Однажды в Москве. Часть I

– Основной доход в палатках шел от спиртного и сигарет. А для Хаджи даже прикасаться к спиртному было неприемлемо. Да и не сошелся бы он со своей религией и бородой с братками, тогда для Москвы это было дико. Для ОМОН-а же каждый бородатый кавказец считался потенциальным террористом.

Тогда я подкинул идею открыть хлебобулочную. Тема понравилась. Тем более я уже, как вы понимаете, был профи в этом вопросе. Пекарни и кондитерские заведения Самвела Манучарова были разбросаны к тому времени по всей Москве. Тесть все более отходил от дел, и ему нравилось, как я успешно справляюсь с семейным бизнесом.

Естественно, навязывая Магомедказиеву хлебобулочную идею, я преследовал свои цели. Находясь экономически на одной волне с Хаджи, я мог бы лучше его контролировать и быть в курсе религиозных разработок Организации.

Все так и получилось. Для Хаджи приобрели небольшое двухэтажное здание совкового типа недалеко от Соборной мечети. Ранее здесь находились офисы нескольких компаний. Позже невидимый хозяин решил вовсе ее продать. На вопрос, откуда деньги на раскрутку, Хаджи, краснея, солгал, что он в Закаталах дом продал, а часть одолжил у друзей. Второй пункт показался более убедительным – однозначно его инвестировала ячейка. Позже Контора выяснила, что никакой недвижимости Магомедказиев в Закаталах не продавал. В огромном доме, где он ранее проживал, остались его престарелая мать с незамужней сестрой.

Магомедказиев с семьей расположились на втором этаже. А на первом, убрав несколько перегородок, мы организовали небольшой цех, поставили необходимое оборудование, в том числе два тандыра[28 - тандыр – специальная печь из глины для приготовления разнообразных традиционных блюд у многих народов Азии.] и объемную печь для выпечки хлеба. Далее мы расширили помещение за счет улицы, достроив небольшой магазин. Я из своих пекарен перевел к Хаджи двоих таджиков-профессионалов. Наняли других работников, обучили, и в скором предприятие Магомедказиева заработало на полную мощь, наполняя ближайшие улицы ароматом свежевыпеченного хлеба и различных булочных изделий…

– Оказывается, вот кто организовал первые ячейки исламистов в первопрестольной, – ехидно перебила Гюлечка. – Сначала кавказцев пристроили, после этих…

– Дорогуша, вы мои преступления преувеличиваете, – скромно возразил Длинный, – кавказцы и исламисты и до меня облюбовали Россию, я лишь позаботился об их пропитании. Поскольку через короткое время многие молящиеся мусульмане столицы стали клиентами Магомедказиева, и его идеологические и финансовые дела пошли в гору.

– Вам удалось разузнать, почему русские были заинтересованы в “экстрадиции” Магомедказиева в Москву? – спросил Прилизанный.

– Русские… Это, пожалуй, слишком обобщенно. Речь идет об организации Корейца и о тех, которые стояли за ней. Я коротко изложу, а после буду развивать тему по необходимости…

Планировалось идеологически преобразить общину Магомедказиева, развернуть ее в сторону российской государственности, постепенно отрывая ее от прежних устоев. Потому даже скрытно начали содействовать ее становлению, попутно внедряя в нее свою целевую агентуру. В конечном этапе планировалось укоренить ваххабитскую идеологию внутри общины, противопоставляя им постулаты традиционного ислама. Короче, ислам с российским лицом, проще “русский ислам”, – вот была цель Организации насчет общины Магомедказиева.

Как я понял еще, это было, помимо прочего, своего рода экспериментом. Вы знаете, эти новоявленные радикалы фанатично преданы своим идеям. В случае успешного перевоплощения общины эти разработки планировали практиковать уже непосредственно на Северном Кавказе, в других мусульманских регионах РФ, зараженными ваххабизмом.

Кореец с подачи Мансурова с самого начала сделал ставку на Хаджимурата, как на будущего идеологического лидера, учитывая его личность и психологический портрет. Хаджи, как я и отметил, был искренно верующим, безупречно честным и порядочным человеком. Его невозможно было вербануть, подкупить, устрашить. Лишь переубедить.

