Фуга. Горсть вишневых косточек

У Жени не было вразумительного ответа, хотя, по правде, она только и ждала, что Дима даст отставку этой теме и можно будет с тихой совестью забыть о библии на оставшийся вечер.

– Я рада, что ты понимаешь, как много отдано за наше существование, – подвела итог она, берясь за щетку. – Отмоем полы и займемся стенами.

Дима кивнул и снова его веки приспустились в щенячьем выпрашиванье:

– Только уж ты сама ползай на коленях с кистью, а мне лишь подавай, – он выдавил сладкую улыбку,– Я же говорю – спина.

Женя не стала припираться. Выметая мусор, чтоб после отмыть пол она проговорила:

– Знаешь, тебе бы заняться чем-нибудь для души, – Женя начала издалека, украдкой присматриваясь к Диминому поведению, – Чем-то приятным и несложным, просто для собственного удовольствия.

Дима вдумчиво покачал головой:

– Я и сам не проч. Вся эта новая жизнь…– без определенной интонации промямлил он себе под нос, – И поиски работы утомляют.

– Есть мысль…

– Я хочу триммер!

– Что… Что это?

– Это бритва для придания аккуратных, фигурных форм бороде.

– Подумываешь открыть цирюльню?

– Да нет же, это мне. Я хочу эспаньолку.– Дима торжественно улыбнулся, но Женя не разделяла его радости, – Меняться, так меняться. Я хочу ухаживать за собой – это ли не признак выздоравливающего человека.

Женя медленно кивнула.

– Есть немного смысла в твоих словах.

Дима чуть подался вперед и вкрадчиво продолжил:

– Только – как бы помягче – ты же в курсе, как я ограничен в средствах. Не могла бы церковь предоставить мне триммер на аккумуляторе, как необходимую часть полноценного быта?

– Ты серьезно?

– Я без него не могу.

– Нет!– но тут Женя вспомнила, что следует быть сговорчивей: – Прости, я спрошу, конечно, но боюсь, что нет.

– Так и знал,– Дима сразу расстроился.

Женя уже не надеялась уговорить его, но сказала:

– Зато можно каждый день бить в колокола перед службой.

– Ты хочешь, чтоб я трубил наступление на проповедь!?

– Уммм… Да.

– За это хотя бы платят?

Женя помотала головой. Дима устало вздохнул.

– Скупердяи, – он потер лицо ладонями, а его плечи сразу как-то осунулись, стали покатыми. – Ладно,– вдруг пробормотал он, – Раз других развлечений мне недоступно.

Женя и поверила-то в услышанное не сразу.

– Спасибо.

7

Дверь деревянного флигеля набухла от уличной влаги, перекосилась и уныло шаркала о порог каждый раз, как ее открывали. Отец в задумчивости ходил из угла в угол, он заложил руки за спину, нахохлился, и не сразу заметил, что Сашка вошёл. Тот был с головы до ног в опилках, а длинные волосы собраны в хвост, что торчал на затылке маленьким крючком. Иоанн понял, что Сашка только что вернулся домой:

– А, наконец ты. Сядь, поговорим, – Сашка послушался, а Иоанна указал на икону Архангела Михаила,– Ты видел ее, Александр? Она восхитительна, просто восхитительна – произведение искусства! Взгляд Михаила, меч – икона в прекрасном состоянии, хоть и старинная. Глядя на нее хочется дышать полной грудью, Михаил словно призывает нас бороться со скверной, дать волю душе, размахнуться! О, это вдохновляет, тебе так не кажется?

– Кажется,– без всякого выражения подтвердил Сашка.

Последнее время разговоры во флигеле всегда начинались с Архангела. Отец оторвался от иконы и снова заходил:

– А старинное распятие, ты не отдавал его студентам на реставрацию?

Сашка недоуменно взглянул на отца:

– А должен был?

– Нет. – Иоанн сел на свой стул с высокой спинкой и подался вперед. Он заговорил быстро, с видом человека, нашедшего благодарного слушателя: – И я не отдавал, но собирался, там эмаль поистерлась да кое-где уже заметно время. А распятие пропало. Помню же, видел его когда мы спускались в хранилище с Марком Всеволодовичем, я специально не стал показывать его, хотел похвалиться красотой уже после реставрации, но ума не приложу, куда его запропастил. Ох, я очень рассеян в последнее время, то часы потерял, теперь вот распятие. Но я отлично помню, что не брал его после визита Волдановичей, даже не спускался в церковный подвал. К тому же не смог найти две иконы – помнишь ли, похожи в исполнении, как сестры – хотя лежат они всегда в одном и том же месте. На верхней полке в стеклянном шкафу. Они хранились там уже несколько лет, их отреставрировали давно. Ты залатал крышу в общежитии, там текла?

– Да, сегодня, но ты говорил о кресте и иконах.

– Вот да, именно крест. Я обещал студентам из художественного принести его на реставрацию. Отнесу что-то другое значит, не нарушать же обещание. Однако я озадачен, даже смущен!

– Я поменяю замок на двери в хранилище, согласен?

Отец откинулся на спинку стула со странным выражением удивления и конфуза на лице:

– Ты думаешь, вот как?

– Отец? – батюшка странно, пристыжено сжался, но Сашке не хотелось вникать в тонкости его настроения.

Иоанн затряс головой:

– Нет, не думаю, что кто-то мог залезть! Нет, исключено.

– Ничего такого в том, что мы запираем двери.

Иоанн снова затряс головой, но тут же словно смирился с какой-то мыслью и вздохнул.