Дни за Гранью

– Так вы все остались, чтобы служить и охранять его? – спросил он через время, остывая и приходя в себя.

– Да, все кто хотел. Тех, кто решил уйти на Большую Землю, чтобы завершить дела, мы не останавливаем. Это их решение, их личное дело. Но обычно они возвращаются, – ответил Дым. – Второй раз прийти к Монолиту проще. Намного проще.

– Но зачем вы охраняете? Если Исполнитель такой мощный, пусть тот самый Ходок идет к нему. Зачем же сразу его ловить? Тебя-то кто-нибудь ловил?

Монолитовец усмехнулся.

– Меня всю мою жизнь пытались поймать. К Исполнителю мы шли группой. Выбрали момент и прорвались через посты тогда еще моих врагов. Товарищей моих положили, а я успел попасть в нужный тоннель. Там охрана отстала.

– Почему? Почему отстали? – с жадностью спросил парень.

– Если хочешь, такие правила. Аномалии в тоннеле пройти можно, и если ты их прошел, то, скорее всего, ты в хорошей форме и физически сможешь дойти. А убивать или тяжело ранить сталкера на последнем пути к Исполнителю опасно. Опасно для всех. Никто не может предсказать, что именно сгенерирует мозг умирающего человека, а Монолит рядом. Машина… она примет любой бред с нужной частотой волны за директиву и выполнит. Думаю, человечество не устроит синхронно увидеть белый свет в конце тоннеля из-за одного умирающего.

– Да… страшная вещь этот ваш… Исполнитель. Прям как-то не по себе, – сказал Турист.

– Вот поэтому сталкеров-ходоков и останавливаем. Но суть не в том, чтобы их убить, а в том, чтобы спровоцировать на проявление. Изначально это должны делать контролеры, на то они и контролеры, но нынешние ходоки вполне могут убить контролера, а это нехорошо, – продолжал рассказывать Дым.

– Это как… в смысле спровоцировать? – не унимался Турист.

– Видно, что в Зоне ты ни дня не был, – заметил Дым. – Здесь не только Зона убивает сталкера, но и сталкер сталкера, и сталкер сам себя, только ему это безразлично. Короче, – вздохнул он, – если разрушительного в сталкера больше, он не живет долго в Зоне, если меньше, то вероятность его выживания увеличивается, как и шанс прохождения до Монолита возрастает, это в целом решает Зона. Но Ходоки это другое. Ходок может быть профессиональным убийцей, без черта и Бога в голове, полный отморозок, разрушающий, без понимания, что он делает, и без желания создать что-то новое взамен разрушенного. Такие люди очень опасны, и наше дело не допустить их к Исполнителю, иначе быть беде.

– Так вы же и нормальных сталкеров под этим делом убиваете, – оторопело сказал Турист.

– Цена нашей ошибки высока, поэтому мы стараемся вообще никого не пропускать. Но повторю, настоящего сталкера чувствует даже слепой. Здесь вообще иной слепой позрячей зрячего, – отвлекшись усмехнулся Дым. – Короче, Ходока, стреляющего по монолитовцам, уничтожаем без права на переговоры. Ясно? – оборвал он.

– Куда уж ясней.

– Вот и ладно. Разболтался я с тобой, – как будто рассердился Дым то ли на себя, то ли на такого впитывающего все слушателя, как Турист. Боец, нахмурившись, нервно постучал пальцем по столу. – Ты вроде как сыт? – спросил он и, дождавшись утвердительного кивка, скомандовал: – Давай сюда свой телефон и пойдешь со мной.

Парень достал телефон, включил. Батарейка «Нокиа» мужественно показывала последнюю полоску заряда на сенсорном экране. Дым подошел к полке, на которой покоился его шлем, надел и с десяток секунд стоял молча, покручивая телефон в руке. Туристу показалось, что боец задумался или попросту завис, как только надел свой шлем, но только шутить или язвить по поводу ушедшего в себя монолитовца ему как-то не хотелось.

