Стерильно чистые убийства

Я стукнул в дверь ее лаборатории, как подобало добропорядочному сотруднику, не имеющему допуска, и услышал низкое контральто, разрешающее войти.

На ней был другой белый комбинезон, а может быть, тот же самый, и я заинтересовался, имеется ли в ее гардеробе еще что-нибудь. Впрочем, это значения не имело – теперь я знал, что под целомудренно строгой рабочей одеждой скрывается фантастически сложенное женское тело, самое потрясающее из всех, какие мне посчастливилось видеть в своей жизни.

– А-а, – сдержанно протянула она, – неужели это прославленный детектив, лейтенант Уилер? Чем еще могу служить, если моих трудов прошлой ночью недостаточно, чтобы на какое-то время удержать тебя от визитов?

– Неплохо бы быстренько позабавиться среди пробирок, – намекнул я, не питая особых надежд. Она вопросительно подняла одну бровь.

– В рабочее время?

– Зарегистрируем как научный эксперимент, – предложил я.

– Не пудри мне мозги, – медленно улыбнулась она и с упреком добавила:

– Знаешь, я до сих пор сильно расстроена.

Я вытащил из кармана клочок бумаги и передал ей.

– Тебе это что-нибудь говорит?

– Почерк Джастина, – без промедления отвечала она. – Я узнаю его где угодно.

– Прекрасно, – терпеливо похвалил я. – Есть тут какой-нибудь смысл?

Она сосредоточилась, сморщив лоб.

– Ну, это, конечно, фрагмент. Но он, похоже, возился с лизергиновой кислотой.., и еще с чем-то.

– Ты имеешь в виду ЛСД? Она передернула плечами.

– Если угодно. Только в соединении с чем-то другим, а это другое, он обозначил символами, которые вообще не имеют смысла.

– Чтобы сбить с толку любого, кому попадутся на глаза его записи?

– До чего ты догадливый, лейтенант! – усмехнулась она. – Либо так, либо Джастин открыл элемент, до сих пор человечеству неизвестный.

– Я показывал листок Браунингу, – сказал я. – Он заявил, что в подобном фрагменте нельзя найти смысла.

– Удивительно, как его прямо на месте инфаркт не хватил! – захихикала вдруг она. – Ты даже не представляешь, до чего он высокоморален! Знаешь, какими исследованиями мы тут должны заниматься? Нам полагается разрабатывать более действенный аспирин, микстуру от кашля, безвредные антидепрессанты и прочее в том же роде. Неужели ты думаешь, будто Браунинг мог допустить – даже про себя, – что один из его экспериментаторов балуется с ЛСД?

– Ясно, – заключил я и забрал у нее листок. – Ирония судьбы, если я правильно выражаюсь?

– Ты о чем? – с глубоким подозрением взглянула она на меня сквозь стекла очков в массивной черной оправе.

– О миссис О'Хара, – пояснил я. – Его личная секретарша оказалась нимфоманкой, которая подхватывала мужчин на улице и затаскивала на ночь в мотель.

– Ты правильно выразился – ирония судьбы, – подтвердила она. – Забыл только упомянуть, что вдобавок два химика-экспериментатора вступили в интимные отношения.

– Пожалуй, забыл, – согласился я.

– Еще что-нибудь, лейтенант? – холодным официальным тоном спросила она.

– Пока нет. Благодарю за сотрудничество, мисс Спек.

– Не за что, – колко ответила она. – Любой дурак мог прочесть эти формулы.

– Я имел в виду прошлую ночь, – сказал я. – Где мне найти Демареста?

– Его лаборатория за второй дверью дальше по коридору, но не могу отнести ваше последнее замечание к высказываниям хорошего тона, лейтенант.

– Знаешь что, – добавил я, – я, наверно, успею вернуться и все-таки позабавиться. После работы, конечно.

Через минуту сотрудник, не имеющий допуска, стукнул в дверь лаборатории Демареста, и его гулкий голос велел войти. Лаборатория выглядела почти так же, как у Эллен, только в его распоряжении имелись более сложные приборы, расставленные на полке. Трубка из корня шиповника была крепко зажата в зубах, а вся комната провоняла застоявшимся табаком. На нем был другой свитер из грубой шерсти, и общий вид наводил на мысль, будто он сию минуту выбрался из заросшего тиной озера.

– А! – Он выхватил изо рта трубку и ткнул черенком в мою сторону. – Местный Шерлок Холмс возвращается для дальнейших расспросов?

– Например, что вы делали в лаборатории Эверарда позавчера вечером между десятью и десятью пятнадцатью? – холодно спросил я.

Он непонимающе уставился на меня.

– Я вообще не был в лаборатории Эверарда позавчера вечером, лейтенант. Я торчал тут, работал над собственным специальным проектом. Ушел где-то часов в одиннадцать, направился прямо домой и лег спать.

– Да я так только спрашиваю, – отступился я и протянул ему клочок бумажки. – Вам это что-нибудь говорит?

Трубка вновь очутилась во рту, Демарест взял бумажку и стал внимательно изучать. В ожидании я закурил сигарету, начиная понимать и ценить всю прелесть свободных минут, выпадающих в повседневной жизни служителя закона. Наконец он вернул мне бумажку.

– Это хохма?

– Я у вас хотел выяснить, – сказал я.

– Соединение ЛСД с неким просто-напросто не существующим элементом. Кто до этого додумался? Ваш школьный приятель?

Я стиснул зубы.

– Вы не узнали почерк?

– Нет. А что, должен узнать?

– Это писал Эверард.

– В самом деле? – Он снова вытащил изо рта трубку и изумленно уставился на меня. – Обалдеть можно!

– Вы знали, что миссис О'Хара нимфоманка?

– Вы нынче подлинный кладезь информации, лейтенант. Отвечаю на ваш вопрос – нет, не знал.

– Кроме того, пропали записи Эверарда, – продолжал я. – Мистер Браунинг предполагает, что их кто-то украл.

– Вы меня обвиняете?