Насколько мне известно, позже была проведена большая идеологическая работа внутри общины. Адептам регулярно подбрасывали информацию, порочащую Запад с его нетрадиционными гей и лесби институтами, с сатанинскими организациями, разоблачением масонства, деструктивной работой западных спецслужб среди мусульманских народов. Роскошь и богатство арабских шейхов на фоне неописуемой бедноты-нищенства простых мусульман, прочее…

Мне известно, что ГРУ через общину Магомедказиева в дальнейшем действительно перебросило профессионально подготовленную агентуру в чеченское подполье, и те смогли предпринять внутри сопротивления разлагающие, саботажные действия. Я мог бы назвать имена нескольких одиозных деятелей этой общины, которых просто ликвидировали, устроив им несчастные случаи с бытовой подоплекой, поскольку не смогли ни переубедить, ни подкупить. По существу, эта ветвь исламистов, то есть, условно назовем их магомедказиевцами, до сих пор подконтрольны российским спецслужбам и выполняют их цели и задачи, возможно, вслепую…

– Вы участвовали в этих разработках?

– Нет. Я, скажем так, контактировал с ними по мере необходимости. В дальнейшем мы смогли предотвратить их действия, нацеленные на подрыв светских устоев в Азербайджане. Вы будете информированы.

– Хотя бы обрисуйте в общих чертах, – попросил Прилизанный.

– Во-первых, установили маршруты и перевалочные пункты ваххабитских эмиссаров из Москвы в Дагестан, далее в Баку. Дело в том, что приблизительно с этого времени или, может, чуть раньше, новоявленные исламистские центры начали, как грибы расти на российских просторах, активно внедряясь в том числе и в экономику. Начало и середина 90-х Россия была Клондайком для тех, у кого в наличии имелся хоть какой начальный капитал, а для нефтяных шейхов деньги, вообще, как мусор. Так что в скором финансирование исламистских ячеек пошло уже в обратном направлении – с севера на юг и в первое время налом, так как все банковские поступления, связанные со странами Персидского залива, особенно для Кавказского региона, строго контролировались как западными, так и российскими спецслужбами. По этим же путям перевозились религиозная литература, оружие, боеприпасы. Это позже, когда спецслужбы накрыли сухопутные маршруты, для радикалов придумали другие варианты.

– Например?

– Допустим, рейсы отдельных физических лиц на частных самолетах, встречаемых на очень высоком уровне, – тут не до пограничного контроля – попробуй, подойди… Далее, был такой распространенный способ. Поставлялись в Баку, в Москву или в Казань, неважно, товары по невероятно низким ценам, нередко бесплатно, с мотивацией исламской благотворительности. Это и ювелирные изделия, и электроника, и автомашины… Прибыль от продажи, естественно, оседала в карманах тех, кому она предназначалась, а после вкладывалась в цели, которые преследовались. Или дипломатическая почта…

Господи, да мало ли! Были бы деньги, доставить их куда и кому, поверьте, не проблема.

Учитывая растущий размах общины, интенсивное пополнение их рядов и вливания в нее невероятных финансов, мы с Саламовой ускорили процесс отправки имеющихся у нас материалов бакинским товарищам. Но, к сожалению, там не смогли развить успех в этом направлении. Или не захотели… Дело в том, что эти исламистские центры, ловко подключив финансовые и прочие рычаги, успели закрепиться в самых высоких слоях в Азербайджане, вышли и на тех, которые негласно пользуются статусом неприкосновенности. Дошло даже до абсурда. Детей этих высокопоставленных родителей исламисты тоже начали привлекать в свою среду, а дальше по цепочке: окружение, сверстники, охрана, прочий обслуживающий контингент и т.д. Эта категория вливалась в поток в основном из-за экономических соображений. Кто-то не хотел терять работу, кто, наоборот, хотел подняться выше. Ну и пропаганда сработала. Ведь одним из столповых принципов “новоявленного” течения было, хоть и смешно звучит, мушкетерская – один за всех и наоборот. Это была очень успешно придуманная модель, которая неплохо сработала еще и из-за коррупционных реалий в Азербайджане, где бесплатно не то, что тебе “здрасти” не скажут, даже в лицо не плюнут…

– Что вы болтаете, – разозлился, как и следовало ожидать, Прилизанный. – “Бесплатно в лицо не плюнут!..” – Мне, чтобы доказывать обратное, плевать вам в лицо, что ли?

Длинный помрачнел:

– Скажем так. Я бы вам этого не советовал.

– Тогда не несите околесицу. Вспомните хотя бы своего командира, как его там… Мусаев. Какой честный малый, а!.. Вы же сами изложили, коррупция – бич во всем мире, а у нас ее очень стараются укоренить.

