Сказания Заморавии

– И вправду, Гвирдхил, это герой Крейвен, спасший нас от гнева одержимого Вайверна!

– Но, капитан, почему же он величает себя именем покойного короля варваров? – поинтересовался рядом стоявший воин.

– Не знаю! – ответил капитан, – Видно есть на то причины, нам не ведомые. Спросите у него! Открыть врата! – тут же крикнул эльф Гвирдхил, капитан стражи, насколько я уловил.

Когда я вошёл в город, мокрый и превращённый в сплошной речной поток – улицы в некоторых местах были с заметным скатом, что делало их во время дождя настоящими реками, – стражи тут же окружили меня и принялись расспрашивать. Отвечать я не желал. Поэтому сказал, что поведаю всё лишь королю. Воины нахмурились, но перечить и мешать не стали, видимо посчитав, что Крейвен из Танграда тронулся умом.

Дождь усилился, и народу на улицах поубавилось в разы. Площади пустовали, песни не пелись, лишь были открыты торговые лавки, да двери храмов.

* * *

Я дошёл к королевскому острову через Восточные кварталы. Тут уж пришлось рассказывать неугомонной и бдительной страже, кто я, и что привело меня к королю. Верить в то, что я Радагас Бульвакский стражи замка не захотели, поэтому я воспользовался славой Крейвена и поведал им историю сражения при Селлнане. Тут уж они устоять не смогли…

VII

Дорога была усеяна черепами и скелетами падших ангелов и осмелившихся забраться так далеко смертных. Дул моровый выжигающий ветер, убивающий любого смертного, идущего по дороге к Греховным Столбам. Смертного…

Но тот, кто сейчас шёл к столбам не был потомком альдов. То был странник, чей вид ужаснул бы каждого, кто верил в богов. Ужаснул и воззвал бы к трепету…

Крылья из света метались на ветру, пытаясь прижаться к помятым после сражения доспехам, раньше лучезарным, но ныне тусклым и исцарапанным.

Тот, кто шёл сейчас к Столбам грешников, светился ярким, ослепляющим светом, который ещё не видели обитатели здешних краёв. И от того разбегались они в страхе и ужасе, крича и жмурясь от вспышек, вырывающихся изо рта пришедшего – его дыхания, и белых лучей, от которых не могла спрятаться ни единая тень – взгляда его.

Он был чужестранцем для этих чертогов, был чужаком для здешних существ – скорей тварей и чудовищ – и поэтому каждый шаг его становился шагом в новый для него самого мир, ибо сам незнакомец никогда ещё не заходил так далеко…

Незнакомец направлялся к огромному полю, где на массивных высоких столбах, скованные цепями, висели мученики, самоубийцы, любвеобильные, падшие люди, эльфы, гномы, гоблины, чародеи…

Они кричали, взывая о помощи незнакомца, когда он подошёл к одному из столбов. Крики душ, порождённые страхами и отчаянием – они хотели получить от жизни на поверхности Имра куда больше, чем позволено им было брать, больше, чем они могли унести; и теперь истекая кровью, потом и слюнями, они мучились от собственной гордыни и жадности!..

Чужестранец, которого не смог убить моровый ветер, и крылья которого и взгляд его и дыхание светились божественным светом, взглянул вверх, снимая шлем, и увидев того, кого искал подошёл вплотную к выбранному заранее им столбу.

– Вот я тебя и нашёл, брат, – молвил он, и голос его был исполнен грустью.

Тот, прикованный цепями к столбу, не отвечал. Глова его была понурена, и пламенные волосы спадали на лицо. Тело его – без доспехов – было изуродовано ударами плетей, из ран сочилась вулканическая лава, которая крупными каплями забрызгивала пыльную землю вокруг столба. Огненные крылья были заломлены за спину и прибиты к столбу.

Вид мученика ужасал пришедшего чужестранца. Ярость, несвойственная ему, закипела внутри. Свет помутнел, и изо рта незнакомца вырвался гневный крик.

