Однажды в Москве. Часть I

– Сам. Это я точно знаю. Ашот к нему хорошо относился, отцом звал. Сам же рано осиротел… Да и не мешал ему старик. За дом свой получил деньги, но куда их дел, не знаю. Странный был старик. В церковь не ходил. Говорил, всех попов в Гулаг надо отправить. Зато часто во всякие приюты наведывался. Может, куда-то пожертвовал? У него никого не было, а про себя никогда не рассказывал…

– …

– В Армении ему нравилось, сам попросился. Говорил, тут тепло и фруктов много. Мы каждый раз ему гостинцы из Москвы привозили: то конфеты, то колбаски… Руки-то открой! Если не хотите убить, зачем пленником держите? Мне все равно некуда деться без денег и документов.

– Это успеем. Пока присядь… – я взял его под локоть и повел к дивану. Кажется, вовремя. Ноги подкосились, и он рухнул. – И ответь мне на вот какой вопрос, Аветисов. Что это за кирпичное строение рядом с камином, куда дрова сложены?

– Для дров и пристроили. Ашот его сам смастерил, когда мы с Арсеном отовариваться пошли. Дрова всегда валялись на полу, а так можно было сложить. Так, говорил, эстетично, – усмехнулся он, – ему же не хрен было делать. В люди боялся выходить, после того как сына Спартака грохнул. Целый день безбожно жрал и крутил порнуху… А что? – он подозрительно покосился на строение.

– Нужна кувалда… – я повернулся к братьям, которые, стоя бухали и уже успели опустошить полбутылки, закусывая хлебом…

– Фу, рядом с мертвецом? – сморщилась Аталай. Все на нее зацокали…

– …Инструменты держали в кладовке на первом этаже. Это Сейран подсказал. Павлик быстро принес кувалду и обрушил на строение. Кирпичи посыпались. Внутри это квадратное строение было полое.

Нашему обзору показалась посыпанная кирпичными осколками и пылью коричневая сумка – старая, потертая, но с твердой кожей и с мощным замком. Такие, наверное, производили в сталинское время, и явно она ранее принадлежала старому хозяину…

– На хрен сумку! – заорал в исступлении Ветеран в тельняшке. – Что внутри было, садист проклятый?..

– Мы, как зачарованные уставились на старый артефакт. Павлик не без труда поднял его и поставил на стол. Толик вытащил финку.

– Постой, – остановил его Старший, – зачем портить хорошую вещь…

Он подошел к трупу и начал шарить по карманам. Тряпка упала с лица Ашота и нашему взору обнаружилась отвратительная маска смерти – зияющие белки на черно-красном фоне из-под полуопущенных век. В общем, зрелище не для слабонервных. Словно мертвец выказывал протест к ограблению его клада.

Но Павлик бесцеремонно налепил обратно уже пропитанный кровью лоскут и бросил на стол паспорт в переплете, толстое, набитое рублями портмоне и связку с ключами.

Я взял и перелистал паспорт. Буквы были не на армянском. Фотка Ашота.

– Попан-до-пуло… – подошедший Толик по слогам произнес, – Леонид. Греческое… – он добавил с умным видом, как будто изобрел колесо. – Я знаю одно местечко на Лубянке – это там штампуют. Такие ксивы делают для тех, кто собирается исчезнуть навсегда…

Внутри паспорта скрепкой был прикреплен авиабилет до Афин. На послезавтра.

Тем временем Павлик подобрал ключ и открыл замок сумки…

– Думаю, вы догадались, что было внутри, – оглядев застывшую аудиторию, изрек Длинный.

– Все-таки уточните, – вежливо огласил общее мнение Режиссер, облизывая остатки спиртного с губ.

– Кроме 100 долларовых банкнотов США, сложенных аккуратными пачками, в небольшом мешочке были ювелирные изделия. И отдельно, во внутреннем кармашке сумки, миниатюрный черненький мешочек с прозрачными камушками. Впрочем, все банально…

– Ничего себе, банально!.. – еле переводя дух, с трудом проглотил слюну Ветеран в тельняшке. – Братан, ты чересчур скромный.

