Царь Медоедов

– Хочешь, бери её, садись с ней в такси, ей сейчас абсолютно похер кто с ней поедет, она в мясо.

– Да не, не хочу, ты с ней пошёл танцевать, ты и вези.

У гардероба она спрашивает у меня:

– Ну ты будешь мой номер телефона брать или как?

– Да я думал, тебе проводить, с тобой доехать.

– Давай ручку, листок, я тебе напишу номер. А ручка у меня в сумке есть.

– Пиши на руке, у меня нет листка, – она записывает номер на ладони, – Хорошо, но подумай – что если я сейчас пойду, задену рукой грузовик, и мне её оторвёт. Запиши номер выше локтя, по плечо не должно оторвать. Она исписывает мне всю руку своим номером и спрашивает:

– Ну чё? Так сойдёт.

– Да вполне, я теперь как комната псих-больного.

Выхожу на улицу, закуриваю и наблюдаю как чел из трезвой компании «типо кидается» на пьяного парня, а друзья его «типо держат», чтобы успокоить. На самом деле разыгрывают какой-то спектакль, потому что и держать его особо не надо, он просто трясётся в их руках и стоит на месте. Мне жалко пьяного и я говорю:

– А может сравним шансы, а то вас до*** здесь собралось.

– Чего??? Ты кто?

– Я вот с ним, – я перехожу в сторону к пьяному и сжимаю кулаки, поворачиваюсь к нему и говорю – ну чё давай братан, это твой шанс, – он встаёт в стойку. Выходит Ксюша, про которую я забыл, пока смотрел на них и спрашивает:

– Вы это сейчас серьёзно или как?

– Даже не знаю… такси подъехало, ладно, пока всем!

Мы доезжаём до её дома и выходим.

– Я бы позвала тебя к себе на чай, но боюсь, что сладкого у меня ничего нет.

– Да я и без сладкого попью.

– Нет, слушай, мы первый день только знакомы и тебя не знаю, везде шумит музыка, и мы даже ещё не разговаривали.

– Меня кстати ни Иван зовут, а Илья.

– А почему ты сказал Иван?

– Не знаю, первое, что в голову пришло – сказал, и Вован тоже не Потап.

– Вы обманщики. Ну ладно, назвались не настоящими именами, я тогда тоже… всё! Меня зовут не Ксюша, меня зовут Лариса или Варвара. Не пойдешь ты ко мне на чай, чай кончился.

Я молчу. Она спрашивает:

– Ты целовать то меня будешь?

– Прям здесь? Может, пойдем в подъезд?

– Хитрый какой, ну пойдём. Заходим в подъезд, и у меня в памяти всплывают кадры из фильма «Девушка на мосту» с Ванессой Паради, когда он кидает в неё кинжалы. Такая, доступная для всех, в этом фильме, и не доступная для него. Мы целуемся в подъезде:

– Ну всё, хватит, а то придётся тебя всё-таки звать на чай, сахара кстати тоже нет.

– Не пью с сахаром с детства. Может, поженимся завтра утром? К обеду отойдём как раз и встретимся у ЗАГСА?

– Завтра? Не получится, надо заявление заранее подавать.

– Можно взятку дать, чтобы без очереди.

– Давай, может сначала на свидание сходим?

– Когда?

– Не на этой неделе, давай в следующий четверг.

– Хорошо, всё пока, смотри не упади по дороге.

– Да я нормально…

Покачиваясь пошла к лифту.

Впечатление которое она оставила, не было шлюховатым, было видно, что она развлекается, хочет «с порога» понять, что я за человек. Такую тактику наигранной искренности, я одевал лет до семнадцати. Потом надоело так дурачиться, и перестал, а она нет. Но девушка видно, что разносторонняя и бодрая, придётся её чем-то удивить на первом свидании, иначе не прокатит.

Я подключаю всех друзей, подругу детства, чтобы организовать квестовое свидание. Созваниваемся, и я говорю, что встречу её в четверг вечером у подъезда. Она выходит, меня нет:

– Ну и где ты?

– Эм, выслушай сейчас меня, слева от перил в снегу закопана красная сумка, найди её.

В сумке лежит номерок от ячейки «Магнита» в её доме. В ячейке карта до кафе, в кафе её попросят обыскать чемоданы, бар в котором мы познакомились, назывался «Чемодан», и в одном из них распечатан номер машины, в которой мой друг ждёт её на улице. Он отвозит её к Антикинотеатру, где на стене из сотен фотографий ей нужно найти мою. На оборотной стороне маршрут до цветочного, где продавщица отдаёт ей тёплые варешки, потом ей дарят цветы и на вокзале моя подруга отдаёт билет до Чуприяновки. Я думал, что это будет отличная идея покататься зимой на тюбингах и сварил два с половиной литра глинтвейна в термосе. Я поехал на предыдущей электричке, стоял подогревался второй фляжкой коньяка на дне восьмидесятиметрового оврага.

Когда я её почти допил, наверху появилась Ксюша. «Садись в тюбинг и съезжай», – крикнул я.

Пока она садилась, я зажёг стоящую за рюкзаком коробку с фейерверками. На середине её спуска они начали взрываться. Она подошла с тюбингом под фейерверк, и я протянул ей в кружке глинтвейн.

– М-м-м. Чё это? Ты глинтвейн сделал?

– Типа того.

– Знаешь, я не люблю зиму, у меня с Чуприяновкой связаны плохие воспоминания. Не люблю кататься на тюбингах, а на глинтвейн у меня аллергия.

– Да ладно? У тебя от фейерверка паническая атака не началась?

– Нет, пока нет.

– Пойдем, прогуляемся, я отвезу тюбинги обратно в прокат.