******ный мир

Харон остановился и посмотрел назад, пытаясь найти возле себя постоянного спутника. Его красные глаза попытались осветить комнату, а когда это не вышло, волшебник похлопал себя по голове. В этот момент его рука нащупала серьезную вмятину на макушке. По первичной оценке, пострадала где-то треть головы, и это объясняло дичайшую боль в висках и в затылке (хотя, нет, это вызывало больше вопросов). Харон захотел выйти на улицу, потому что он не мог поверить, что потерял своего Фокси. Он вернулся на лестницу, которая его чуть не убила, побежал по ней, но в самом конце ударился лысиной. Харон задрал голову и увидел, что лестница ведет в потолок, и что наверху нет никаких люков или проемов (как будто он пробыл без сознания так долго, что потолок успел срастись).

Харон вспомнил, что искал подвал, и что кот хотел ему что-то показать. Он также вспомнил, что чувствует, как поток воздуха ведет его к тому месту, где агент нашел дневник. Забинтованный человек подошел к шкафу, ни разу не ударившись о столбы в темноте. У него была одна рука, но заклинание левитации сработало, хоть и не позволило оторвать шкаф высоко от пола. Спустя пару морганий перед агентом появился банально спрятанный вход в чье-то логово.

XIII

Тьма началась, как только забинтованный однорукий человек ступил в катакомбы. Коридорчик из камня закончился развилкой. «Пойду налево – всегда везет», – подумал Харон. Он высунул голову за угол и распознал в абсолютной темноте какое-то устройство. «Похоже, это зооморфный излучатель. Старый и поломанный». Мумия высунула руку и помахала ей, чтобы дать устройству возможность выполнить свою работу. «Я все еще не курица, значит, он и правда деактивирован». Харон вздохнул и сначала посмотрел в другую сторону коридора, чтобы убедиться, что ловушка стоит лишь в одном месте. Затем он вошел в коридор и направился к опознанному экземпляру изобретения прошлого. Харон встал возле устройства и увидел, что капсула с магической энергией, питающая пушку, лопнула, а еще (в темноте довольно трудно разглядывать детали, но на этот раз Харон смог применить магию и зажечь глаза) возле моторчика детали почернели, что свидетельствовало о том, что устройство (а это обычное дело для изделий низших гномов) перегорело.

Харон пошел в другую сторону (альтернативы, в общем, не было), словно зооморфный излучатель его не интересовал. Коридор освещал красный свет, поэтому мумия могла справедливо судить о том, что стены сужаются (по миллиметру, но все же). Забинтованные ноги ощущали холод каменного пола, и Харону от этого было не по себе, потому как раньше он не знал таких ощущений. «Как он смог разделить нас? Черт, неужели, та страшила на крыше что-то сделала со мной? Это иллюзия?»

Харон остановился, потому что услышал шаги перед собой. Дальше по коридору вновь начиналась развилка, и в проходе кто-то вышел навстречу агенту, но разглядеть его с такого расстояния было трудно. Когда свет от красных прожекторов Харона приблизился к фигуре, она переместилась за угол в сопровождении эха.

– Харон, это вы? – прозвучал знакомый голос.

– Фальк! Что ты здесь делаешь, сукин сын? – спросил Харон.

Теперь он шел на звук. Их разговор было слышно по всем катакомбам, а некоторые слова с трудом разбирались из-за сильного эха.

– Я вас прошу, не сердитесь на меня! Я на вас зла не держу. Просто, такова воля моего ОТЦА…

– Того, который пропал?

Коридоры вели Харона, закручивались то в одну, то в другую сторону, иногда предлагая выбор, в какую сторону пойти, но агент понимал, откуда доносится голос Фалька. Ему казалось, что морж опережает его на один пролет, поэтому Харон старался ускорять шаг, но теперь их было слышно очень хорошо, и забинтованный человек понимал, что Фальк тоже начинает идти быстрее.

– Он не пропал… Он всю жизнь присматривал за мной! И если бы не он, я бы давным-давно сгинул…

– Ты уже мертв! Ты призрак!

– Ну и что! Я ведь не сгинул…

– Возможно, он как раз и держит тебя!

– Если так, то что держит его? Я стараюсь отплатить ему за заботу, ведь теперь я взрослый и должен помогать ему.

– Помогать в чем?

Фальк перестал отвечать.

– Фальк? Что ты делаешь для него?

Харон остановился, и шаги впереди прекратились. По катакомбам эхом пронеслись всхлипы.

– Фальк!

– Заманивать…

– Что?

– Искать людей для него, – сказал Фальк.

Харон сделал несколько шагов и оказался за углом. Там он на расстоянии вытянутой руки увидел Фалька с опущенной головой. Тот стоял в конце коридора и отказывался смотреть на изувеченного агента. Харон какое-то время смотрел на него, на то, как он выдавливал из себя слезу. Мумия сделала шаг, и Фальк (как по сценарию) вытер щеки и пошел дальше. Харон бросился за ним, но когда он оказался в следующем коридоре, Фалька и след простыл, зато на стене появилась другая знакомая фигура. Харон, глядя на нее, утратил магические способности. Свет его глаз заморгал, а вскоре вовсе потух, но это не мешало отчетливо видеть портрет одноногого человека на костылях (возле картины висел подсвечник).

