Однажды в Москве. Часть I

Я посмотрел на часы. Генерал с любовницей будут кувыркаться еще где-то час. Ну и час на последующие процедуры – принятие душа, банальная трепотня, то есть обещание верности и материальных благ с одной стороны, причитания на тяжелую жизнь, подлости мужа и т.д. с другой. Но у меня не было желания флиртовать с валиками. Также мне не понравилось, что сутенерская публика напряженно следила за ситуацией. Я решил ничего не предпринимать и просто наслаждаться зрелищем. Благо, я не давал повода и, если кто-то обломается, это не моя проблема.

Танец закончился. Дамы, обиженно надув губки, обвели меня презрительными взглядами и поплыли к себе. Но поднялся плотный парень с рыжими волосами и нагловатой физиономией – явно старший и, обняв обеих за талии, увлек обратно.

– Можно присесть, мужик? А то у нас тесно. Сидим жопа к жопе…

Мне ничего не оставалось, как кивнуть, тем более они, не дожидаясь согласия, уже сели. Официантка тут как тут прибежала и, уловив кивок парня, простучала каблуками обратно к стойке. Я с досадой наблюдал, как постепенно столик наполняется фирменными напитками, балыком, прочими деликатесами. Вот присели еще один сутенер и третья девушка. Еще двое ребят же остались за своим столиком, периодически обмениваясь с коллегами самыми что ни на есть дебильными улыбками.

Я с неохотой отвечал на навязчивые вопросы “гостей”, типа, кто ты, чем занимаешься, прочее. С такой же неохотой поднимал пивную кружку, когда произносили тосты и при этом бурно улюлюкали, особенно девки. Одна из них успела обвить рукой мою шею и плотоядно облизала ухо.

– Нравится? – подмигнул мне Рыжий, подталкивая наглую девку еще ближе. – Попка как мячик. Зла…бучая. Все соки выжимает.

– Соковыжималка, что ли?

– Что?

– …

– Возьми хоть всех. Эти не хуже. Аня!..

Я пока терпеливо наблюдал, как официантка, рассмеявшись, побежала за очередным заказом. Кажется, внимание всего зала было приковано к нам. Краешком глаза заметил, что армянская публика тоже внимательно следит за ситуацией.

“Самый что ни есть банальный развод”, – подумал. – “Неужели я похож на лоха? Надо в зеркало присмотреться…”

Тут еще заметил, что ранее развернувшийся армянин встал и направился к нам. И даже не успел удивиться, когда этот высокий и худощавый тип с неестественно блестящими глазами на ходу бесцеремонно схватил у соседнего стола стул и уселся, напротив. Меланхолично застывший взгляд хачика уставился на меня и внимательно начал изучать.

Также не отводя глаз, я внутренне сжался и приготовился к развязке. Публика за столом резко прекратила свою активность и тоже сникла. Хачик же словно их не замечал, продолжая буравить меня спокойным, но настырным взглядом.

– Я армянин… – наконец выговорил он. – А ты, брат, кто?

Когда этот сутенер Рыжик спросил меня, кто я по нации, я, чтобы отвязаться, ответил – еврей, что эту публику бурно развеселило. Но не назваться перед армянином!.. Во-первых, это бессмысленно, у нас словно чутье друг на друга. Среди сотни представителей кавказской национальности любой армянин безошибочно определяет азербайджанца, и наоборот. Во-вторых, во мне проснулась ментальная злоба, он же наверняка знал, кто я.

– Азербайджанец…

“Разобью харю!” – я сжал пивную кружку. – “Будь что будет…”

Хоть я пытался выглядеть спокойно, но злость, видимо, из мозгов просачивалась в глаза, и это было заметно.

Словно прочитав мои мысли, хачик вдруг натянуто улыбнулся.

– Все нормально, расслабься. Мы не в Карабахе, тут свои правила.

– Что тебе надо?

– Ты сейчас поймешь… – покачал головой он. – Значит, пригрел я на груди одного азербайджанца. Он попал в трудную ситуацию, залез в долги к серьезным людям, в общем, оказался в дерьме. От него отказались даже земляки, с кем дела проворачивал. Он выглядел таким жалким, что я вдруг пожалел его и решил помочь, хотя, сам понимаешь, особенного желания для этого у меня не должно было возникнуть… Как бы то ни было, я помог ему немного материально, оговорил время с кредиторами, мол, заработает – отдаст. А после и вовсе поселил в своем номере, так как он не в состоянии был даже расплачиваться за съемную квартиру…

Армянин неожиданно закашлялся. Или от волнения, или, может, болезнь. Кажется, второе. Уж больно бледно он выглядел. Его большие вылупленные глаза снизу обрамляли темноватые мешки. Секунду подумав, я налил в пустой бокал минеральную и подвинул к нему. Он благодарно кивнул, пригубил несколько глотков и, вроде, кашель прошел. По-русски говорил чисто, почти без характерного у небакинских армян неприятного акцента, видно, давно оставил родные пенаты.