– Да пусть будет проклят Удор! Пусть сгниют в утробе Арза его прислужники и твари, порождённые мерзкой тьмой! Да видят Драугры, что их чадо скоро канет в небытие их чрева! – он воткнул свой пылающий бледным пламенем меч в землю и снова закричал, обращаясь к прикованному другу.

– Иманус, я освобожу тебя! Сейчас же ты будешь свободен от этих цепей!

Громоподобный голос мигом разнёсся по всему полю Столбов, подхваченный ветром. И в ответ страннику стали раздаваться умоляющие просьбы.

– Нет, освободи меня! Я тут! Забудь о других, спаси меня, и я отблагодарю!

– … Я страдаю и больше не могу терпеть! Я не вижу тебя, но кто бы ты ни был, спаси меня! По голосу я чувствую, что ты рядом со мной! Просто разорви цепи!..

– Не слушай никого Светлый Серафим! Благой бог! Как же изменился Имр, раз светлые боги спускаются в адово королевство!.. – прохрипел чей-то старческий голос.

– Серафим! Это бог света явился сюда! – начали кричать со всех сторон.

Поле ожило и заголосило тысячами голосов, хриплых и осипших, мёртвых голосов, полных жизненной боли и рвения.

– Спаси нас всех, Серафим! – кричал кто-то с соседнего столба, – Ведь ты можешь и больше! Мы просим малого!..

– Серафим, – воззвал тот же знакомый уже хриплый старческий голос, – не слушай никого, делай то, зачем явился!

Сначала бог света немного растерялся, но никому не ответил. В нём лишь окрепла мысль о спасении прикованного Имануса, тёмного бога огня.

Он взял меч в руки и, расправив крылья, сияющие светом рая, взметнулся к Иманусу.

Тот молчал и не поднимал головы.

– Я освобожу тебя, – повторил Серафим и ударил по перекрестию цепей. Столб задрожал, Иманус скорчился от ужасной боли. Но неподатливые цепи Удора не порвались!

Серафим ударил снова. И снова цепи выдержали удар.

Ударил ещё. Должного результата не последовало!

Он бил и бил, пока вдруг не услышал голос.

– Не трать силы, Серафим. Цепи ковал сам Удор, и тебе просто не под силу сломать их. Ты ещё слаб после сражения…

– Нет, я порву их! Высвобожу тебя! – Серафим ударил снова.

– Мой брат, я не могу освободиться сам, но и ты не должен этого делать, – сказал израненный Иманус, – Ты мой брат, – не по крови, но по духу – так внемли же моим словам! Ты нужен сейчас Радагасу! Помоги ему, ибо я не в силах этого сделать теперь…

– Тебя не должно здесь быть!

Серафим принялся руками рвать цепи, но и тут его ждала неудача.

Прикованный к столбу греха бог рассмеялся.

– Где, как не здесь, мне быть, Серафим!.. Отправляйся к Радагасу! Мне помогут, будь уверен!

– Удор здесь! – рявкнул Серафим.

– Он всегда здесь. Незрим и всемогущ властелин тьмы и зла, когда бродит по своим владениям. Уходи, брат! Сколько раз мы спасали друг друга, но теперь оставь меня! Уходи! Меня спасут Драугры!

– Тёмная часть Арза?!

– Да!

Послышался страшный смех. Он шёл отовсюду, ибо был это смех дьявола!

– Удор, тебе не одолеть нас! Тебе не догнать того, кто скоро явится в твои чертоги и сломит твою чёрную волю! – с этими словами Серафим кивнул Иманусу – тот тоже ответил кивком – и взмыл ещё выше, к сияющему выходу из ада. И в след ему раздавался усиливающийся злорадный смех бога зла. А потом, разрывая смех и стоны грешников, донёсся до Серафима крик Имануса, отчаянный и наполненный болью. Остановившись и обернувшись, Серафим хотел вернуться назад… но не мог, долг перед другом и долг перед нерушимой клятвой разрывали его…

И в итоге он снова стал подниматься к выходу…