– О, мистер Вориа… Он был первым из жителей, кто покинул нас… Голод и нищета заставили жить человека в страхе. Ветерана этой жуткой войны! Лучше бы это оружие не похоронили здесь, а применили…

Голос Фалька доносился из коридора. Вместе с этим морж уходил все дальше, поэтому Харон снял подсвечник и поспешил за призраком (господин Вориа наверняка был недоволен тем, что агент не уделил ему внимания, но сколько можно разглядывать эти чертовы портреты?).

Харон шел по длинному коридору, и впереди стал вырисовываться силуэт новой картины. Забинтованный человек поднес свечу и увидел то, как погиб Вориа. На картине изображался одноногий мужчина, сидящий в кресле (точнее, скелет, обтянутый кожей). Харон нахмурился и пошел дальше, слушая, как учащается сердцебиение.

– Отец сказал, что он мучается… Что ему страшно, но так и должно быть…

Волшебник шел по коридору, пока не наткнулся на другой портрет (Фальк в это время молчал, и только его шаги раздавались где-то впереди). Харон увидел стену и резкй поворот. Забинтованный человек услышал голос оттуда.

– Ох, миссис Фрейк… тяжела ее ноша…

Харон вновь услышал всхлипы. Он понял, что по дороге встретится портрет с изображением какой-то миссис Фрейк. Забинтованный человек опустил голову. Он подошел к повороту, и на стене действительно висел портрет, но агент не стал смотреть. Он только увидел окровавленные женские ступни и струю крови, выходящую далеко «за границы» картины. Харон сменил тему, отходя от портрета.

– Фальк, а когда это ты перестал заикаться?

– О, так я заика только когда отца нет рядом.

– Понятно…

Харон повернулся и всмотрелся в темный коридор (возможно, он что-то услышал позади). Он пошел дальше и вскоре настиг еще один поворот, за которым его встретил настолько узкий проход, что пришлось идти боком.

«Он не мог тут пройти – подумал забинтованный человек – в реальной жизни он бы не мог…»

Харон услышал, как Фальк говорит ему:

– Я бы хотел забыть свою мать. Она была такой жестокой…

Харон шаркал изорванным плащом по стене, двигаясь на звук. Он нащупал казанками неопознанный объект и попытался его обойти. Получилось так, что у самого носа Харона оказалась картина с семьей из трех человек. Бледная женщина с синяками под глазами, худощавый мальчишка и сутулый мужчина (все они походили на семейку мертвецов) смотрели в красные глаза, которые находились – что называется – «вплотную». Харон старался протиснуться к выходу как можно быстрее, а герои картины в этот момент провожали его взглядом и упирались носами в его тело. В помятой голове Харона появилось головокружение и отдышка. Эти ощущения разбавило уже знакомое волнение. Харон широко раскрыл глаза и наклонился, пытаясь отдышаться.

– Несмотря на то, что мать избивала меня, я чувствую… Сожаление, что все так вышло… Я просто хотел, чтобы отец защитил меня.

– Фальк, Черт возьми! Куда ты идешь!?

Шаги прекратились. Харон ускорился и совсем скоро очутился в большом помещении, стен которого не было видно в темноте. Подсвечник задуло после слов Фалька.

– Вообще-то, мы уже пришли, – сказал Фальк непонятно откуда.

Харон шагнул вперед. Затем еще раз. Впереди стали вырисовываться очертания человека и чего-то еще. Волшебник ступал, не оглядываясь. Харон посмотрел вперед и увидел своего старого знакомого. Это был бледноликий, но агент узнал в нем еще кого-то. Человек (хоть и в темноте) был копией героя картины семьи Фалька. Уверенный грозный мужчина с полотна предстал перед мумией.

Харон замер, услышав бешеный ритм сердца. Бледноликий стоял позади мольберта, накрытого тканью. Вымокший призрак жестом пригласил Харона подойти поближе. Волшебник ответил на предложение и встал перед спрятанным полотном. Он почувствовал, что ему не хватает воздуха. Бледноликий приковал свой взгляд к потрепанной физиономии Харона. Ему было очень интересно посмотреть на реакцию волшебника.

Ткань слетела с мольберта, и первым делом Харон испытал удивление. Удивительным было то, что перед ним не было очередной картины. На подставке стояло обыкновенное зеркало, в котором с трудом удавалось что-то разглядеть кроме красных глаз (темнота, помните?).

– Мои глаза… – сказал Харон.

В стекло ударил противный свет, на что Харон прикрыл лицо рукой и обернулся. Он увидел перед собой Фалька, держащего яркий фонарь, источающий неприятный белый свет.