Однажды в Москве. Часть I

– А ты не знаешь? – продолжала все еще беззвучно смеяться она. – Эту историю, кажется, знают все. Размик как-то закупил у него мясо, подозрительно красного цвета. Какой-то умник решил то ли подшутить над ним, то ли предупредить, в общем, надоумил его, что мясо ослиное. Тут такое началось!.. В ответ на прилюдно брошенное в него обвинение, взбесившийся Карапет начал орать на всю улицу, что, мол, в Москве ослы не водятся. И единственным ослом в этом городе может быть только Размик Аллахвердян, если он этого не знает. Их еле разняли. Видимо, Размик начал эту тему, чтобы тебя раздразнить. Но ему не повезло, имя неудачно выбрал. Ха-ха!..

У Джулии был такой заразительный смех, что я тоже невольно улыбнулся:

– Ну, значит, его Бог наказал за вредность. Мне же даже понравилось. Объявив Карапета нашим, он невольно и Карабах признал азербайджанским. Ведь и он отталкивается от тюркского – “кара”.

– Опять этот Карабах!.. – моментально изменилась в лице Джулия. – Кажется, от него никуда не деться… Скажи, Рафаэль, только честно, тебе действительно важно, кому должно принадлежать это Богом проклятое место? Столько крови пролито из-за него. Мы же бакинцы! Папа говорит, у нас нет другой родины, кроме Баку. Нас не должен волновать ни Карабах, ни Ереван, ни еще что-то…

Я пригубил из чашки. Воздух становился все холоднее, и, потянувшись, я поправил спавшее немного с плеч Джулии легкое одеяло.

– Я тебя огорчила, Рафаэль? – она печально промолвила.

Я опять потянулся к ней, с нежностью посмотрев в глаза:

– Твои обиды слаще меда. Но у меня к тебе просьба, родная…

– …

– Не задавай мне вопросы, ответы которых могут тебя… возможно, огорчить.

– Я все поняла… – она быстро смахнула предательскую слезинку.

– Теперь спать… – я обнял ее за плечи, помогая подняться. – Скоро надо кормить ребенка, хоть немного отдохни. Хорошо, родня твоя нас не оставляет…

Длинный зажег сигарету и затянулся. Взгляд был затуманенный. Видно было, сцены былых дней все еще продолжали прокручиваться в его памяти.

– А как вы назвали сына? – спросила Аталай.

Ответ прозвучал не сразу. Докурив сигарету, Длинный потянулся к рюмке, медленно возвращаясь в действительность.

– Тимуром.

– То есть русским аналогом грозного Тамерлана, – авторитетно констатировал Прилизанный. – Тимур Ленг – Хромой Тимур.

Длинный мрачно уставился на него.

– Джулия всегда хотела, чтобы наш сын вырос благородный и смелый, как герой книги Гайдара.

– Так-так… – видимо, сконфузился Прилизанный.

– Почему вы о супруге рассказываете словно в прошлом времени? Вы что с ней, разошлись? – не сумев осадить любопытство, вновь ляпнула Аталай.

Длинный медленно перевел на нее ничего не выражающий взгляд.

– А-а что? – растерянно проблеяла бойкая деваха. – Я просто… для уточнения… Вы же не развелись?

– Нет…

Глава XXII

После этого празднования события вокруг меня закрутились с такой интенсивностью, что порой сам удивлялся, как за ними вообще поспевал. Такое ощущение, что само провидение вдруг пробудилось от спячки и начало помогать нам в выполнении поставленных задач, заодно внося и коррективы в наши судьбы по собственному усмотрению.

Все началось с эпизода в Измайловском гостиничном комплексе, где я уже который раз сопровождал своего генерала в отставке Петра Владимировича на якобы деловую встречу. Я вот уже пару месяцев находился при нем в качестве охраны и водителя. Генерал ранее занимал высокий пост, был однокашником тогдашнего министра обороны Грачева и, соответственно, владел связами, кои он задействовал в интересах Организации. Почему “якобы”, потому что достопочтенный генерал в забронированном Организацией на неопределенное время для него номере решал и собственные задачи: встречался с молодой любовницей, очаровательной блондинкой Татьяной Васильевной. Она когда-то служила в Генштабе под началом Петра Владимировича, и, видимо, с тех времен их связывали нежно-деликатные отношения. Стареющий генерал души не чаял в любимой женщине и, помимо содержания, постоянно осыпал ее дорогими подарками.

И сегодня было понятно, что генерал вызвал меня вовсе не для служебного времяпровождения, так как он без конца мурлыкал под нос свою любимую – “Сердце, тебе не хочется покоя…“, чего мурлыкал исключительно по вышеуказанному мотиву.

Когда на пороге номера появилась Татьяна и, вся сияя от осознанной красоты, окунула нас в волшебный мир французского парфюма, повторилась традиционно-ожидаемая сцена. Генерал, смущенно кашлянув, обратился ко мне, в смысле, Рома, ну, сам понимаешь, третий лишний, и подсунул мне 100 долларовую банкноту для содержательного времяпрепровождения. При выходе Татьяна незаметно моргнула мне и подарила ослепительную улыбку, чего я постарался принять очень сдержанно. Когда я сталкивался с женскими чарами, передо мной всегда возникал образ Джулии с ее родной для меня улыбкой, и всякие чары моментально испарялись…

Длинный опрокинул оставшуюся на дне рюмки водку и понюхал ломтик лимона. Пользуясь случаем, схожую церемонию повторили и слушатели.

