая рубашка поверх теплых спортивных финок и, по-видимому, теплые шлепанцы, носы которых по-восточному были загнуты вверх. Он внимательно осмотрел меня с ног до головы.

– Этот герой, выходит, тоже с Кавказа?

– Из Баку, – уточнил Кореец.

– Парадокс! – усмехнулся и, пройдясь обратно, вновь развалился в кресле Казанцев.

– Что-то не так? – недоуменно, Кореец.

– Да все так, вроде… Но, знаешь, что меня удручает, Ким?..