– …Короче, он меня кинул. Однажды утром я проснулся и обнаружил, что карманы пусты, золотые часы и прочие побрякушки исчезли, пропали даже мои шлепанцы.

Вечером, перед тем как впасть в небытие, видимо, от клофелина, я помню, что был накрыт стол, мы ели, пили за здоровье друг друга и проклинали вражду между нашими народами…

Мне, ты поверь, ничего не жаль. Ни денег, ни шмоток… Даже то, что я теперь вынужден оплачивать его долги, так как люди с меня спросили, когда он исчез. Ведь я поручился!

Он мне нанес душевную рану. Как можно перед такой подлостью хлеб-соль делить, о семье рассказывать?..

Хачик зажег сигарету и глубоко затянулся. Тут Рыжик презрительно ухмыльнулся:

– Лоханули тебя, Арам. Сам виноват. А не знал? Не верь, не бойся, не проси…

– Заткнись, курва. Щас кишки на столе потанцуют!

Застывшие глаза армянина заблестели. Рыжик заметно побледнел:

– Ты что, брат, я как своему…

– Слушай, ты мне не брат и не свой… – Арам презрительно скривил губы. – Иди шлюшкам пи…ды расчесывай…

Я с интересом наблюдал за перепалкой. Этого и следовало ожидать. Блатной заткнул рот зарвавшемуся сутенеру.

Тут свои касты. Каждый должен знать свое место.

Качки беспокойно переглянулись. Одна из девок, оторвавшаяся от халявного заказа, благоразумно потащила другую танцевать. Рыжик, весь зеленый от бессильной ярости, оглянулся к армянским столам. Оттуда по-прежнему пристально следили.

– Ну, нарвался на негодяя. В каждом стаде есть паршивая овца… А от меня чего хочешь? – я все еще не мог врубиться, к чему клонит этот странный субъект.

– Ничего. – Арам после паузы спокойно ответил. – Душу отлил… Ты просто ответь, если сможешь. Неужели все азербайджанцы думают, что всем армянам надо мстить, обманывать, убивать из-за этой проклятой войны? Ведь я не воевал, ваших не убивал, я вообще редко бываю в Армении, и у меня до этих событий всегда были азербайджанские друзья. Неужели нельзя хотя бы здесь сохранить нормальные человеческие отношения?..

Даже Рыжий и его разнополая команда, словно забыв обиду, уставились на меня.

“Черт!..”

– Что тебе ответить? Ведь те азербайджанцы, проживавшие среди вас, тоже не понимали, за что вдруг их начали убивать, грабить, выселять из отцовских земель недавние их соседи, с которыми они тоже ели, пили, справляли свадьбы, роднились, клялись в вечной кавказской дружбе… Ты возмущаешься подлостью одного человека, а что сказать тогда о предательстве…

– Ах, вот ты как все развернул… – Арам еще больше помрачнел. – Ты вроде не дурак? Должен понимать, что мы тут ни при чем. Кто-то, кому нужно было, заварил эту кашу.

– Удобная позиция – виновных нет. Но начали-то вы!.. – я понимал, что все далеко заходит, но не мог остановиться:

– А почему нас не смогли спровоцировать? Почему азербайджанцы ни разу не посягали на земли соседей? Почему ни у вас, ни у грузин мы ни разу не пытались перекраивать границы, хотя все знают, что азербайджанцы на этих землях проживают веками?..

– …

– Потому, что при всех своих недостатках, а у кого их нет, у нас есть одна черта, которую не сможете оспаривать даже вы, армяне. Мы никогда соседу кинжал в спину не вонзали и никогда, зайдя в гости, хозяина из его дома не выставляли.

– Что-то завоняло политикой. Я не за этим пришел… – у Арама забегали глаза, в которых вновь зажегся этот безумный блеск. Он захаркал и потянулся за пивной кружкой.

– Не совершай поступок, за который придется отвечать… – я внутренне сжался, как зверь перед прыжком.

Рука армянина застыла на ручке кружки. Наши взгляды скрестились. В это время подошла официантка и протянула ему записку. Арам словно нехотя отвел руку, взял записку, взглянул… и неожиданно рассмеялся, поворачиваясь к своим. Те тоже смеялись.