– Такого верного экземпляра, наверное, уже днем с огнем не сыщешь, – прошептала Гюле Аталай.

– С прожектором, – подтвердила та и тихо добавила, – и то достался армянке. Закон, как говорится, подлости.

– Тихо!.. Закудахтали… – с досадой зашипел на них Бакинец. – Тоже мне, цацы…

– …Я оставил своего великовозрастного подопечного с любовницей наедине и поднялся в кафе-бар, находящийся на четырнадцатом этаже строения, – продолжил Длинный. – Это было очень уютное заведение. Столов, наверно, было десять-двенадцать, зато вся публика была как на подносе у персонала и обслуживалась на должном уровне. В это время клиентов бывало не так уж много, и я привычно сел за свободный столик с краю. В тот же миг ко мне подошла улыбающаяся миловидная официантка, безусловно, помнящая меня с прежних посещений, поскольку я всегда по ментальной привычке оставляю щедрые чаевые, и приняла заказ. Пока она приносила пиво и фисташки, я бегло рассмотрел посетителей кафе.

Этих накачанных анаболиками качков я знаю, они сутенеры и заодно приглядывают за безопасностью заведения. На большее они и не были пригодны, так как их профессия в теневом мире России считается чуть престижней самой древней. Вот и их товар – длинноногие девицы в общем-то нормального пошива и, как полагается, полуголые и с вызывающей косметикой. Они что-то щебечут между собой и опа… поглядывают, кажется, в мою сторону.

Я удивился. Эти девки и прежде бывало стреляли в меня взглядами, как любому другому потенциальному клиенту, но на этот раз, казалось, примерялись прицельно.

Несколько столов заняли случайные посетители. Напротив, видимо, влюбленная пара очень серьезно смотрят друг другу в глаза и сидят как на колу. Та веселая молодежная компания в спортивках – спортсмены-провинциалы. Ребята лопают все подряд, а девушки кажутся чересчур радостными посещением за казенный счет столицы. Эти два хмыря, явно, тихие алкоголики, пожирающие накопления предков. Ну и подобные еще несколько комплектов публики за дальними столами.

А вот следующая братия уже интереснее. Два стола объединили меж собой армянские воры. Ребята вполне серьезные и холеные. Тихо сидят за столами, полными яств, и, видимо, перетирают какой-то базар…

– Про них откуда знали? – выразила удивление Аталай.

– Я часто провожал генерала в этот гостиничный комплекс и, естественно, старался владеть хоть какой информацией. Эти ребята были заметные, держались вместе и любили просиживать в фойе на первом этаже гостиницы. Информацию же о них выдал мне Мансуров, который как-то со мной зашел в комплекс и кивком поздоровался с ними.

– А ему что надо было? – это Прилизанный.

– Мансур был связником между Корейцем и генералом. Они проводили коммерческие сделки. Повторяю, у Петра Владимировича были обширные связи среди российского генералитета и вообще в среде силовиков. Кореец с его участием иранцам и туркам железо толкал. Это была устаревшая военная техника, списанные железнодорожные рельсы, вагоны, цветные металлы и т.д. После я узнал, что они под видом металлолома действующую военную технику тоже толкали посредникам из третьих стран через подставные фирмы… Короче, генерал после увольнения в запас полностью пахал на Корейца. Надо же было содержать молодую любовницу. Одной пенсией, пусть даже генеральской, это было невозможно.

– Шерше ля фам… – иронично озвучила Гюлечка.

– Что она сказала? – тихо спросил Ганмуратбек у Аталай.

– Она сказала… она сказала… – Аталай рассмеялась. – Впрочем, неважно. Ты свою беду уже нашел.

– А-а… – на всякий случай согласился Древний Огуз. – Ты смотри-ка…

– Ну, воры как воры, пусть даже армянские, – недовольно пробурчал Арзуман. – Есть воры, есть менты. Что тебя акцентировало? Они имеют отношение к твоему рассказу?

– Разумеется, – кивнул Длинный. – Самое непосредственное…

– …Я заметил, как кто-то из них развернулся и посмотрел на нас. А остальная братва вдруг шумно расхохоталась.

“Только этого не хватало…”, – я с досадой пригубил холодное пиво. Оно было превосходное. В этот миг прозвучала музыка и в заведении чуть приглушили свет. Две из трех девиц с соседнего стола телепортировались на площадку и начали изгибаться телами в ритме музыки. Они отрывались в танцевальном угаре и, в общем-то, недурно смотрелись. Спортивная команда шумно поддержала их и влилась в танец. Я пил свое пиво, грыз фисташки и наслаждался музыкой, как вдруг узрел танцующих девиц перед собой. Они эротично виляли попами, выпячивали из-под узких лифчиков груди, сексуально облизывали губы, короче, всем видом демонстрировали, что готовы к труду и обороне. И, видимо, ждали приглашения сесть за стол.