Сказания Заморавии

Я узнал его, поджарого, мускулистого, с темно-русой бородой, заплетённой, как и у отца, у три косы, с гордым, мужественным и неестественно суровым взглядом и с уж совсем не идущей гному поступью хитрого лиса.

Ко мне шёл Глорд, покойный принц Карбора. Или это всего-навсего был морок? Он был необычайно реален. Я не мог поверить своим глазам.

Я почувствовал, как пошевелилась Квиланда, то сам оборачиваться не стал.

– Глорд! – закричала она у меня за спиной, – Мой любимый муж, ты жив! Я говорила этим недоумкам, что Костлявая не забрала тебя у меня, а они не верили! Ха! Вот теперь поверят!..

Но стоило Принцу, пришедшему из адовых темниц (или райских долин? – я не знал), взглянуть на умалишённую жену, как та сразу умолкла, словно рот ей заткнули кляпом.

– Я ведь сам тебя похоронил в склепе, в Хергелентаре… – выдохнул я, когда статный, вытянувшийся гном подошёл ко мне.

– Ты подвластен своему страху и одиночеству, – Глорд говорил совсем не своим басовитым голосом. Он говорил мраком, холодом, он говорил сыростью и тьмой, – Не верь чувствам…

В тронном зале никого не было, кроме нас, да Квиланды, которая после взгляда призрака своего покойного мужа вновь впала в апатию: легла на пол и замолчала.

Но зато в других помещениях подземной цитадели я стал различать обострённым слухом различные шорохи, нервное боязливое дыхание. Это притаились слуги, стражи и королевские вельможи, боясь выйти из своих убежищ: кладовых, погребов, комнат; боясь столкнуться лицом к лицу с тьмой и одновременно порождая эту тьму в своих душонках, скапливая, как грязь страх и корысть.

– Ты коришь себя за смерть близких своих, – продолжал говорить леденящий, чарующий голос внутри гнома, – Они возникают пред твоим сознанием и пред твоими зарницами глаз, воплощаются из тумана, из Тьмы небытия! Из Нас… Из Меня!

Тьма и холод окутали меня, но это было даже приятно, словно было родным.

– Кто ты?.. – я испугался этой родной Тьмы, как нее пугался ещё ничего, – Кто Вы?!

– Мы есть Он! А ты, смертный, хранишь у себя могущественнейший артефакт, что видел Имр. Завет жизни – это дар… Наш тебе. Ибо Я… и Он создатели Завета. Используй его по назначению, для того, ради чего он и был создан из Двух… Арза…

Я знал, с кем разговариваю, но боялся произнести Их имена.

– Я буду использовать Завет, – кивнул я, сглотнув ком в горле, – а вы остановите Удора. Его кровожадность не знает границ! И позвольте мне завладеть ещё одним артефактом, Книгой жизни, Книгой бога Имануса.

– Мы есть Он. И мы не вмешиваемся в дела смертных… Ваши боги тоже смертны. Вечен лишь Арз. Мы есть часть Его. А Удор всего лишь часть Нас. Он слаб, и поэтому жаждет власти.

Существа или лучше сказать Существо (ибо Они неделимы), стоящее передо мной не было гномом или его мороком, не было и богом. Существо являло собой Драугров, часть Арза, его тёмную часть…

Говорили Драугры на гномьем языке, так как смотрели на меня глазами гнома.

– А что же Книга? – спросил я. Ладони вспотели, рукоять Скатвера стала сколькой, но я не отпускал её.

«Ничего, мой булатный друг, мы ещё повоюем»…

– Ты уже на пути к своей цели. Книга сокрыта, но найти её – твоя судьба. Ты сам избрал её. Стезя твоя верна, и Мы не вправе мешать тебе, потому что путь твой светел, хоть и несёшь ты с собой смерть и хаос.

…Но ты не сможешь использовать Завет жизни, если всегда будешь на свету. Обратись ко Тьме… к Нам. Познай истинную боль, чтобы причинить боль богу. Избавься от заставшего тебя страха, чтобы сеять этот страх в других душах…

Если ты не будешь пользоваться Заветом, то Мы заберём его, и надобность в твоём существовании отпадёт.

– Я как же это? – я достал Зеркало судьбы и навёл вспыхнувший луч света на качающегося, словно состоявшего из тумана, Глорда.