– Вы правы… – Длинный промолчал и на мгновение задумался. После зевнул:

– Признаюсь, я немного переборщил, приношу извинение и вношу исправление. У нас, вернее, уже у вас… черт, одно и тоже… могут плюнуть в лицо бесплатно, и не только туда… – и, невинно посмотрев на взбесившегося чинушу, мягко спросил. – Теперь, когда я признал вашу правоту, вы позволите мне продолжить?

– ….

– Благодарю… – вежливо ответил Длинный, смущенно отводя взгляд от вытаращенных от возмущения глаз оппонента…

– Были проведены несколько громких операций по задержанию радикалов в Баку и в северных районах Азербайджана, ликвидированы несколько схронов оружия и боеприпасов, конфискованы деньги и литература, и этим процессы против радикальных исламистских группировок в Азербайджане захлебнулись. Кого-то выкупили, какую-то часть рядовых членов посадили, и никто не ответил на самый, кажется, главный вопрос в этой кутерьме – как могли широко распространяться в Азербайджане радикальные ячейки, где столетиями практиковался традиционный ислам, прославленный своей мягкостью и толерантностью? И где последователи других концессий чувствовали себя намного комфортнее, чем, в так называемых демократических странах. Кто исполнители сценария радикализации страны? По ком должен звонить колокол? Ведь всем известно, что в централизованном Азербайджане без разрешения соответствующих структур нельзя открыть не то, что религиозный центр или медресе, но даже овощную транзитную лавку на багажнике автомобиля…

– И тут вы не правы, и не все столь драматично, – вновь возразил, но уже более осторожно Прилизанный. – Мы контролируем ситуацию. Существуют несколько причин, из-за которых нельзя действовать одними запретами и силовыми методами в отношении этих адептов, я не все могу раскрывать. В конце концов, мы их просто загнали бы в подполье…

– А они и так… в подвале… – сонно, икнув, подключился Ветеран в тельняшке. – Вот один поселился подо мной квартирантом и каждое утро как черт выползает оттуда с лохматой бородой и диким взглядом, пугая детишек. Как-то я его чисто по-соседски позвал выпить, так он чуть не убил меня, гад! Соседи разняли.

– Господи, бедный мой Баку, – горько промолвила Гюлечка, – кто невменяемый алкаш, кто невменяемый трезвенник.

– Что ты сказала? – покосился на нее Ветеран в тельняшке.

– Говорит, знай, с кем пьешь… – “спас” Гюлю Бакинец.

– Это верно, – вздохнул тот. – А с кем пить-то? У одного сахарный диабет, другой язвенник, третий какой-то ученый. Голова полная, а карман пустой – все в дармовую лезет. Подумал, хоть этот человеком окажется…

– А те люди, которые перебирались в Сирию с семьями, чтобы воевать в рядах исламистов? – подключился к дебатам Арзуман. – Подумать только, у них под оккупацией отцовские земли в Карабахе, а они идут воевать с Асадом. Нонсенс!

– Им платят, они наемники и преступники, – с досадой проворчал Прилизанный.

– Балабеков, что вы скажете? – спросила Гюля. – Образ пассивного слушателя вам не подходит.

У меня разболелась голова. Я действительно не знал, что ответить и не хотел о чем-то думать.

“Надобно выпить…”

Уловив мой взгляд, Арзуман нажал на кнопку связи.

– Такое ощущение, что все эти глобальные вызовы планируются где-то в небесной канцелярии, – я нехотя произнес. – Но пусть ответит тот, у кого больше информации…

Зашел официант с подносом закусок и емкостью с горячительным. Разложив принесенное по столу, он собрал все ненужное и вышел. Длинный продолжил…

Глава XX

– Как-то я зашел в пекарню Магомедказиева. Хозяин отсутствовал по естественным надобностям. Об этом, хихикая, сообщила молодая таджичка с озорными глазами и смешной тюбетейкой. Ее

недавно приняли, и она являла собой заметный контраст с остальными работниками хлебопекарни,

молча и уныло выполняющих каждодневную рутинную работу в черно-белых одеяниях.

Была осень. Я присел за столик хозяина, наслаждаясь теплом и ароматом помещения, как вдруг заметил под прилавком несколько видеокассет. Машинально взял одну, с интересом разглядывая арабскую надпись на ней, как в этот момент зашел хозяин, на ходу вытирая полотенцем руки. Заметив у меня в руках кассету, он занервничал и даже без приветствия, что было не в его духе, протянул руку, чтобы отобрать. Я, наоборот, отвел свою.