– Телефон заберешь через… как вернешься, пока за мной, для получения инструкций на местности, – глухо сказал Дым из-за забрала и, потрогав левое плечо рукой, наконец снял неуместный здесь шлем, – налегке пойдем до ближайшего поста. Ты там был.

У Туриста засосало под ложечкой от болезненного волнения. Странно, такое ощущение, будто перебрал кофе в придорожном кафе: и потряхивает, и тревожно, и вроде как пот холодный шибает, словно натворил чего, что самому не по душе, да еще и мошки в глазах усилились. Парень нервно отпил из фляжки. Дым внимательно посмотрел на него, затем слегка кивнул каким-то своим мыслям и без предисловий двинулся к выходу, мгновенно превратившись из общительного и культурного человека, каким он был пару минут назад, снова в безликого бойца группировки, разве что его спину закрывал не экзоскелет или бронекостюм, а легкая камуфляжная куртка.

Поднявшись на поверхность, Дым сразу выбрал направление на пост «Тропа». Раннее утро из серых сумерек, глушивших все тона и краски, вдруг превратилось в тонкое, чувствительное покрывало, звонким, влажным и холодным воздухом проникшее и в разрушенные постройки и в кустарники. Даже та самая рукотворная тренировочная полоса препятствий, затуманенная едва заметной дымкой, чутко слушала тишину. Турист, вдохнувший свежий, влажный воздух, замедлил шаг.

– Погоди, Дым, – тихо попросил он, – у вас всегда тут так? – спросил он, завороженно оглядываясь, разглядывая страшные прошлой ночью, а сейчас ставшие вдруг пушистыми и задумчивыми кусты сирени.

– Не всегда, но часто, – негромко ответил Дым. – В Зоне всегда красиво, где нет человека.

– Но мы-то здесь, – возразил Турист.

Дым промолчал, но затем, вздохнув, махнул рукой и надел шлем.

– Долго объяснять, – приглушенно сказал он, – пошли.

Турист замолк и, поскрипывая песком под ногами, двинул вслед за монолитовцем, разглядывая тонкие ветви отдельно стоящих деревьев, просвечивающих на фоне светлеющего неба. Все здесь ему казалось свежо и ново, несмотря на общее запустение, царившее вокруг. Казалось, что каждый элемент, будь то проржавевший кусок железа или расползшаяся куча кирпича, жили своей уютной жизнью и только прятались от его постороннего взгляда, притворяясь мусором. В этом было что-то и страшное, и любопытное. Он, словно маленький ребенок, ведомый взрослым через совершенно новую, неизвестную и захватывающую сказку, слушал и дышал каждым словом, произнесенным рассказчиком. И так не хотелось думать и даже предполагать, что у этой сказки рано или поздно должен быть конец, который, как это ни странно, зависит не от рассказчика. Едва заметный утренний туман, поднимающийся от земли, просвечивался солнечными лучами, нет-нет проникающими и сквозь редкие прорехи облаков, и сквозь листву. Турист постоянно чувствовал, что было что-то неуловимое в этом воздухе, не потревоженном пока ничем, ни лишним звуком, ни словом. Пару раз он ловил себя на мысли, что кто-то подглядывает за ним и прячется, едва Турист почувствует этот взгляд. Это было и необычно, и волнующе, и пугающе. Дым, заметивший ерзания паренька, остановился и снял шлем.

– Турист, у тебя как воображение, хорошо работает? – спокойно, но с нажимом спросил он.

– Да, обязательно. Я ведь чертежами занимаюсь, изометрия, пространственные конструкции на бумагу, на компьютере объемное проектирование и прочее. В моей работе без этого никуда.

– Ну так вот… – монолитовец задумался. – Ты давай сейчас без этого, без фантазий, лады? Ты же в самом центре Зоны. Исполнитель всю Зону покрывает, а ты со своими фантазиями себе же веселую жизнь устроить можешь. Не советую, – решительно сказал он.

– В смысле? – не понял Турист.