Не реагируя на реплику, Длинный продолжил…

– Сверху банкнотов лежали три паспорта красного цвета, которые теперь с ностальгией вспоминают все те, кто родились в бывшем СССР. Я перелистал и один бросил на диван Сейрану.

– Участь твоя была действительно решена. Ашот собирался замести следы вчистую. Он понимал, что клан Манучаровых будет искать его повсюду. Дом он хотел передать возлюбленной. Он все-таки, видимо, любил ее. И она при необходимости могла быть связующим звеном между ним и всем тем, что он собирался оставить. Но не успел.

– А зачем он сразу не дал деру. Чего тянул-то? – полюбопытствовал Павел.

– Может, ксиву ждал. Мож, с бабой своей хотел разобраться. Любовника ее он все-таки прикончил.

– Так вот оно что!.. – вдруг произнес дрожащим голосом, обалдевший от увиденного Сейран.

– Что?

– Арсену нравилось сидеть здесь, – кивнул он на заваленное строение, – и греть спину, прислонившись к камину. Это всегда раздражало Ашота, и он под разными предлогами выгонял его. Накануне убийства Арсен как-то вспылил, мол, что такое, почему нельзя здесь сидеть, что оно у тебя, золотое? Очередной спор между ними начался после этого.

– И этим подписал себе приговор, – я тихо произнес. – Ашот занервничал из-за денег.

– Я же думал, он его из-за бабы… Хотя можно было догадаться. Говорил же, якобы Арсен хотел его ограбить. Думал, это отговорки.

– Просто одно наложилось на другое. – Это Павел.

– Я бы тоже убил, – ухмыльнулся Толик. – За такие деньги я пришил бы десятки таких армяшек.

Сейран с ненавистью посмотрел на него, но продолжил:

– Я сразу вышел, не любил встревать в их базар и уже за дверью услышал, как Ашот орал на Арсена за то, что тот к его бабе подкатывает. Якобы про это хозяин хаты, где она работала, сообщил.

– А Арсен?

– А что он? – пожал плечами Сейран. – Он не подтвердил, но и не опроверг. В конце сказал, что ему все надоело, и он скоро отчалит. На рассвете Ашот пробрался к нему и застрелил спящим… – Сейран перекрестился и плюнул в сторону трупа. – Ну и сам теперь сдох. В аду ему гореть! Арсен даже не понял, как умер. Когда его хоронил, мне показалось, что он даже улыбается.

– Да-а, повезло тебе, армихон, – вновь залыбился Толик. – Если бы не мы, лежать бы тебе в обнимку со жмуриком.

Оба брата загоготали. И я улыбнулся, смотря, как Сейран опять перекрашивается в прозрачный цвет.

– Однако, нам пора, – перестав смеяться, вставил Павел. – Моя воронка уже часа два маячит перед воротами и портит настроение честному люду. Хорошо, люди живут здесь как крысы. Типа, моя хата с краю.

– А почему машину во двор не загнал? – я спросил.

– Легче соскочить… – Павлик дулом ствола браво сдвинул фуражку на затылок.

– А вы разве не менты? – удивился Сейран.

– Менты, менты… – подтвердил я и невольно улыбнулся, заметив, как Павлика вогнало в краску, и фуражка его вновь проскользнула обратно. – Но менты ментам рознь… Так, товарищи, – обратился я официально-командным тоном к братьям, – вы тут приберите, а нам надо потолковать, – кивнул я на Сейрана. – Вставай, Аветисов, пошли.

– А с трупом что делать, товарищ майор? – вновь вошел в роль Павел.

– Ничего. Нас здесь не было. Ксивы и прочее в камин. Где сможете, протрите наше присутствие…

Краешком глаза заметил, как Толик аккуратно опустошает кошелек Ашота.

– Слушаемсю! – оба брата, вытянувшись, в унисон отрапортовали, держа каждый в руке честно поделенный трофей…

Тут Длинный вопросительно посмотрел на Арзумана. Тот с готовностью наполнил его рюмку.