Сказания Заморавии

– Тебе это так важно, король Глогор?

– Вот именно, варвар! Я король, поэтому должен знать, кто правит в соседних королевствах! Дипломатию пока ещё никто не удосужился отменить.

– Без неё настал бы вечный раздор между королевствами и народами. Но зачастую всё решается в схватке на мечах, когда гибнут тысячи. Меч выручит там, где кончатся слова дипломатии, – я убрал Скатвер в ножны и ещё раз похлопал его по эфесу.

– Ты истинный воин, Крейвен, варвар из Танграда! Да, в таких битвах рождаются герои и тираны, и самая сущность души воина определяется не за столом, но в сражении!.. Но ты не ответил мне…

– Сейчас в Варварии правит Олоф Здоровяк, наместник Радагаса, им же и назначенный перед тем злополучным походом в подземелья Кряжа… Шесть лет назад… – внутри что-то обрушилось, и я увидел себя в детстве. Когда малышом бегал с кровным братом по площади замка, играя деревянными мечами и воображая, как будем вместе править королевством. Тогда ещё никто не знал, что отец тайно служит Удору. Тогда мы лишь воображали себя королями…

– Да… Погиб последний истинный король! Кто же займёт трон?! – сокрушился Глогор (О чём он говорил, что имел ввиду?)

– Недолго осталось ждать… Ты узнаешь! – я улыбнулся, видя, что Глогор ничего не понял, но в этот момент мне захотел поведать ему обо всём: о том, что я истинный король Радагас, о том, зачем мне все эти артефакты, и какова моя главная цель.

Секунду я колебался. Но порыв сам собой улетучился, словно туча закрыла светлый просвет на небе.

– Завтра, перед отъездом, я наведаюсь к тебе и к принцессе, а сейчас мне надо выспаться! – Я поклонился. Король молча поклонился в ответ.

Уходя, краем глаза я заметил, что он продолжает пить мёд, задумчиво смотря на пламя догоравшей свечи.

V

Весь оставшийся день Крейвен провёл в сборах – разгуливании по трактирам.

Уснул варвар в опочивальне, во дворце, уже глубокой ночью, когда все дома и таверны были закрыты, а колокол Карбора пробил три часа.

* * *

Две фигуры отделились от ночи и, променяв свет звёздного неба и огни факелов, проезжающих через Эрдор караванов чародеев, вошли под сень Краурдора. Фигуры эти напоминали фигуры людей, но ночью не прозорливый и не острый глаз мог спутать их с эльфами или даже чародеями. Но приблизившись к этим загадочным видениям, бредущим, словно призраки былых эпох, – может даже не имеющим плоти, – любой бы сказал, что это и не люди идут к горному массиву, и не эльфы, а некто, излучающие страшную силу.

Фигуры, плывущие в ночи, но не принадлежавшие ей, вошли в Карбор, оставшись незамеченными стражей.

Возле фонтана со статуей Глогора неизвестных встретила ещё одна фигура, пониже ростом и более коренастая.

Площадь пустовала, караул ушёл отсюда. Воздух замер, не колеблясь, в окнах не горел свет. А огни факелов начинали постепенно меркнуть, гаснуть. Никаких звуков сюда не доходило, кроме еле доносящихся рапортов караульщиков, да мерного журчанья вода фонтана. Карбор спал.

Если бы кто-нибудь: заблудший путник, торговец, рудокоп или страж… или ещё кто, вышел бы на эту площадь из одного из двадцати тоннелей, ведущих к фонтану, то увидел бы странный разговор трёх странных неизвестных.

– Привет тебе, Аардур – хранитель Краурдора, – молвил один из прибывших.

– Привет тебе, Иманус, и тебе светлый Серафим, не часто ты, в отличие от Имануса, заглядываешь сюда, – ответил низкий неизвестный, – Что тогда привело двух богов в царство подземелий? И почему это вы вдвоём? Светлый бог и бог тьмы…

– Мы пришли сюда к человеку. Нам нужно увидеть его, ибо он в большой опасности, – ответил неизвестный, из-под капюшона которого слабо пробивался бледный свет, – что же касается меня, то я, Аардур, прихожу в твои владения вместе с огнём Имануса, ибо по-иному не могу проникать в недра Имра…

– Ты могущественный дух гор, поэтому мы не могли не спросить твоего разрешения появляться в царстве Подземелий в телесном обличии, – продолжил тот, кого Аардур назвал Иманусом, – Мы хотим видеть Крейвена, варвара из Танграда, – сказал бог, и жар от него разошёлся волнами по площади, покусывая и воспламеняя погасшие головёшки факелов.