– Галлюцинации. Я серьезно, ты человек для Зоны не местный, потому и не знаешь, что здесь может происходить, чего бояться, на что и как реагировать. Это твое второе счастье, но совет запомни, – прямо глядя ему в глаза, словно внушая сказал Дым.

– Хорошо, – парень кивнул. – А что, Исполнитель на галлюцинации влияет?

Дым вздохнул. Привычка и удобство обходиться пси-связью ограждали от подыскивания слов и потери времени, чтобы довести информацию до получателя в максимально усвояемом виде, но Дым решил, что раз ему навязался полный ноль выживания в Зоне в виде Туриста, то придется потратить на него немного времени, чтобы ноль приобрел хотя бы единичку после запятой. В такие минуты раньше он предпочитал закурить, но после Монолита желание курить пропало само собой, поэтому сигарет он не носил. По всплывшей из недр памяти тела старой привычке, хлопнув себя по нагрудному карману, в котором он еще в прошлой жизни имел обыкновение носить сигареты, Дым еще раз скорбно вздохнул и, обыскав взглядом окрестности, указал на лежащий бетонный фонарный столб, серым пятном выступающий из низкой игловатой травы.

– Присядем.

Усевшись и вытянув ноги, монолитовец еще раз осмотрел парня и, протянув руку, попросил фляжку. Сделав несколько глотков, он вернул фляжку.

– Хорошая фляжка, бывалая. Костя подарил? – спросил он.

– Не знаю, – смутился Турист, – на скамейке лежала. Контролер вроде забыл.

– Ага, забудет он, как же, – усмехнулся Дым, – Костя никогда ничего не забывает. Контролеры вообще ничего не забывают. Не тот склад ума.

– Так его Костя зовут? – более чем удивился парень.

– Ну так бывает. Человеку – прозвище, мутанту – имя. Короче, слушай сюда, – лениво и с явным нежеланием произнес он, – отвечаю на вопрос. Исполнитель, он же Монолит и галлюцинации. Сейчас ты находишься уже очень близко к Монолиту, он считывает тебя, тебя же считывает и Зона, считай ее программой по обеспечению защиты Монолита, Хозяев и вообще, этакий разумный контент всего происходящего (см. кн. 1 Страж Монолита. – Прим. автора). Понятно?

– Не очень… – виновато признался Турист.

– Ну и хрен с тобой, – беззлобно прокомментировал Дым, – слушай дальше. Ты, как человек в корне не местный, следов в Зоне не имеешь. Короче, ты почти не считываешься еще ни для Монолита, ни для Зоны. Вот ты говорил, мошки в глазах прыгают. Есть такое?

– Да, вот и сейчас, только я как будто привык, – сказал парень, покрутив глазами.

– Вот это и есть твое видение излучения Монолита. Другое дело, что если бы ты шел сюда от Периметра с Большой Земли, ты бы постепенно привык к местному излучению и обошлось бы без мошек.

– Излучение… радиация, что ли? – встревожился парень.

– Нет, не радиация, – успокоил его монолитовец. – Кроме радиации еще полно всякого рода излучений и фонов, если хочешь, даже форм жизни, которые не фиксируются приборами.

– Да ладно? – удивился Турист.

– Интересно? – усмехнулся Дым. – Ваша наука про это что говорит?

– Да ничего такого… не знаю.

– Давай дальше. Излучение, можешь считать его аномальным, постоянно. Здесь, в центре, сильнее, там слабее. Связь у человека с Монолитом двухсторонняя, но с задержкой. Все, что ты представляешь с эмоциями, для Исполнителя сигнал к действию. Он это все материализует, но с задержкой, так сказать отставленный эффект. Но чем ты ближе, тем скорость исполнения выше, а вплотную к Монолиту желание исполняется моментально. Но тут, конечно, нужны сильные эмоции, чувства, в общем весь спектр, то, что сопровождает самое сильное желание из имеющихся в человеке.

– А как материализует? Из воздуха? – растерянно спросил парень.