Луч осветил Тьму, но не разорвал её покров, не пробил в ней брешь…

Глорд зажмурился.

– Это тоже ваше оружие?

– Нет. Зеркало судьбы – артефакт могущественный, но созданный богами. Это истинный свет, – раздался голос, – против Нас он бесполезен, ибо мы часть Светлого. А вот в поисках Книги, что ты ищешь, он поможет. Не верь тому, что видишь, не верь слухам и тому, что ощущаешь в воздухе и в земле. Эти чувства порождают ваши иллюзии.

Как только слова эти затихли в зале, поедаемые мраков, тело Глорда задрожало, и принц обратился в чернобородого капитана Борда! Что меня сильно удивило, хоть я и зарёкся не верить ощущениям.

Это был морок, и больше я уже не поддавался магической иллюзии, затуманившей мне разум. Если так, то и нюху, и глазам и прикосновениям верить не стоит.

– Вы – Тьма! Тьме верить сподобней, потому что она ищёт пути полегче! – Я не верил потому, что Они говорили, – Для Вас нет святости, нет морали!

– Тебе ли говорить о святости, смертный, который бросил вызов могуществу зла, богу смерти. Мораль Арза вездесуща! Она есть и в Нас! Не говори, что для Нас святость не существует! Ты всего лишь смертный и тебе невдомёк, что творится за приделами твоего крохотного мирка! Мы, сплетаясь со светлым Арзом, творим всё сущее, присутствуем везде, во всём: Имр наш, деревья, поля – это Мы, Сражения и жертвы – это Мы, плоть и душа – Это тоже Мы! Это союз, Тьмы и Света… Арза!

Оставаться во тьме легче, чем выйти на свет, ибо тьма притягивает своими соблазнами. Она предлагает то, что не может дать Свет – свободу от морали и извечных оков. Но эта Тьма обманчива – это Удор. Драугры – воплощение тёмной стороны Вечного Создателя, являлись иной сущностью, не сокрытой от света, мраком, впитавшим в себя лучи солнца.

– Используй завет, Радагас. Используй его, ибо он создан только ради одного: забирать и дарить жизнь.

– Как он действует? Как мне управлять его силой?

Чёрнобородый гном взглянул глубиной Тьмы своих глаза в мои глаза, но я оказался сильней – я не провалился в бездну, ждущую меня уже долгое время, я устоял на краю.

– Хм, ты страшишься Нас, но не преклоняешься, – раздался голос, – Ты стойкий человек, значит, ты сам поймёшь и узришь силу Завета жизни. Огонь и Свет откроют тебе врата в бездну…

С этими словами Борд упал на пол, а мрак, сковывающий весь дворец, мгновенно растворился. Словно исчез навсегда, словно и не был вовсе…

Но я знал, что Тьма просто спряталась, затаилась.

У трона я увидел, лежащего на полу короля Глогора, он дышал, но был без сознания, как и капитан Борд. Только принцесса Квиланда была сознании и видела, всё что произошло здесь. Она подошла ко мне и, взяв за руку, произнесла.

– Он ушёл. Его дух будет покоиться в мире славных героев и отцов, где ему не будет стыдно перед ними, ибо он тоже велик…

– Твой муж умер неделю назад, сражаясь с расхитителями эльфийских гробниц в Хервинленде. Сейчас ты была подвластна иллюзии Высших.

– Богов?! Они утащили моего Глорда?

– Боги слабы… – я достал Завет жизни и, вертя его в руке, задумчиво добавил, – Теперь я знаю, насколько они слабы.

…Борд и Глорог очнулись одновременно.

Я подошёл к королю и помог ему сесть на трон, пока Квиланда помогала Борду.

Седовласый король быстро пришёл в себя, ясность ума и видение ситуации снова овладели им.

Он раскрыл рот, – засохшие губы разлиплись – будто что-то хотел молвить, но изо рта выпорхнул, чёрным вороном, старческий стон. И в этом стоне собралась вся боль и скорбь, какие только может чувствовать стареющий гном.

– Моего сына нет, – произнёс, наконец, Глогор, – Он погиб. И ты, Крейвен, его друг и соратник, был рядом в его смертный час.

– Откуда ты знаешь? – спросил я.