Аардур опасливо блеснул огромными чёрными глазницами, но сказал без особой заинтересованности.

– Да, мне ведомо, что тот, кого вы ищите, здесь. Король гномов принял его, как друга, но тот, я знаю, принёс несчастье в гномий дом: отрок короля погиб, защищая варвара, и теперь гномы Карбора скорбят, их дух сломлен – король утратил единственного наследника, принцесса Квиланда тронулась рассудком. Тьма окутала души гномов, их вера весит на волоске, и трудиться они не могут так, как трудились когда-то. Если король умрёт от печали, а принцессу никто не излечит, то Карбор погрузится в хаос.

– Я решу это, – молвил Серафим, положа руку на плечо Святому, – Крейвена не должно здесь ничего задерживать. Веди нас, Святой Аардур, чрез мрак и холод к тем, кто нуждается в исцелении души.

…Они прошли через коридоры и тоннели дворца. И везде, где шли два бога и Святой – тьма отступала перед светом и огнём.

Они вошли в опочивальню принцессы Квиланды и увидели муки её болезни: исхудавшая бедняжка гномиха корчилась во сне, лёжа на постели. Чёрные, как крыло самой ночи, длинные волосы растрепались, худое, искалеченное муками тело оголилось в некоторых местах, лицо исказилось от боли…

– Теперь я и ты, Аардур, должны очистить душу принцессы, – молвил Серафим, а ты, Иманус, не подходи. А то твой жар опалит сердце её… тем более, ты всё же тёмный бог, хоть и помогаешь в добрых делах… Но тьма твоя может распахнуть перед усыхающей врата в ад, поэтому… отойди.

Иманус подчинился, оставшись стоять в коридоре.

А бог света и Святой гор – чьё лицо и руки были, словно выточены из шершавого гранита – положили ладони на лоб и сердце закрыли глаза и начали шептать заклинание – молитву.

– Мне понадобится сила гор, Святой дух. Помоги мне, но не будь сильно страстен в деле своём, ибо твой камень может до смерти охладить её сердце, – предупредил Аардура Серафим, не открывая глаз.

Хоть и были они бессмертными, могущественными богами, но изгнать тьму, что посеяли в душе девушки Удор и Волбур было тяжело…

Но всё же вскоре лицо Квиланды прояснилось, муки и безумие скрылись за ширмой спокойствия. Появилась блаженная улыбка.

– Я чувствую, – сказал Серафим, – Сон её успокоился. Море безумия и отчаяния умерило свои волны. С ней будет всё хорошо.

– Теперь король, – молвил Аардур, когда Серафим и Иманус вышли в коридор.

Придя в покои Глогора, спящего так, словно давно уже отдал Пёрполу душу, Серафим и Аардур отчистили закрома его королевской души от скорби и печали, словно отчищали многовековой пруд, поросший водорослями и тиной.

– Благодарю вас, могущественные боги, что помогли мне не дать тьме и злу поработить сознание гномов, – Аардур поклонился.

– Веди нас к Крейвену, – сказал помрачневший Иманус.

Он зажигал все факелы, что встречались ему в холодных коридорах и галереях дворца Карбора, – Никогда не любил подземелий и холода. Здесь я – пламя затухаю быстро из-за сырости! – причитал бог.

… Они прошли большой зал и подошли к двери.

– Ты уже ждёшь нас? – спросил Серафим у сидевшего на кровати варвара.

– Я чувствую присутствие вашей силы.

– Ты пьян, Крейвен! – послышался упрёк от бога света.

– Что он хочет от меня, Иманус?.. А ты, сукин сын с бледным лицом, не уберёг Кэрин! Ты был её хранителем! И не сберёг!

Всего лишь надо было быть рядом!.. Мне всего лишь стоило заслонить её… И она бы была жива… Ай, куда богу понять!.. Забудь, – он умолк.

– О чём это он? – поинтересовался Аардур, – Кто та умершая дева?..

– Он мертвецки пьян… – ответил Иманус.

– Чувствую я, будто такими словами отрекается герой от своих богов. А это неблагодательно. Если великие герои перестанут верить в богов и святых, то это боков выйдет всем! Жить без бога в душе – это губительно…

– Для кого, Святой Аардур? – вдруг заговорил Крейвен, взглянув на стоявших перед ним бессмертных.